— Может быть, ты пришла извиниться?
Словно резкий толчок вывел Наташу из оцепенения. Она не ослышалась?
— Извиниться? За что?
— За свою неоправданную вспышку. — Наташа с трудом верила своим ушам, но Марк продолжал как ни в чем не бывало:
— Признаюсь, у меня тоже было сильное искушение позвонить. Воспоминания о фантастической ночи, которую мы провели вместе, сводили меня с ума. Но мне мешала уязвленная гордость француза. Хотя я мог понять твои чувства, но бездумные обвинения, которые ты на меня обрушила, приводили меня в бешенство. Хорошо, что ты первая сделала шаг к примирению!
— Наоборот! — Наташе с трудом удавалось собраться с мыслями. — Я… я здесь затем, чтобы попросить тебя оставить меня в покое.
Брови Марка недоуменно взлетели вверх.
— Но не это ли самое я делал до твоего звонка? Может быть, ты бы хотела, чтобы мы снова начали встречаться, тогда в твоем требовании появится некоторый смысл?
Он преднамеренно исказил ее плохо продуманное и двусмысленное высказывание! Наташа залилась гневным румянцем.
— Я выразилась не в буквальном смысле, а образно. Ты уже перевернул вверх дном всю мою жизнь, и вполне возможно, что сделаешь ее еще хуже.
Марк покачал головой:
— Боюсь, тебе придется объяснить, что ты имеешь в виду.
Наташе пришлось сделать глубокий вдох, чтобы утихомирить бешено бьющееся сердце. Очень трудно привести в порядок мысли, когда Марк сидит всего лишь в нескольких футах от нее. Как обольстительны линии его чувственного рта… Однако Марк выжидающе смотрел на нее, и она решилась.
— Дело в том, что тебе будут задавать вопросы…
Он бросил на нее непонимающий взгляд.
— Вопросы возникли у страховой компании, — уточнила Наташа. — Прошлой ночью из галереи украден Матисс, и Якоб сказал, точнее, намекнул, что воров нанял… ты.
Повисла пауза, пока Марк переваривал информацию. Наташа почувствовала, что в комнате словно становится холоднее.
— Ты говоришь так, будто сама в это веришь!
Наташа пожала плечами с фальшивым равнодушием.
— Так ты не крал?
— Конечно, нет! Более того, я не верю, что ты всерьез можешь считать меня способным на такое! Однако Якоб Нокс меня поражает… — На миг он задумался, сложив руки ладонями вместе и постукивая кончиками пальцев у себя перед носом. Наташа сердито приказала себе продолжить разговор. Учитывая, с какой силой воздействовало на нее его соседство, она должна завершить свое дело и убраться отсюда как можно скорее. Но прежде чем она смогла перехватить инициативу, Марк вклинился с вопросом:
— Скажи, не вчера ли твой босс встречался с Шимазу?
— Вчера.
— И японец рассмотрел так называемого Матисса, следуя моим указаниям, и обнаружил, что это подделка?
Наташа подтвердила, что так оно и было. Марк с удовлетворенным видом откинулся на спинку кресла и кивнул.
— Что ж, ситуация ясна.
Однако Наташа была далека от какой бы то ни было ясности. Она сознавала только то, что быстро теряет контроль над течением разговора и теперь совершенно не представляет, как вернуть его в нужное русло. Марк между тем не давал ей такого шанса. Ее молчание он расценил как замешательство.
— Полно, Наташа! Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что задумал месье Нокс.
Замечание показалось Наташе оскорбительным, и она ощетинилась:
— Значит, я на редкость тупа. Понятия не имею, что ты имеешь в виду!
— Прекрасно, я объясню. Говоря проще, твой босс украл картину сам.
Сенсационное обвинение повисло в воздухе, как вспышка огненного фейерверка. Наташа была сражена. Ситуация совершенно вышла из-под контроля! Она пришла сюда с простым требованием — чтобы Марк сохранил в тайне ночь, которую они провели вместе, а дело кончилось тем, что он обвинил Якоба в уголовном преступлении!
— Что-что? Чего ради он стал бы это делать?
— Все очень просто. Чтобы получить страховку.
Наташа посмотрела на него как на ненормального.
— Но это же нелепо!
— Совсем наоборот, это его единственный шанс. Послушай, и тебе станет ясна логика его плана. Прежде всего, согласна ты признать, что Матисс подделка?
— Откуда я знаю! Я не специалист по творчеству Матисса.
— Тогда поверь мне на слово, картина не настоящая, — уверенно заявил Марк. — На самом деле она, вероятно, написана в последние год-два, и ее автор — квалифицированный реставратор картин из Ниццы. Этот мошенник весьма умен, власти о нем знают, но им никак не удается собрать достаточно улик, чтобы его арестовать. Якобу Ноксу известно… Наташа! Не смотри на меня с таким ужасом!
— Но Якоб купил картину на аукционе! — возразила она.
— Аукцион этот проходил случайно не в районе Ниццы?
— Э… где-то на юге Франции, — призналась Наташа, вспоминая, что Якоб не слишком вдавался в подробности, когда рассказывал эту историю.
Уголки губ Марка изогнулись в кривой улыбке:
— Ну, что я говорил? По-моему, твой босс знал, что картина поддельная. Именно поэтому он и пытался помешать мне ее осмотреть. Однако, как мы теперь знаем, его план совершенно случайно рухнул…
Наташа бросила на него свирепый взгляд.
— Он не мог знать, что это фальшивка, — прошептала она.
— Когда Шимазу разоблачил картину как фальшивку, — невозмутимо продолжал Марк, — с чем в результате оставался Якоб? Не с шедевром Матисса стоимостью в четыреста тысяч долларов, а с имитацией, пусть и превосходной, но которая стоит от силы четыре сотни. Согласись, весьма существенная потеря! — Марк сощурился. — Однако у него оставался еще один вариант, который позволил бы полностью получить всю объявленную стоимость картины…
— Украсть ее самому ради получения страховки, — подсказала Наташа.
— Вот именно.
— Но это же мошенничество! Он может попасть в тюрьму! Якоб не стал бы так рисковать собственной свободой.
— Неужели не стал бы?
— Нет, — повторила Наташа, сознавая при этом, что ее уверенность далеко не так непоколебима, как бы ей хотелось.
— А тебе не показалось странным, что картина была украдена в первую же ночь после того, как в ней разоблачили фальшивку?
— Совпадение… — неуверенно предположила она.
— Весьма удобное совпадение! Учти еще невероятную историю его «находки»! Подумай об этом, Наташа. Матисс, ранее не известный ни коллекционерам, ни историкам искусства! Наверняка он захотел бы предать гласности столь удивительное открытие, ты не находишь?
— Статья в «Арт-Ньюс» могла бы привлечь немало покупателей, — признала Наташа, вспомнив, что сама высказывала подобную мысль, но Якоб категорически отказался от этого.
— Более того, статья создала бы ажиотаж и, значит, повысила бы цену. Между прочим, мне тоже показалось странным, что такой человек, как Нокс, который выжимает из любого полотна, попавшего к нему в руки, все до последнего цента, вдруг решил продать картину такого класса частным порядком, а не через аукцион.
Наташа замялась, не зная, что возразить. Марк был прав: если бы картина стала предметом торга на аукционе Кристис или Сотбис, она могла бы принести Якобу вдвое больше той суммы, что он запросил.
Мысли путались. Все получалось совсем не так, как рассчитывала Наташа! Она приехала в отель к Марку, только желая спасти свою карьеру, а теперь рушился сам фундамент, на котором строились ее отношения с начальником. Если Марк прав, то выходит, она работает на преступника!
Девушка почувствовала, что больше не может смотреть в глаза Марку. Она поднялась и подошла к окну. Снаружи расстилалась темная ширь Центрального парка. Извилистые дорожки уличных фонарей пересекали его, как сверкающие цепочки. В любой другой вечер зрелище привело бы Наташу в восторг, но сегодня парк казался ей пустым и зловещим. Как сердце Марка Дюшена, подумала девушка.
Она почувствовала прикосновение его руки.
— Наташа, — прошептал Марк.
Звук его голоса вызвал у Наташи ощущения, очень далекие от пугающих, она смутилась и почувствовала, как изнутри ее поднимается какое-то приятное тепло. Одно безумное мгновение — и она вспомнила покой и безмятежность, которые нашла ненадолго в его объятиях. Но все это было лишь жестоким обманом, мысленно одернула она себя. Сущность Марка Дюшена не изменилась.
