– Дешевая же твоя любовь. Гроша ломаного не стоит. – У Ли защемило сердце при мысли о тех душевных муках, которые пережил Ричард после такого хладнокровного предательства. Неудивительно, что он замкнулся в себе. Как он мог полюбить снова, после того как предложил свое сердце этой стерве, а она растоптала его, как какую-нибудь ненужную безделушку? – Если б ты его действительно любила, то не послушалась бы своих родителей и вышла за него.

– Это не так просто, и тебе это хорошо известно, – парировала Рейчел, пожав изящным плечиком. – Женщина не властна над своей судьбой. Я ничего не могла сделать. Но Ричард не понял. Он был уязвлен. Да, ты права, одно время он ненавидел меня. Но все изменилось, когда Эрик умер. Я стала свободна, и мы бы воссоединились, если б не твой отец со своими интригами и шантажом.

Рейчел – лгунья. Ни единому ее слову нельзя верить, однако это не мешало злым, жестоким словам безостановочно крутиться в голове Ли: «Интриги и шантаж, интриги и шантаж, интриги и шантаж».

Она силилась заставить себя уйти, нет, убежать от ядовитых миазмов, скапливающихся вокруг, но ноги не двигались, как будто были привязаны к полу ползущим плющом.

– Что ты имеешь в виду?

Рейчел пожала плечами:

– Не могу поверить, что ты не догадалась. Но не мне это рассказывать. Давай просто скажем, что у Ричарда есть тайна и он страшно боится, что общество узнает правду. Твой отец узнал секрет от Джеффри, представляешь? И заставил Ричарда жениться на тебе.

Ли хотела убежать, спрятаться от ужасных слов, которые атаковали ее самые потаенные страхи, но она как будто превратилась в камень и не могла пошевелиться. Она пыталась отгородиться от жестоких откровений Рейчел, но они прорывались сквозь ее оборону и хлестали своим вероломным значением.

– Почему он женился на тебе? – вопрошала Рейчел. – Не можешь же ты, в самом деле, верить, что он хотел этого? Просто он должен быть защитить того, кто для него дороже жизни. Это меня он любит. Никогда не забывай об этом. Почему, по-твоему, он с такой страстью набросился на тебя в гостиной в тот день, когда вернулся из Йоркшира?

Ли покачала головой. В голове все смешалось, мысли путались.

А Рейчел все продолжала свое безжалостное нападение:

– Не тебя он хотел тогда, а меня. Мы были вместе в библиотеке, но я сказала, что не могу спать с ним, когда в доме его жена. Из-за твоего отца он не может отослать тебя прочь. Поэтому я отправила его израсходовать свою похоть на тебя. Каково это знать, что он спит с тобой, но закрывает глаза и представляет меня?

С отстраненно-скучающим видом Рейчел изучала орхидею справа от себя.

– Хочешь знать, на чем основывается твой брак? Ричард женился на тебе и спит с тобой, а твой отец гарантирует молчание после рождения первого ребенка мужского пола. Как только Ричард получит наследника, он бросит тебя. Даже не сомневайся.

Ли прижала ладонь к животу.

– Нет, я тебе не верю.

Рейчел встала позади Ли, своими гнусными словами обжигая ей шею.

– Подумай, каково это для него. Вынужден спать с женщиной, которую ему навязали подлым обманом. Но он стискивает зубы, закрывает глаза и выполняет свой долг. Ты нужна ему лишь до тех пор, пока не родишь ребенка. Тогда его тайны будут в безопасности и он выбросит тебя. И если не веришь мне, спроси его. Давай, – с издевкой бросила Рейчел. – Попроси его отослать меня прочь. Заставь его сделать выбор между нами. Или ты боишься?

Смех Рейчел несся вслед Ли, но она держала спину прямо и заставляла свои дрожащие ноги идти вперед. Ее тошнило, кровь стремительно неслась по жилам.

Усилием воли она придала лицу безмятежность, не давая слугам увидеть свое отчаяние. Если б только мысли так же онемели, как кожа, но они терзали ее с каждым шагом, который Ли делала в поисках Ричарда. В том, что ее отец мог опуститься до шантажа пэра Англии, Ли ничуть не сомневалась.

Но что он мог узнать? Что может быть за тайна, настолько страшная и грязная, что Ричард сделает что угодно, дабы защитить ее? И как же Ричард? Как же все те нежные слова и страстные мгновения в его объятиях? Все они были лишь забавой? Притворством для того, чтобы умиротворить жену, пока она не родит наследника?

Нет, Ли в это не поверит. Этого не может быть.

Пусть он не хотел жениться на ней и не любит ее, но за время их брака она стала дорога ему. В этом Ли уверена. Поверить в иное – значит поверить, что каждый поцелуй, каждое прикосновение, каждый миг в его объятиях были притворством, а этого она не может сделать. Он слишком честен, слишком благороден, чтобы совершить такой гнусный обман.

Но как тогда быть с его теперешним отдалением? Он уже знает, что она носит его ребенка? Что его семя проросло? Что его миссия исполнена? Может, и в самом деле любит Рейчел?

Ли крепко зажмурилась от воспоминания, которое так старательно пыталась отгонять от себя. В ночь попытки самоубийства Джеффри, когда Ли пошла, чтобы привести Ричарда, он метался во сне. Он тогда сказал, что ему приснился кошмар.

Боясь думать иначе, Ли приняла его слова. Но больше не может притворяться. Он выкрикивал имя.

Рейчел, Рейчел, Рейчел. Снова и снова слышала Ли, как он со стоном повторяет ненавистное имя. Тем же соблазнительным голосом, которым часто шептал имя Ли, когда входил в ее тело. То, что он любил Рейчел когда-то, Ли могла понять. Но не сейчас. Она видела ненависть, которая вспыхивала в его глазах всякий раз, когда он смотрел на Рейчел. Слышала презрение в голосе всякий раз, когда он произносил ее имя. Какие бы чувства Ричард ни питал к ней, все это в прошлом. Но Рейчел по-прежнему любит Ричарда, поэтому выплюнула свой яд на Ли, чтобы причинить ей боль, ранить, заставить убежать без оглядки.

Но Ли не даст Рейчел выиграть. Она не позволит ей отравить свою душу, настроить против мужа, отца ее будущего ребенка. Мысль о ребенке подлила масла в огонь гнева.

Она никогда не позволит использовать своего ребенка как пешку в битве между ее мужем и отцом.

Ли вновь обошла все комнаты и наконец нашла Ричарда в библиотеке. Он стоял перед, окном, устремив взгляд в сад. Его волосы, мокрые от дождя, блестели в сланцево-сером свете за окном. Сюртук и жилет висели на спинке стула вместе с шейным платком. Ричард подвигал плечами. Влажная рубашка натянулась на бугристых мускулах спины. Должно быть, Ли издала какой-то звук, возможно, сдавленный вздох, вспомнив жар этих мускулов под своими ладонями. Ричард развернулся, встретился с ней взглядом, и в его черных глазах, омраченных усталостью и болью, промелькнуло какое-то чувство, названия которому она не знала.

Ей захотелось убежать, скрыться в убежище своей комнаты, но Ли заставила себя подойти к мужу. Попыталась заговорить, но слова застревали в горле. Она сделала глубокий вдох, попробовала еще раз, но снова не произнесла ни звука. Смелость пропала вместе с голосом, и Ли слегка покачнулась. Испугавшись, что может лишиться чувств, она пошла к ближайшему стулу. Ричард схватил ее за локоть, и жар его ладони успокаивающе действовал на заледеневшую кожу. В камине горел небольшой огонь, разгоняя прохладную сырость грозы. Ричард опустился перед Ли на колени. Любимое бронзовое от загара лицо было хмурым, глаза озабоченно сузились.

– Доктор сказал, что с тобой всё в порядке. Я этому шарлатану голову оторву.

– Нет. – Всхлип вырвался из горла, но она проглотили его. – Я здорова, уверяю тебя.

– Ты не выглядишь здоровой. Кожа у тебя пепельно-серая, а под глазами круги.

Она выдавила слабую улыбку, дрожащий смешок, чтобы прикрыть всхлипы.

– Каким пугалом я, должно быть, кажусь!

Ричард держал ее руку в своей, чертя круги на ладони. От этого движения, такого мягкого, соблазнительного и, ах, такого знакомого, глаза затуманились от слез. Ли прикусила губу. Она не заплачет. И не будет слушать слова Рейчел, этот ужасный рефрен, кружащийся у нее в голове.