Утром, сразу после завтрака, мы побежали на море.
– Ух ты, красота-то какая! – восхитилась Ольчик, раскладывая полотенце. – Сосны растут прямо на берегу.
– Да, – согласилась я. – Место просто райское.
Мы пришли рано, но постепенно на пляж начал стягиваться народ, большинство, конечно, из нашего отеля.
Ольчик углубилась в философские изыскания Шопенгауэра – самое подходящее для пляжа чтиво. Я же прихватила с собой английский детективчик, но читать было неохота – мысли и так роились в голове как пчелы. Поэтому я принялась рассматривать окружающих. Сначала мое внимание привлекла парочка, лежавшая на подозрительно знакомом шерстяном одеяле. Я напряглась и поняла, что точно такое же я видела у нас в номере. Понятно, видимо, у ребят хватило денег только на путевку, а на полотенца уже не осталось. Вообще они молодцы, сообразительные – сперли одеяльце из номера, пачкают его на пляже, плюхаются на него мокрыми, а потом кто-то другой в этот же номер приедет и будет им накрываться. Это же не полотенце, в конце концов, чтобы его каждый день стирали. Н-да, только наши сограждане так могут...
Правда, немцы от наших не отставали... Одна семейка заявилась на пляж с жуткой косматой собакой. По размерам она напоминала небольшую лошадку. Сообразительные немцы привязали это чудное создание к металлической опоре раздевалки и ушли купаться. Создание начало скулить и рваться за ними к воде. Признаться честно, я боялась, что псина снесет эту раздевалку и оттащит ее в море. Я решила поделиться своими опасениями с Ольчиком:
– Посмотри, песик сейчас раздевалку опрокинет. Зачем они вообще ее сюда привели? Здесь же пляж для людей, а не для собак и даже не для людей с собаками.
Ольчик, которая гораздо терпимее относится к собакам и всем остальным братьям нашим меньшим, чем к людям, ответила:
– Ну да, конечно, не очень красиво с их стороны. Но я думаю, раздевалка выдержит. Скажи спасибо, что собака в море вместе с детьми не плавает.
– Ты за нее не волнуйся, она уже искупалась сегодня. Посмотри, вода вон ручьями течет.
– Угу, – промычала Ольчик – она уже вернулась к своему Шопенгауэру.
– Оль, я, конечно, понимаю, что ты очень любишь немцев и Шопенгауэра в том числе. Но может, все-таки поговорим о чем-нибудь?
– Только не про твоих баранов, – поставила условие Ольчик.
– Давай тогда просто посплетничаем, – предложила я. – Нас тут такие интересные личности окружают. Вот некоторые, например, шерстяной плед из номера умыкнули.
– А! Эти? – засмеялась Ольчик. – Я их тоже заметила. У них еще одни пляжные тапки на двоих.
– Упс! А как же размер? – удивилась я.
– А ты на нее посмотри, – объяснила Ольчик. – Она же как небольшой коник.
В это мгновение к товарищам с одеялом подкатилась бабка в шляпе с огромными полями. Ничего себе шляпец, подумала я. Где она такую взяла? Просто пляж уникомов каких-то! Куда мы попали?
Словно читая мои мысли, Ольчик сказала:
– Столько людей странных. Я даже удивляюсь: куда мы попали?
– Знаешь, странность вообще понятие относительное, – начала я рассуждать вслух. – Может, мы с тобой тоже кому-то кажемся странными. Вот голопопики, например, посмотрят на нас и подумают: «Во дуры, полотенца с собой привезли, когда в номере плед есть!»
С такой умной мыслью Ольчик не могла не согласиться.
Я решила: надо во что бы то ни стало терпимее относиться к людям, даже если они кажутся тебе странными. Однако моя решительность рассеялась, когда мы возвращались с пляжа в отель. По пути в номер мы увидели почти голого мужика, который прятался за колонну.
– Фу! Наглость какая – в трусах по отелю бегать! Что за воспитание! – возмутилась я.
Тут же мимо нас прошествовал другой мужик – на этот раз хотя бы завернутый в полотенце.
– Прогресс, – заметила Ольчик.
– Не говори. А тот так до сих пор за колонной и стоит. Пойдем отсюда быстрее. Не будем его смущать, – отозвалась я.
За ужином нашествие странных людей продолжилось. Мало того что мы встретили утренних товарищей с одеялом, так наш столик еще и оказался рядом со столиком другой интересной парочки – бабки и деда. Бабка, видно, потеряла счет годам (а ей было минимум шестьдесят пять): на ней был топик с голым животом, обтягивающая юбка в цветочек и ярчайший макияж. Эдакий имидж воинствующей ведьмы. Дед же являл собой полную противоположность жене – типичный божий одуванчик в очках и с аккуратной седой бородой. Несладко ему, наверное, с такой деловой женой...
Еще за ужином мы с Ольчиком заметили, что в отеле очень много мам с дочками. Мамы с дочками вообще особая категория отдыхающих. Если дочке уже хорошо за двадцать, мама старается завести как можно больше знакомств – надо же ребенка замуж выдать. Если дочке меньше двадцати, мама таскает ее на все мыслимые и немыслимые экскурсии – надо же крошку образовывать. В любом случае дочке не позавидуешь.
Не успели мы с Ольчиком приземлиться со своими тарелками за столик, как нашим взорам представилась чудная картина: бабка уже заглотила весь ужин и проорала деду, чтобы он дожевывал быстрее и что ждать его она не собирается. Сказано – сделано. Через секунду и след ее простыл. Дедок остался за столом в гордом одиночестве.
– А ты говоришь, мы с тобой странные, – прошептала Ольчик.
– Я уже ничего не говорю. Слов не осталось. Может, лучше про мужиков поговорим? – с надеждой спросила я. – Ну пожалуйста.
– А что, больше уж и поговорить не о чем? – насупилась Ольчик. – Вот я сейчас «Мысли» Шопенгауэра читаю, столько идей интересных.
– Я это уже прочитала, – кисло произнесла я. – Ох и достается от него нам, женщинам! Ты просто еще до того места не добралась. Поэтому, чтобы ему отомстить, предлагаю посплетничать про парней. Ты все-таки думаешь, я неправильно поступила?
Тут уже Ольчик не могла уйти от ответа.
– Так как ты никакими обязательствами с Эдиком не связана, ты свободна и можешь встречаться с кем хочешь и делать что хочешь. Я так считаю. Другое дело, что ты Саше морочишь голову, а это плохо.
– Что вы с Линкой так за Сашу переживаете?
– Да просто он человек хороший. А ты себе забила голову всякой ерундой. Даже слушать тебя не хочется, честное слово! – в сердцах воскликнула Ольчик. – Такое ощущение, что тебе лет пятнадцать.
– И это мне говоришь ты? – искренне удивилась я. – Да это ты всю жизнь витала в облаках! Тебе просто повезло, что ты Андреаса встретила.
– Тебе тоже повезло, только ты слепа и этого не видишь. И если ты считаешь, что я слишком наивна и что я не заслуживаю счастья, то я даже не знаю, что и сказать. Пойду-ка я лучше наверх. – Она бросила на стол салфетку и ушла.
Вот те на! Как же это я забыла, что Ольчик у нас очень обидчивая. Как бы там ни было, я, как и дедок, осталась за столом одна. Я прекрасно знала, что через пару часов, а в крайнем случае к завтрашнему утру она сдуется, если сейчас к ней не приставать. Поэтому я решила одна прогуляться вдоль берега и полюбоваться морем.
Море никогда не может надоесть. В нем тысячи разных цветов и оттенков, которые человеческий глаз даже не способен различить. Оно меняется с каждой секундой. Утром оно лазорево-голубое, ласковое, обволакивает тебя шелковыми волнами... А вода такая кристально чистая, что, куда бы ты ни заплыла, повсюду видны стайки снующих туда-сюда маленьких серебристых рыбок.
Днем же, когда море золотится в лучах яркого полуденного солнца, у берега колеблется зеленоватая бирюза. Такого цвета я не видела нигде, разве что в фильме «Голубая лагуна». Смотришь дальше, а там островки воды глубокого, насыщенного цвета перемежаются с небесно-голубым. Один миг – и все меняется местами.
Море живет своей жизнью, оно дышит, играет, радуется, сердится, а иногда плачет. Когда небо пронизывают слепящие лучи дневного солнца, море, как и мы, люди, благодарно ловит их и посылает солнцу в ответ мириады маленьких искорок... Вряд ли это можно описать словами, поэтому я решила, что надо как можно больше фотографировать. Я ведь не Айвазовский и не умею рисовать, но мне хотелось увезти с собой хотя бы кусочек золотисто-бирюзового моря и немного летнего тепла...
