Нина возмутилась:

– Но вы же вчера обещали помочь мне! Вы же мужчина, вы должны держать слово. Вы сказали, что мы сделаем клип. Я вас в клипе тоже сниму! – она снова улыбнулась.

Мужчина оценивающе посмотрел на нее и вдруг предложил:

– Давай лучше я тебя сниму.

Нина испугалась. Какой оборот принимает дело! Она попятилась.

– Я… я замужем, – соврала она. – Я люблю мужа!

– Все замужем, – сказал долговязый. – Я тебя, что, в храм зову, венчаться? Приятно проведем время – это же лучше, чем ничего!

– Нет! – крикнула Нина. – Не в ресторан водить меня вы обещали, а деньги на искусство.

– А я все проиграл вчера, понимаешь! Так вышло, – заорал в ответ Долговязый. – Пятьдесят тысяч баксов за вечер проиграл. Те самые, которые берег на благотворительность. Вот незадача! Ну что ты смотришь так? Нет денег, нет! Искусству не суждено развиваться, – он кивнул на крепыша с пачками, – это уже не мои деньги, честное слово, это партнера. Ну что ты стоишь, топай к мужу! – И стукнул кулаком по столу, так, что крепыш злобно сплюнул, ибо сбился со счету…

Печальная Нина ни с чем вернулась в свое кафе.

– Дал? – ехидно спросил ее Эрик.

Нина свернула дулю.

– А ты ему? – не унимался Эрик.

Нина показала две дули.

Эрик засмеялся:

– Я тебе говорил, не полежишь на диване – не появишься на экране? Говорил или нет?

Нина не слышала его, она молча прошла в свою каморку. Села на продавленную раскладушку. И сказала портрету любимого (он снова висел на месте):

– Ничего, милый! У нас все будет! И квартира. И машина. И трое детей. И еще трое! Ничего ты не знаешь, бедный, про мою жизнь. Может быть, это и хорошо, что ты ничего не знаешь?

Она грустно улыбнулась любимому.

Серега Терещенко замечательно играл на гармонике и прекрасно варил борщи. Гриша уплетал его творение за обе щеки. А Терещенко учил его жизни.

– В ресторан ее вести надо. Потом вечер при свечах. Тогда она твоя непременно. Ну что ты смотришь на меня, Гриня? Я тут место одно знаю, недорого и культурно. Одной рыбой, правда, кормят, но какая разница – что рыба, что мясо! Главное, потом домой ее приведешь, портвейн достанешь – водки ни-ни, свечи зажжешь… И стих какой выучи. Или тост хороший про высокие чувства. Тут я тебе помогу, подберу литературу подходящую. Вот, например, Шекспир.

– Ну как?

– Серега, кто ж тебя так вкусно готовить учил? – невпопад сказал Гриша.

– Тьфу ты! Я ему за поэзию, а он мне за харчи! – сплюнул Серега, но потом сам улыбнулся. – Да я ж повар по первому образованию. Кулинарный техникум закончил. Я ж, когда трезвый, такое сготовлю! Но искусством увлекся. В искусстве-то интересней. Что там борщ! Обезьяну научишь. В искусстве того, веселей. У ней когда выходной-то, у крали твоей?

– В пятницу.

– О! В пятницу и позовешь, – резюмировал Терещенко. – Дело нехитрое, а стихи наизусть выучи, без шпаргалки чтобы, да и про свечи не забудь!

Гриша послушался мудрого совета.

В рыбном ресторане Нина ничего не ела, а только задумчиво ковыряла вилкой в тарелке. Неподалеку от них сидели две немолодые, хорошие одетые женщины. Гриша чувствовал себя неуютно. Мял уголок скатерти, озирался по сторонам.

– Зачем сюда пришли? Деньги некуда деть? Взяли бы вина, посидели дома! У меня есть кино хорошее, – раздраженно сказала Нина.

– Стыдно все время сидеть дома. Мы ж в Москву приехали! – возразил Гриша

– Мы не жить и развлекаться приехали, а на заработки! – парировала девушка.

– Может, я… тебя… я тебя пригласить хотел? Ну угостить…

– Пошел ты! – разозлилась Нина. – Учти, деньги пополам платим. Я так привыкла! Слушай, я тут недавно к одному богачу заходила, ну, денег попросить на свои записи. Вот это офис! У него в кабинете четыре здоровые красивые вазы стоят. Он мне, знаешь, что сказал? Говорит, каждая ваза по десять штук баксов стоит. Представляешь? Когда он отвернулся, я, честно скажу, хотела вазу взять – и бегом. Думаю, Бог бы меня простил. А ты как думаешь?

– Не знаю я, ему виднее…

– Разве это воровство? Я же не на шмотки какие деньги у него просила… На серьезное дело! Хотела, честно, клянусь, одну-единственную вазочку взять! Потом испугалась. А вдруг бы меня в тюрьму забрали? Честно скажи, ты бы мне в тюрьму передачи носил? – вдруг улыбнулась она.

– А что ты любишь? Говори сразу, чтобы я запомнил!

– Типун тебе на язык! – вздохнула Нина. – Ни в какую тюрьму я не сяду! Еще чего придумал – чтобы я тюрьму попала!

– Я? – обалдел Гриша. – Да это ты сказала первая!

Не вышло романтического ужина. Поругались – да еще как громко!

Соседи за столиком брезгливо глядели на них. Одна дама сказала:

– С тех самых пор как в дворники пошли диссиденты, Москва стала самым грязным городом. А как сюда приехал весь этот сброд, житья нет совсем.

– Вы не любите маленьких людей, – хихикнула вторая.

– Это те самые маленькие люди, которые не дадут вам спокойно вечером дойти от станции метро до дому. Заметьте, это не герои великой русской литературы XIX века, а герои современной передачи «Криминальная хроника». – Она обернулась к Нине с Гришей: – Нельзя ли потише? Вы здесь не одни, молодые люди! – И злобно прошипела своей подружке: – Натуральное быдло.

И без того заведенная Нина в два прыжка оказалась у столика дам. И, подбоченясь, пошла в наступление:

– Я тебе сейчас весь парик ощипаю! Думаешь, если у тебя норковый берет, ты культурная? У нас в городе одна сумасшедшая в таком берете ходила. Вот клянусь, точно такой же! И весь в дырках! Слушай, ты на нее так похожа!

Испуганные женщины застыли от ужаса.

– Ради бога, молчите, они могут начать драться! – шепнула одна другой.

– Я? Драться? – взвизгнула Нина. – Посмотри на меня! Несчастная! У меня прабабка княжна! У нас дома два серебренных блюда, которым по сто лет! Не то что твой берет из вонючей кошки!

Женщины вскочили и бросились к выходу.

Нина вернулась за столик:

– Одно блюдо я продала, когда в Москву ехала, – сказала она Грише. – А как бы иначе я добралась?

Смущенный Гриша опустил глаза.

Нина вздохнула:

– Они правы. Мы быдло! Например, ты знаешь, каким ножом рыбу едят? Я – нет! Поэтому так и осталась голодная. Пошли домой!

Дома Гриша все сделал по совету Терещенко. Усадил Нину смотреть телевизор, а сам – на кухню. Сыр нарезал, потому что в ресторане они не наелись. Вина достал. И свечи. И готовился уже войти с этим вином и свечами в комнату, как услышал Нинин голос.

– Скоты все мужчины, это я давно знала. Один мой любимый – интеллигентный человек. На пароходе меня возил. Представляешь, море, волны и мы на корме целуемся. Как будто это фильм «Титаник».

– А он ди Каприо… – злобно прошептал Гриша, зажигая свечи.

– Е те амо, гуэррида. Я люблю тебя, дорогая. По-испански мне говорил… – кричала Нина восторженно, вспоминая своего переводчика.

– Ё-моё коррида, – повторил иронично Гриша, заранее планируя, как он сейчас ринется в бой…

Но тут Нина снова подала голос:

– Все мужчины действуют одинаково. Сначала зовут тебя в ресторан, потом приводят домой, потом включают телевизор или музыку, а потом приносят вино и свечи. И думают, что ты с ними пойдешь в кровать. Ну не нахалы? Но я знаю – ты не такой.

Гриша замер. Как она угадала?

– Я знаю, ты другой, – ласково сказала Нина. – За это я тебя и ценю. Ну что ты там застрял, иди сюда! Неси свой сыр, кушать очень хочется!

Гриша быстро запихнул обратно в холодильник вино, а заодно свечи в подсвечнике и сыр. Потом достал сыр обратно… Нет, сегодня ничего не получится.