Придется господину Галагану раскошелиться.

«Наиболее отважный из тореро поиграл перед его носом мулетой, и Бык Крайский, раздув ноздри, снова бросился в атаку…»

Неподалеку от городка Санта Сусанна находилось ранчо, куда приезжали любители верховой ездой. Вокруг простирались поросшие лесом горы, и тропинка, по которой проходил маршрут, то круто вздымалась вверх, то, наоборот, шла под уклон. На ранчо мы прибыли автобусом, играя роль трех обалдуев, к которым Аська не имеет никакого отношения. На Аське красовалась шапочка цветов венесуэльского национального флага.

Когда нас высадили на дворе ранчо и начали разбивать на две группы (на выбор предлагались лошади и ослы), у меня появилось легкое опасение, что Аська может присоединиться к группе «ослы». Состояла она практически из одних стариков и женщин с детьми, и, вздумай Аська примкнуть к ним, мы были бы вынуждены последовать за ней. Представляю, как комично мы бы смотрелись верхом на ослах: трое здоровенных обалдуев. Будь я один, я бы еще смог сойти за импровизированного Санчо Панса. Но Миксер с Гвоздевым! На ослах! Не родился еще тот осел, который смог бы потащить на своем горбу Миксера или Гвоздева.

К счастью Аська, не задумываясь, направилась в сторону лошадей.

Я было вздохнул с облегчением, но тут появилась новая проблема: жеребец мне попался самый что ни на есть зловредный. Когда я только взгромоздился на него (между прочим, не без труда) и мы стояли во дворе, было еще терпимо, но стоило тронуться в путь… Дело в том, что по пути следования то по левую, то по правую сторону от нас частенько высилась отвесная стена, и он все время норовил притереться к ней, превратив мою ногу в бифштекс с кровью. Шел он какой-то странной иноходью – как если бы внутри легкового автомобиля на ходу включили трамбовочную машину, – заставляя меня постоянно опасаться за собственную жизнь. Я мог ему ответить только одним: изо всех сил сжимал ногами его бока, и яростно тянул поводья в другую сторону всякий раз, когда он намеревался почесаться мною о скалу. Я молил Б-га лишь о том, чтобы этот урод не вздумал встать на дыбы. Тогда мне уж точно была бы крышка.

Неподалеку Миксер элегантно гарцевал на сером жеребце в яблоках. Он сидел на нем подбоченясь, гордо держа одну руку на поясе, а другой небрежно управляя поводьями. Проблема была еще и в том, что мой урод не желал двигаться медленно, а кляча, которая досталась Аське, ни в какую не соглашалась скакать побыстрее. Так что я совершенно не имел возможности держать ее в поле зрения. Пришлось попросить Миксера, чтобы они с Гвоздевым держались в арьергарде.

Наконец, пытка закончилась. Наше возвращение казалось мне въездом потрепанного в боях мушкетерского отряда на территорию постоялого двора. Под навесом на длинных столах уже были расставлены напитки. Чуть поодаль развели костер. Каждому выдали металлический штырь с нанизанной на него большой сырой сосиской, и мы сами жарили их на углях.

А потом нам предложили попробовать свои силы в искусстве пить вино из огромного чайника. Надо всеми по очереди заносили носик и наклоняли, направляя струю в разинутый рот. А остальные принимались считать. Я довольно быстро захлебнулся. Зато в соревновании победил Гвоздев.

Аськой так никто и не заинтересовался.

Вечером мы отправились в Gran Palace, который находился на окраине Лорет. Ежевечерне здесь происходили представления варьете, но явились мы сюда не потому, что являлись любителями этого жанра, – билеты на варьете тоже продавались в турбюро.

Здание и, соответственно, зал были внушительных размеров. На каждом из столиков, амфитеатром опоясывавших сцену, горела настольная лампочка. Сцена была прямоугольная, с блестящим розовым покрытием, внешне напоминавшим порфир, далеко выступающая в зал. В стоимость билета входили напитки.

Аська расположилась в левом крыле зала, мы – в правом. Шапочка на Аське была кокетливо сдвинута набок и неожиданно хорошо смотрелась в ансамбле с черными шортами и черной же кружевной блузкой. Людей было не очень много, и ее столик был нам хорошо виден. На протяжении вечера к ней постоянно клеились какие-то мужики, так что мы все время были начеку, но условного знака – переодевание серебряного браслета с одной руки на другую – она так и не подала.

А еще мы катались на маленьких странных открытых машинках по пересеченной лесистой местности, ходили в поход, гоняли по морю на водных мотоциклах фирмы «Ямаха», плавали на пароходе и на катере со стеклянным дном, ездили на экскурсию в Барселону…

На пятый день наших курортных мытарств большой, открытый всем ветрам катер, повез нас и еще добрую сотню молодых ребят с различных уголков земли на так называемую бич-парти. Поездка началась с того, что Миксер утопил «парабеллум». Какая-то сумасшедшая девчонка прыгнула ему на спину, когда он, стоя у борта, в задумчивости глядел на волны. «Парабеллум» вывалился из-за пояса шорт и плюхнулся в воду. Миксер посмотрел на девчонку. Та была хороша собой, на голову ниже Миксера, а ноги почти такие же длинные, как у него.

– Жаль зажигалку, – миролюбиво проговорил Миксер, посмотрел на меня и развел руками.

Я поспешил перевести его слова на английский, поскольку несколько человек уже с интересом пялились в нашу сторону. От себя я добавил, что зажигалка была в точности как настоящий «парабеллум» и поэтому ее действительно жаль.

На протяжении всего пути укрепленный на мачте рупор изрыгал оглушительный рэп – чаще всего «Ю лайк ту муви-муви», – и я неприятно ощущал себя здесь лишним. Миксер и Гвоздев – еще куда ни шло, ведь они были на несколько лет моложе меня, не говоря уж об Аське, но сам я казался себе глубоким стариком.

Когда мы наконец прибыли на пляж, приютившийся у подножия скал, положение не улучшилось, поскольку молодежь принялась активно кататься на серфинге, на огромной надувной сигаре под названием «банан» – все они кричали «банана», – на водных лыжах, участвовать в различных массовых развлечениях типа игры в «бутылочку», – и все под аккомпанемент того же оглушающего рэпа. Затем они бросились к строению, напоминающему хижину без стен, у которого выдавали бесплатные котлеты с хлебом и напитки. Последнее мероприятие было единственным, в котором я принял непосредственное участие. Помимо этого я купался, загорал и исподволь наблюдал за Аськой. Браслет ее по-прежнему оставался на правой руке.

Чуть позже по плану было перетягивание каната. И тут выяснилось, что не все так безмятежно в европейском сообществе. С немцами, скажем никто не желал находиться в одной команде. Французы, голландцы, датчане и бельгийцы сплотили против них свои ряды. В результате их оказалось куда больше, чем «доблестных германцев», и те проиграли.

Разумеется, «германцы» жаждали реванша. Для повторной схватки они мобилизовали все силы, но на противоположном конце каната снова сгрудилось значительно большее количество парней. Я бросил взгляд на Аську. Она сидела на песке и уплетала котлету, запивая ее красным вином.

– У вас нет желания помочь фрицам? – обратился я к Миксеру и Гвоздеву. – А то какая-то нечестная игра получается.

– Да, не любят фрицев в этом мире, – проговорил Миксер и поднялся. – Пойдем, Гвоздев, разомнемся.

Пружинистым шагом они направились к группе немцев и встали в их ряду первыми, оказавшись лицом к лицу с противоборствующей командой.

Кто-то из немцев обратился к ним с вопросом, который я не разобрал. Зато ответ Миксера прозвучал отчетливо и громко:

– Ай эм фром раша.

Потом последовал сигнал к началу схватки. Миксер и Гвоздев мгновенно вытянулись во весь рост под углом в тридцать градусов к горизонту, упершись пятками в песок и намертво вцепившись руками в канат. Таким образом они использовали не только силу мускулов, но и все возможности своего позвоночника.

Я услышал, как Аська по-русски крикнула: «Давай, Миксер!», – и метнул яростный взгляд в ее сторону. Она засунула два пальца в рот и свистнула. На меня она не обращала никакого внимания. Тогда я перевел взгляд на своих телохранителей.