Доктор Стивенсон — наиболее критично настроенный человек, которого я знаю в этой области, и, возможно, наиболее вдумчивый ученый, обладающий умением создавать необходимую систему контроля научных исследований.
Профессор Нью-Йоркского университета Гертруда Шмайдлер (Gertrude Schmeidler) так отзывается о Стивенсоне и его работе:
Стивенсон — это в высшей степени добросовестный человек с большими интеллектуальными возможностями и высокими профессиональными качествами. Он очень тщательно подходит к отбору и анализу вновь полученных данных.
Профессор Герберт Рипли (Herbert S. Ripley), декан факультета психиатрии Университета Вашингтона в Сиэтле, говорит:
Я очень высоко ценю Стивенсона. Я считаю, что это очень честный ученый. Нам повезло, что у нас есть человек с его способностями, с его научной добросовестностью, ведущий исследования в этой противоречивой области.
Доктор Гарольд Лиф (Harold Lief) в The Journal of Nervous and Mental Disease (сентябрь, 1977) так комментировал результаты исследований Стивенсона:
Он либо совершает колоссальную ошибку... либо вскоре будет известен как Галилей XX века.
Йен Стивенсон заинтересовался спонтанными воспоминаниями о прошлой жизни на пике своей карьеры психиатра. Он обнаружил, что традиционные средства, применяемые в психиатрии, могут действовать в очень узком спектре и не в состоянии эффективно помочь в решении проблем, тревожащих его пациентов. Стивенсон столкнулся с массой случаев, которые было невозможно удовлетворительно объяснить генетикой, влиянием окружения и сочетанием этих факторов.
Марта Лоренц
Одним из очень убедительных случаев, исследованных Стивенсоном, был случай бразильской девочки Марты Лоренц (Marta Lorenz), которая в возрасте одного года, увидев друга своих родителей, встретила его словами: «Здравствуй, папа!» Примерно в два года она стала рассказывать детали своей предыдущей жизни, в которой она была лучшей подругой ее матери в этой новой жизни, дочерью друга семьи, которого она узнала. Многие из этих деталей были неизвестны матери девочки, но позднее их подтвердили несколько разных людей.
Марта вспомнила около ста двадцати не связанных между собой деталей своей предыдущей жизни под именем Мария де Оливейро, включая детали того, что именно Мария рассказывала своей лучшей подруге (нынешней матери Марты) перед смертью: она говорила, что желала бы родиться дочерью своей лучшей подруги и, выйдя из младенческого возраста, рассказывать детали своей прежней жизни (Stevenson 1974).
Имад Илавар
Будучи в Ливане, Йен Стивенсон приехал в одну деревню и, ничего не рассказывая о себе, стал расспрашивать местных жителей: не знают ли они случаев, когда дети говорили бы о своей предыдущей жизни. И его направили — опять же без предварительного предупреждения — в дом, где жил пятилетний Имад Илавар (Imad Elawar). Когда Имаду исполнился год, он стал все время рассказывать о своей предыдущей жизни в деревне, расположенной в сорока километрах от деревни Имада.
В годовалом возрасте первыми словами мальчика стали имена Джамиля и Махмуд, а когда Имаду было два года, он неожиданно остановил на улице прохожего, признав в нем соседа из прежней жизни.
Стивенсон опросил ребенка и его родителей и записал свыше пятидесяти семи различных воспоминаний о предыдущей жизни Имада. Когда Стивенсон отправился с мальчиком и его отцом в ту, другую деревню, чтобы проверить и исследовать рассказы ребенка, им потребовалось несколько дней, чтобы найти дом, где мальчик жил в своей прежней жизни. Никаких предварительных контактов с прежними родственниками мальчика не было.
• Однако Имад смог сделать тринадцать правильных утверждений и идентификаций, связанных с его прежней жизнью, включая идентификацию фотографии самого себя и своего брата.
• Он также узнал на фотографии своего дядю из предыдущей жизни — Махмуда и свою любовницу — проститутку по имени Джамиля.
• Мальчик смог детально рассказать, где именно хранил свою винтовку (этот секрет был известен только его матери) и как располагалась и была устроена его кровать во время его роковой болезни.
• Имад остановил прохожего и имел с ним продолжительный разговор относительно их совместной армейской службы.
В целом, по подсчетам Стивенсона, оказалось, что из пятидесяти семи утверждений Имада относительно прежней жизни пятьдесят одно можно было проверить и удостовериться в их правдивости (Stevenson 1978).
Альтернативные объяснения
Скептически настроенные критики пытаются толковать результаты всех этих исследований каким-то иным образом. По их словам, подобные случаи объясняются экстрасенсорным восприятием, телепатией или ясновидением:
«...этот ребенок был способен настроиться на людей, окружавших его, и получить из них всю информацию относительно интересующих его обстоятельств».
Некоторые скептики и вовсе объявили, что все это сплошной обман, криптомнезия, одержимость духом, фантазия, врожденная память/коллективное бессознательное.
Давайте же вслед за Стивенсоном рассмотрим каждый из этих аргументов по очереди (Stevenson 1977).
Экстрасенсорное восприятие?
Прежде всего каждый, кто предполагает, что все эти дети способны проникнуть в память живущих людей, вынуждены допустить возможность экстрасенсорного восприятия, известного также как телепатия, или передача мыслей на расстоянии. Одно уже это допущение сильно ослабляет позицию критика, поскольку в течение десятилетий скептики доказывали и все еще доказывают, что экстрасенсорного восприятия и телепатии не существует! Возможно одно из двух: либо экстрасенсорное восприятие есть, либо его нет.
Далее Йен Стивенсон заявляет, что, если дети обладают экстрасенсорными способностями, они либо располагают ими в широком спектре, либо не обладают ими вообще. Скептик должен понимать, что логически непоследовательно говорить, что в одном случае некто обладает экстрасенсорными возможностями, а во всех других такие возможности отсутствуют, то есть что дети обладают экстрасенсорными возможностями исключительно и только лишь для воссоздания своей предполагаемой прошлой жизни.
Стивенсон продолжает объяснять, что в контексте того, что известно про экстрасенсорные возможности, где речь может идти про медиумов и сенситивов, эти дети должны были бы иметь сверхэкстрасенсорные способности, поскольку в некоторых случаях они выдают настолько значительную информацию, которая превосходит существующие границы всех известных до сих пор случаев экстрасенсорного восприятия.
В большинстве эпизодов дети должны были проникнуть в память не только одного какого-то человека, но множества людей, потому что информация хранилась не только в каком-то одном сознании. Это означает, что им потребовалась бы способность читать умы разных людей, ведь каждый мозг мог содержать лишь малую часть нужной информации. Стивенсон утверждает, что «вся известная информация не находится в одном-единственном сознании».
Никакая сила экстрасенсорного восприятия не может объяснить поведенческие изменения у этих детей. Во многих случаях дети как бы «надевают» на себя личность, которой они, по их словам, раньше были. Это нечто такое, что невозможно получить, используя экстрасенсорные способности. Стивенсон объясняет, что для любого критика, незнакомого с этими случаями, трудно понять «важность этих черт поведения и воплощения».
Другая трудность для критика, ищущего причину в экстрасенсорном восприятии, заключается в том факте, что дети многократно показывают именно то, что происходило в их прежней жизни, а не то, что имеет место в настоящем. Выше вы могли ознакомиться с весьма известным случаем Шанти Деви, утверждавшей, что в своей предыдущей жизни она спрятала 150 рупий в углу комнаты дома, в котором жила. Когда исследователи не обнаружили денег в указанном месте, муж Шанти из ее прежнего воплощения со стыдом признался, что это он взял эти деньги. Если бы Шанти «проникла в его мозг», она знала бы этот факт.
