Вскоре капитан распрощался и поспешил в направлении порта, а его собеседник, посмотрев ему вслед, вернулся в банк. Было уже довольно темно, на небе высыпали звезды, и взошла полная луна. Проходили минуты, но Майкл не покидал свою засаду до тех пор, пока в одном из окон первого этажа не зажегся свет. Лишь тогда ирландец, удовлетворенно кивнув, направился в гостиницу.

Бриггс потрудился на славу – Майкл был приятно удивлен, обнаружив дожидавшийся его таз с горячей водой и большой стакан грога, куда его слуга явно перелил рома.

Покончив с мытьем и грогом, Майкл огляделся. Его выбор был не так уж и плох – комната была просторной, в ней имелся балкон с видом на море.

– Точно заново родился, – признался Майкл, надев на себя чистую рубашку. – Полный порядок, Бриггс, ты со всем блестяще справляешься.

Бриггс ухитрился подать своему господину сюртук – это было нелегко, орудуя одной рукой.

– Я старался как мог, сэр. А эти люди из прислуги ведь ни бум-бум по-английски, чертовы иностранцы.

– Но тебе это не помешало вытрясти из них все, что требовалось. Что там у нас на обед или уже на ужин? Я быка, наверное, съел бы, если бы дали двух, то и их.

– Всего лишь цыпленок, я им сказал, чтобы вам свинину не подавали.

Слуга, наконец, справился с огромным сюртуком и тот ровно облегал широченные плечи Майкла.

– Они все что-то лопотали, я не разобрал, что и до меня дошло, что и они меня не понимают. Я им сто раз повторил – не надо свинины, не надо свинины, что я господину уж три недели служу, и он еще ни разу до свинины и пальцем не дотронулся. Должны они понимать или не должны, сэр? Я уж и не знал, как поступить.

– Ну и что дальше? Как же тебе удалось им все растолковать?

– Я потом смекнул, что надо бы пойти на кухню и показать им свиную тушу, которую я там заприметил. И вот, привожу я их туда и пальцем в эту тушу тык, – она у них на крючке висела, – и трясу головой, мол, нет, не надо нам никаких свиней ваших и они поняли, в чем дело. Говядины я там не увидел, но кур полным-полно, я показал на них и покивал головой и они сразу закивали.

Обед был вполне приемлемым, во всяком случае, достаточно обильным, чтобы утолить зверский голод Майкла. Постояльцев в этой гостинице было немного, кроме него ужинали еще пятеро мужчин, это была одна компания, похоже, что это были плантаторы из глубинки. Они ушли раньше Майкла, и он больше их не видел, должно быть, они отправились спать.

Он был слишком взволнован событиями этого первого дня своего пребывания на острове, чтобы лечь спать. Зная, что мысли все равно не позволят ему уснуть, Майкл не стал ложиться, а предпочел выйти на вечернюю прогулку. Едва он оказался на улице, как мгновенно перенесся в Андалузию, где прошли его детство и ранняя юность. Вокруг было неожиданно многолюдно, Майкл явно переоценил страх перед американцами. А может, спустившаяся темнота придала мужества горожанам. В Дублине в такой час все бы давно уже лежали в своих постелях и видели десятый Сон. А пуэрториканцы, как и испанцы, считали полночь лишь началом сумерек.

Он медленно шел по улице, прислушиваясь к говорящим на знакомом ему, но чужом языке, ловил обрывки разговоров, не обращая внимания на любопытные взгляды. Не имея никакого определенного маршрута и повинуясь лишь толпе, он повернулся и направился в сторону доков.

Майкл свернул в небольшой проулок и неожиданно понял, что оказался в пропахшем нищетой квартале бедноты. Здесь царила мрачная настороженность. Агрессивность, казалось, повисла в воздухе. На углах стояли небольшими группками мрачного вида мужчины, такие же группки скапливались возле дверей шумных, пропахших дымом таверн. Но Майклу и в голову не пришло испугаться этого – он вполне мог надеяться на свою физическую силу и поэтому шел и наблюдал жизнь пуэрториканских задворок как ни в чем не бывало.

Вдруг Майклу показалось, что где-то недалеко происходила драка и, секунду спустя, он увидел, что в узком переулке, зажатом двумя рядами домов, дрались несколько человек. Его первым чувством было желание присоединиться к ним – это было бы неплохой встряской после долгих недель этого плавания, но он, разумеется, не стал этого делать. Он же не мальчишка, в конце концов. Нечего привлекать внимание. Он повернулся и уже собирался идти дальше, но ему вдруг показалось, что он услышал женский крик. Он стоял и продолжал смотреть на мелькавшие в воздухе кулаки и ноги – вроде драка как драка, но что-то в этой драке не влезало в картину обычного уличного побоища. Это была не просто стая хулиганья, давшая волю кулакам. Это была драка из-за чего-то или… из-за кого-то. И он услышал, как в этой куче дерущихся, кричит женщина. Майкл, не раздумывая, бросился к толпе.

Этот переулок был просто проходом между домами, шириной метра в два, не больше. Он не видел женщины, но слышал ее сдавленные стоны. Перед ним двое сцепились не на жизнь, а на смерть. Майкл возложил на их плечи по своей огромной лапище и шутя расцепил их, а потом пнул к стене. Справа раздался неприятный хруст, лежащий у стены человек не двигался. Другой еще мог соображать и, сидя на земле, с каким-то тупым удивлением взирал на непонятное существо, лихо швырнувшее его о стенку. Но Майкл был уже занят другой парочкой и в следующее мгновение один из них лежал на земле, а второй решил наброситься на Майкла. Но, едва подняв руку, был отброшен и катался в грязи. Другой в это время опомнился и поднялся с земли. Незаметно подкравшись сзади, он повис у Майкла на спине и вонзил зубы в плечо. Майкл взревел от боли и злости. Своей мощной пятерней он схватил его за грязные липкие волосы и отодрал от себя. Потом, резко согнувшись, не отпуская его, перебросил через себя. Снова раздался глухой стук тела о стену и хруст ломавшихся костей. Мужчина тяжелым мешком упал на землю.

Теперь в их среде уже не было противников – все скопом наступали на него. Майкл мгновенно оценил возможности каждого из них и первым ринулся в атаку. Через несколько секунд эта битва была завершена. Проход был завален недвижными телами, драться больше было не с кем. Перешагивая через них, он, в почти полной темноте, искал женщину и не мог ее найти. В этот момент стало немного светлее – луна вышла из-за облака. Метрах в двух от себя он разобрал какое-то странное пятно и направился к нему. На этот раз Майкл не ошибся – это действительно была женщина. Она лежала на грязной мостовой, ее плечи сотрясались от рыданий.

– Ничего, сеньорита, успокойтесь, ничего страшного. Вы в безопасности, – быстро заговорил он по-испански.

Всхлипывания прекратились.

– Давайте, поднимайтесь, я помогу вам. – Майкл осторожно взял ее за локоть.

Она по-прежнему не произносила ни слова и не противилась его попыткам помочь ей. На ней было платье из дешевенького шелка и от нее неприятно разило тоже дешевыми духами и потом. Это сочетание насторожило Майкла. Тут одно из окон в стене над ними раскрылось, и раздался крик возмущения – кто-то из жильцов во всю глотку жаловался на отсутствие покоя среди ночи. Потом какая-то женщина, настежь распахнув окно, высунулась из него почти по пупок, держа керосиновую лампу.

– Боже мой, – воскликнула она.

Переулок выглядел как бойня. Он был усеян лежащими телами, вверх торчали скрюченные руки, ноги. Майкл понял, что переубеждать кого-либо было пустой тратой времени, и снова склонился к той, которую только что спас.

Она стояла, опустив голову, в лунном свете он видел, что это была брюнетка, ее черные густые волосы спадали ей на грудь, которая едва не вываливалась из весьма глубокого декольте.

– Сеньорита… – начал он.

Женщина повернула голову. Увидев ее лицо, Майкл ахнул, отшатнувшись от нее. Прислонившись к стене, он уставился на нее, не в силах вымолвить ни слова, она тоже продолжала смотреть на него, потом вдруг вскрикнула, как от боли, вскочила на ноги и убежала в темноту. Вверху раскрылось еще одно окно, и кто-то из жильцов стал призывать Деву Марию в свидетели жестокосердности людской.

Несколько секунд он продолжал стоять, приходя в себя от того, что увидел. Все казалось ему невероятным и скорее походило на галлюцинацию. Затем Майкл повернулся и медленно двинулся прочь. Когда он вышел на оживленную улицу, его стало трясти, как в лихорадке. Не обращая внимания на прохожих, Майкл брел как во сне, пока не увидел пустую скамейку под какой-то пальмой, на которую он опустился, чтобы отдышаться и осмыслить увиденное им. Он узнал эту женщину… Это была одетая, как проститутка, надушенная дешевыми духами сестра Магдалина из святой обители, которую он посетил сегодня.