– Только не для меня. Я никогда не мечтала об этом, – ответила Ли, не в состоянии скрыть неприязнь в голосе. – Я хочу выйти замуж за скромного сельского джентльмена и жить тихой деревенской жизнью.

Его ноздри раздулись, когда он наклонился вперед, сократив то малое расстояние, которое еще оставалось между ними.

– И у тебя есть поклонник, Ли? Нежный возлюбленный, дожидающийся тебя в деревне?

– Да, но…

В его глазах вспыхнул безжалостный блеск.

– И ты воображаешь себя влюбленной в своего воздыхателя?

Горло перехватило, поэтому Ли кивнула.

– И ты уже отдалась ему?

– Я… я не понимаю, что вы имеете в виду…

– Я спрашиваю: ты уже подарила ему свою добродетель?

Его вульгарные слова прорезались сквозь туман влечения.

У нее зачесалась рука влепить герцогу пощечину, но она уже достаточно опозорилась одним своим приходом сюда, поэтому не будет позориться еще больше.

Его лицо было всего в нескольких дюймах от ее лица. Она ясно уловила в его дыхании запах крепких напитков. Почему она не заметила этого раньше?

Да потому что была слишком занята тем, что разинув рот глазела на его красоту, с отвращением подумала Ли.

– Ну, так как? – прорычал он. Она до боли стиснула зубы.

– Как вы смеете оскорблять меня?!

– Думаю, ты что-то уж слишком протестуешь.

– А я думаю, вы вообще не в состоянии думать. Вы пьяны, ваша светлость. И отвратительны.

Он опускал голову до тех пор, пока его рот не оказался на расстоянии вздоха.

– Я не так уж пьян… Ли. – Ее имя сорвалось шепотом, когда он коснулся ее губ своими.

О, это не было невинным прикосновением. Его губы, горячие и твердые, двигались на ее губах. Разум кричал, что надо упереться руками ему в грудь и потребовать отпустить, но Ли обнаружила, но не может – не хочет – это сделать.

Его руки скользнули ей за спину, большие ладони прижались к плечам, притягивая до тех пор, пока груди не расплющились о его грудь. Вместо боли Ли ощутила странное покалывание, физическое томление, острое желание, не похожее ни на что, испытываемое ею прежде. Опаляющий жар его поцелуя казался языками пламени, лижущего кожу. Это было больше чем соприкосновение губ.

Это было утверждение прав. Клеймо.

Тихий звук вырвался из ее горла, и герцог оторвался, он долго смотрел в ее глаза, словно искал ответы на неизвестные вопросы, а потом вновь завладел ее губами в поцелуе настолько требовательном, что мир закружился, и она уже не чувствовала ничего, кроме его губ на своих губах; твердых, неумолимых и в то же время податливых. А потом, о Господи помилуй, его язык проник к ней в рот, и это было за пределами того, что она когда-либо представляла.

Это была страсть, стремительный натиск ощущений. Ее рука поднялась, гладя удивительно мягкие, чувственно гладкие волосы. Его пьянящий запах – смесь жасмина и амбры, – наполняющий ощущения. Его дыхание, горячее и сладкое, со слабым привкусом меда, смешанного с пряностями. Тянущая боль, горящая внизу живота.

Ли не понимала своей тяги к этому мужчине, но было что-то правильное в этом мгновении, что-то невероятно трогательное. А потом все изменилось, его поцелуй сделался более настойчивым, более благоговейным, более волнующим, и ладони погладили ее щеки, легким прикосновением пробежались по подбородку.

Дыхание герцога было неровным, глаза – темными и требовательными.

Она испугалась, не его, а того, что чувствует. Она подумала, что должна что-то сказать, но не смогла вымолвить ни слова. Она попыталась отвернуться, но он поймал ее рукой за подбородок.

– Ты выйдешь за меня, – сказал герцог, – через два дня.

Ли покачала головой, попытавшись ускользнуть от него, но он схватил ее за руку, не дав сбежать. Она не могла заставить себя посмотреть на него. Было слишком стыдно, и все, о чем она могла думать, – это два дня, два дня…

Удерживая за руку, он повел ее через переднюю. Спустя несколько секунд появился дворецкий с ее накидкой в вытянутой руке.

Ричард схватил накидку и набросил ей на плечи. Сопротивляться было бессмысленно, Ли даже и не пыталась.

Неужели вид у нее такой же растрепанный, как и чувства? Видно ли по ней, что ее только что целовали?

Ли украдкой взглянула на дворецкого. Он стоял, высокий и прямой как палка, старательно отводя глаза.

– Проводи мисс Джеймисон домой и позаботься о ее безопасности, – отдал распоряжение Ричард, затем наклонился и прошептал ей на ухо: – Два дня.

Ричард видел, как она пулей вылетела в дверь и понеслась вниз по лестнице, а полдюжины лакеев помчались нагонять ее. Как только она благополучно скрылась в карете, он потащился обратно в гостиную, опустился на канапе и уронил голову на подушки.

Из-за того, что он заставил Ли дрожать от страха, у него просто чесались руки двинуть кулаком в стену. Она права. Он отвратителен. Слова его были гадкими и вульгарными, поступки – грубыми.

Какой злой демон завладел им, чтобы вот так наброситься на нее? Почему он почувствовал такую ослепляющую, примитивную ярость, представив ее в руках другого мужчины?

Ричард не понимал этой странной реакции.

Он ведь не любит Ли и не хочет жениться на ней. Она – неудобство, которое ему навязали хитростью и обманом. Так почему ему не все равно?

И все же она казалась такой искренней, когда говорила, что не хочет выходить за него, что они никак не подходят друг другу.

И вновь на него нахлынули сомнения. Кто она – святая невинность или хитрая интриганка?

Он понятия не имел, что побудило его поцеловать ее. Он старался не думать о вкусе ее губ, о невинной несдержанности, с которой она отдалась его поцелую, о потемневших от страсти глазах, о руках, гладящих его по волосам. Лишь осознание, что всего несколько мгновений отделяет его от того, чтобы придавить ее к полу и изнасиловать, дало ему силы оторваться от нее.

О Господи, это, должно быть, виски.

Или сумасшествие.

Слабый запах роз задержался в комнате. Он глубоко вдохнул, позволяя этому аромату наполнить легкие. Святое небо, а теперь он ведет себя как полоумный идиот.

Итак, она прекрасна, и что с того?

Она та, на которой он вынужден жениться.

Коварная интриганка или святая невинность, ему плевать. Ему не нужна жена. Особенно та, что навязана ему хитростью и обманом. Что с того, что ее волосы цвета червонного золота и на ощупь как тончайший шелк? Что с того, что ее глаза цвета сверкающих изумрудов и кожа гладкая и чистая, не тронутая румянами? А губы… ее губы…

Ричард вскочил на ноги. Ему нужна женщина. Подойдет любая. Короткий визит к любовнице излечит от лихорадки, которую Ли зажгла в его крови.

Ричард плюхнулся в кресло перед камином в читальне клуба «Брукс». Он заказал бутылку бренди и устремил взгляд в огонь, словно в языках пламени мог найти ответ на свою дилемму. Тело ныло, жаждая освобождения от желания, которое Ли расшевелила в нем.

К своему раздражению, он не только не погрузился в жаждущее лоно Маргарет, но и неожиданно для себя разорвал с ней отношения без какой-либо веской причины, он никак не мог изгнать из памяти преследующий его взгляд Ли.

Или сладкий, нежный вкус ее губ.

Ее смелая атака на врага восхищала его теперь, когда туман от виски рассеялся. Зато воспоминание о собственном низком поведении и грубых словах заставляло ежиться от стыда.

У Ричарда не было ни малейших сомнений, что она девственница. Даже нападая на ее добродетель, он знал, что она совершенно невинна. Хотелось бы только знать, так же она невинна в отношении презренного шантажа своего папаши, как невинно ее тело. И имеет ли это значение?

Через два дня они поженятся.

– Хей-хо, Ричард! У тебя такой вид, будто ты только что похоронил своего закадычного друга. – Пирс Деймонт плюхнулся в вертящееся кресло по другую сторону камина. Он провел рукой по волосам, отводя со лба песочные пряди. Проказливая улыбка сочеталась с добродушным блеском в глазах. – А поскольку твой закадычный друг – я, то это не так. По крайней мере, думаю, что я все еще жив, но после вчерашней попойки я вполне мог оказаться покойником, просто еще не понял этого.