– Вот так, – проговорил Щукин, поглаживая свежевыбритый подбородок. – Расклад теперь ясен. Седой сделал заявление на сходняке, что в случае его смерти я становлюсь его преемником. Пете такое дело, конечно, не понравилось, и он стал старика отговаривать. Затем что-то в их переговорах не срослось, и Петя старика убил. Ну, и понял потом, что свалял дурака, и нанял киллера, чтобы от меня избавиться – чтобы я не стал главным над ним. И мое счастье, что избрал он для этого не другого киллера, а именно Рустама. Благодаря этому я еще жив. Пока. Мне не нужен трон Седого, мне нужно шкуру свою спасти. Именно поэтому я здесь.

Щукин посмотрел на часы и торопливо кинулся к радиоприемнику, стоявшему на подоконнике.

– Вот черт, – прошипел Щукин, настраиваясь на нужную ему волну. – Чуть последние известия не пропустил.

– Вся российская общественность пришла в негодование, когда узнала о подлом убийстве министра здравоохранения Российской Федерации. Для тех, кто только присоединился к числу наших слушателей, сообщаем: убит известный политический деятель… – И диктор назвал фамилию, которую называл Щукину Рустам, когда определял приметы, по каким Щукин должен был понять, что началась та игра, в которой Щукин предполагался как жертва. – Министр прибыл в казахстанский город Петропавловск с дружественным визитом. Смерть нашла его на аэровокзале, где он вместе со своей группой следовал к ожидавшему его автомобилю. Нож наемного убийцы вонзился министру в шею. Смерть была мгновенной.

Тут диктор сделал паузу, и Щукин явственно услышал, как он зашелестел бумагами.

– Напрасно кто-то думает, что такие покушения могут испугать приверженцев новой политической партии России. Как в старинной русской сказке – на место одного убитого встанут десять! – диктор сильно повысил голос к концу фразы.

«Ага, – мелькнула в голове Николая случайная мысль. – И тех десятерых грохнут, если понадобится».

Он выключил радио и сглотнул, пытаясь освежить внезапно пересохшее горло.

Потом усилием воли заставил себя успокоиться.

«Министр – это предпоследний заказ Рустама, – думал Щукин. – После министра у него есть еще один заказ, но об исполнении этого заказа вряд ли можно будет узнать по радио. Рустаму поручили грохнуть одного очень много знающего братка. Этому братку помогли устроить побег, но вместо верных соратников несчастного беглеца будет ждать Рустам… Что ж, теперь, когда министр мертв, нужно начинать действовать. Но как? Рустам не отступится от своего дела. Всякий нормальный киллер убил бы, получил деньги, и все. Из той ситуации, в какую попал Рустам, есть только два выхода – либо отказаться от заказа, либо выполнить заказ. Рустам же предупредил меня, потому что считал когда-то своим другом. Черт возьми, я его тоже считал своим другом. А сейчас столько времени прошло. Определенные чувства я к нему испытываю, но… Никому нельзя доверять, это я знаю точно. Почему-то думаю, что Рустаму я доверять могу. Он из тех, кто раз и навсегда выбирает свой путь в жизни и следует этому пути свято – не сворачивая никогда. Если он уверился в том, что он – убийца, значит, он будет убивать. И ни для кого не сделает исключения. Особенность характера, помноженная на больную психику… Времени у меня осталось мало. Но сколько именно – вот в чем вопрос? И потом – что мне делать? Рустам сообщил мне, что меня заказали, надеясь, что я буду скрываться от него. Дал мне шанс, так сказать. Но нельзя же скрываться вечно. Это просто противно. Надо мне как-то разобраться в этой истории с Петей и Филином. Но как? Как сделать так, чтобы отпала сама необходимость заказывать меня киллеру? Если бы Рустам отказался убивать меня, Петя нашел бы другого киллера. И я все равно стал бы мертвым. Мне кажется, это Рустам понимает. Только я не совсем понимаю, что он собирается делать? И еще одно: когда он намеревается выполнить заказ на этого урку, которому устроят побег? Он говорил, что время выполнения заказа не от него зависит. Устроить побег – это не так-то просто… Кстати, Рустам говорил мне, как зовут этого урку. Дятел его зовут. Рома Дятел. Нет, не слышал о таком…»

Щукин провел в размышлениях весь день – до самой ночи.

«Клюнули, сволочи, – радостно подумал Дятел. – Сразу и повезли на этот мост чертов. Все получилось так, как и должно было получиться. Я сознался в одном убийстве – как на разборе мы с пацанами с моста скинули одного урода… И быстро же меня согласились на следственный эксперимент везти – лишь бы я не передумал. А как же иначе – я ведь ушел в полную несознанку, ментам хоть за что-то надо было уцепиться. И уцепились. И правильно сделали. Для меня – правильно».

Дятел попытался улыбнуться, но губы не послушались его. Руки тряслись так, что наручники время от времени позвякивали.

Или они позвякивали от того, что машина тряслась.

Теперь нужно собраться, и…

Машина остановилась перед въездом на мост. Утро было еще раннее-раннее. Автомобилей им по дороге всего пара попалась. А прохожих и вовсе не было.

– Все, – не поворачиваясь, сказал шофер, – дальше не поеду. На мосту остановка запрещена.

– Ладно, – проворчал оперативник, – давайте, вытаскивайте этого из машины…

Первым вышел бородатый мужик с видеокамерой. Он зевнул и заозирался, оглядывая затянутую утренним туманом ленту реки.

Два мента под руки вывели Дятла. Встали рядом, смотрели, как он переминается с ноги на ногу.

– Ты потише давай, – спохватился один из ментов, – распрыгался, как цапля…

Мент сам был похож на цаплю – длинный, тонконогий. Дятел усмехнулся – кривая такая усмешечка получилась.

– Не дергайся, – успокоил «цаплю» второй мент, – куда он денется, он же в наручниках.

Из машины выпрыгнул оперативник. Устало выдохнул и расправил неширокие плечи.

– Пошли.

Один мент сзади, один впереди. И оперативник впереди. Медленно шли, жарко, хотя солнце еще не взошло. Бородатый оператор брел сзади. Его почему-то как бы и не замечал никто.

Оперативник снял фуражку, и оказалось, что его голова покрыта не волосами, как у всех нормальных людей, а желтым пушком. Голова очень походила на одуванчик, страшно становилось: ветер подует, и останется башка оперативника вообще безо всякого покрова.

– Ну, – обернулся оперативник к Дятлу, – не прошли еще то место?

– Нет, – ответил Дятел.

– Покажешь тогда.

«Нет, не здесь, – подумал Дятел. – В этом месте в реке какие-то подводные течения обнаружили, так что лучше подальше пройти».

«Вон там, где фонарь разбитый, – решил он через несколько минут. – Там и мост уже книзу пошел – метрах в двадцати от воды. И площадочка за парапетом очень удобная. Если с парапета удастся на эту площадку перепрыгнуть, то до воды уже метров пятнадцать лететь».

– Здесь.

Дятел остановился, дойдя до разбитого фонаря.

– Значит, было так, – начал Дятел. Он неловко мотнул скованными наручниками руками. – Вот здесь он стоял. Саша этот стоял…

– Подожди-ка…

Бородатый мужик зевнул и достал свою видеокамеру из чехла. Пощелкал рычажками какими-то и, пристроив камеру на плече, кивнул головой:

– Давай.

– Мы договорились тут встретиться, – снова начал Дятел, – я до срока пришел, раньше. Смотрю, а он уже стоит. Вот здесь стоит, – Дятел встал на шаг ближе к парапету, – я подошел к нему. Поздоровались…

Оперативник-одуванчик слушал, не сводя с Дятла острых, внимательных глаз. Качал головой в такт его словам. Менты курили, обозревая открывающийся с моста вид. Бородатый водил вслед за каждым движением Романа своей камерой и время от времени растягивал рот в мучительной зевоте.

– Я его толкнул тогда, – продолжал рассказывать Дятел, – он перелетел через парапет, но за перила зацепился. Тогда я сел на перила вот так… – Дятел попытался показать, как он сидел на перилах, но чуть не загремел с моста – наручники мешали влезть. – Вы бы браслеты-то сняли, гражданин начальник, – обратился Роман к оперативнику, – а то мне неудобно. Ну, куда я отсюда денусь? В воду если только свалюсь…