— Резким и официальным.

— И что случилось потом?

— Мистер Хьюм положил трубку, посмотрел на телефон и сказал: «Мой дорогой Ансуэлл, я заставлю вас замолчать, черт бы вас побрал».

— И как же он произнес эти слова?

— Тем же тоном, но с большим удовлетворением.

— По-вашему, он выражал свои мысли вслух?

— Да.

Как и большинство свидетелей, рассказывающих о происшедшем или цитирующих кого-то, мисс Джордан держалась строго. Казалось, она чувствовала, что каждое ее слово может быть использовано против нее. Под тенью козырька черной шляпки ее благообразное увядшее лицо стало жестким. Но голос сохранял мягкий тембр, при котором слова «черт бы вас побрал» прозвучали неуместно.

— Что вы сделали после того, как услышали это?

— Быстро отошла. — Поколебавшись, женщина добавила: — Я была так шокирована этой внезапной переменой и тем, как он говорил о мистере Ансуэлле, что не знала, что и думать, и не хотела, чтобы он видел меня.

— Благодарю вас… «Учитывая то, что я слышал…» — задумчиво, но четко повторил Лотон. — У вас создалось впечатление, что мистер Хьюм услышал что-то неблагоприятное об обвиняемом, и это вынудило его изменить к нему отношение?

— Мистер Лотон, я не могу этого позволить, — вмешался судья. — Сэр Уолтер уже заявил, что Корона не в состоянии объяснить причину столь внезапной перемены. Будьте любезны воздержаться от подсказок.

— Прошу прощения. — Лотон повернулся к судье: — Заверяю ваше лордство, что это не входит в мои намерения. Разрешите продолжить. Мисс Джордан, вы бы охарактеризовали мистера Хьюма как человека, чье поведение зависит от причуд?

— Безусловно, нет.

— Он был благоразумным человеком, руководствовавшимся вескими причинами и доводами?

— Да.

— Если, скажем, он считал Джона Смита умным человеком в понедельник, то не мог думать о нем как о полном идиоте во вторник, не найдя убедительной причины?

— Я должен настаивать, мистер Лотон, — снова послышался голос судьи, — чтобы вы прекратили задавать свидетельнице наводящие вопросы.

— Как будет угодно вашему лордству, — униженно пробормотал обвинитель. — А теперь, мисс Джордан, давайте перейдем к вечеру 4 января. Сколько человек было в доме в шесть?

— Мистер Хьюм, Дайер и я.

— В доме больше никто не проживает?

— Доктор Хьюм, кухарка и горничная. Но у кухарки и горничной был свободный вечер. А я собиралась подобрать доктора Хьюма на автомобиле в больнице Сент-Прейд и поехать оттуда в Суссекс…

— Понятно, мисс Джордан, — остановил обвинитель поток нервных слов. — Где вы были около десяти минут седьмого?

— Наверху — упаковывала вещи. Доктор Хьюм просил меня положить несколько вещей в его чемодан, так как у него не было времени возвращаться за ними домой из больницы, а я упаковывала свой саквояж…

— Кажется, около десяти минут седьмого вы услышали, что в дверь позвонили?

— Да.

— Что вы сделали?

— Подбежала к лестнице и склонилась над перилами.

— Вы видели, как вошел обвиняемый?

— Да. Я… подглядывала сквозь нижнюю часть балюстрады. — Амелия Джордан покраснела и добавила: — Мне хотелось посмотреть, как он выглядит.

— Вполне естественно. Что же произошло?

— Дайер открыл дверь, и… этот человек… — она быстро взглянула на обвиняемого, — вошел в холл. Он сказал, что его фамилия Ансуэлл и что мистер Хьюм ожидает его. Потом он уронил шляпу на пол. Дайер предложил взять у него пальто и шляпу, но он ответил, что предпочитает оставаться в пальто.

— Предпочитает оставаться в пальто, — медленно повторил обвинитель. — И каким же тоном он говорил?

— Очень резким.

— А потом?

— Дайер повел его через холл и по маленькому коридору, ведущему к кабинету. Он посмотрел на меня, проходя мимо. Они вошли в кабинет, и больше я ничего не видела. Я поднялась заканчивать укладку вещей, не зная, что и думать…

— Просто расскажите нам, что вы делали, мисс Джордан, — этого будет достаточно. Где вы были за несколько минут до половины седьмого?

— Я надела пальто и шляпу, взяла чемоданы и спустилась вниз. Дайеру велели вывести машину из гаража на Маунт-стрит и поставить ее у входной двери. Я ожидала, что он позовет меня, но, спустившись, никого не обнаружила. Тогда я подошла к двери кабинета, узнать перед уходом, нет ли у мистера Хьюма последних указаний или сообщений.

— «Последних сообщений» у него не было, мисс Джордан, — мрачно заметил мистер Лотон. — Что именно вы сделали?

— Подойдя к двери, я услышала чей-то голос: «Вставайте, черт бы вас побрал!» — Последние слова вновь показались неуместными в ее устах.

— Он сказал что-нибудь еще?

— Да. Кажется, он добавил: «Встаньте с пола и скажите что-нибудь».

— Голос был громкий?

— Довольно громкий.

— Это был голос обвиняемого?

— Теперь я знаю, что да. Но тогда я едва ли его узнала. У меня это ассоциировалось с тем, что говорил утром мистер Хьюм…

— Вы пробовали открыть дверь?

— Да, один раз.

— Она была заперта на засов изнутри?

— Тогда я так не подумала, что на засов. Но дверь была заперта.

— А потом?

— Дайер появился из-за угла коридора со своими пальто и шляпой. Я подбежала к нему и сказала: «Они дерутся, убивают друг друга — остановите их». Он ответил, что пойдет за констеблем. «Вы трус! — упрекнула его я. — Бегите в соседний дом и приведите мистера Флеминга». Но он сказал, что лучше пойти мне, чтобы не оставаться одной в доме, если что-то случится. Поэтому я пошла.

— Вы быстро нашли мистера Флеминга?

— Да, он спускался с крыльца своего дома.

— Он пошел в дом мистера Хьюма вместе с вами?

— Да, и мы увидели Дайера с кочергой в руке. «Что там происходит?» — спросил мистер Флеминг. «Сейчас все тихо», — ответил Дайер.

— Вы втроем подошли к двери кабинета?

— Да, и Дайер постучал. Потом мистер Флеминг постучал сильнее.

— А после?

— Мы услышали внутри шаги, и кто-то начал отодвигать засов.

— Вы уверены, что дверь была закрыта на засов, и его пришлось отодвинуть?

— Да, судя по звуку. Засов двигался с трудом, и дверь слегка вздрагивала.

— Сколько, по-вашему, прошло времени между стуком и моментом, когда отодвинули засов?

— Не знаю. Возможно, немного, но это показалось вечностью.

— Могла пройти целая минута?

— Вероятно.

— Пожалуйста, расскажите присяжным, что случилось затем.

Но женщина обращалась не к присяжным, а к своим рукам, лежащим на перилах.

— Дверь открылась на несколько дюймов, и кто-то выглянул. Я увидела, что это тот мужчина. Потом он распахнул дверь и сказал: «Ладно, вам лучше войти». Мистер Флеминг вбежал в комнату, и Дайер последовал за ним.

— А вы вошли в кабинет?

— Нет. Я осталась у двери.

— Что именно вы увидели?

— Я увидела Эйвори, лежавшего на спине у стола ногами ко мне.

— Вы видели эти фотографии? — Лотон указал на желтый буклет. — Да? Благодарю вас. Пожалуйста, возьмите буклет и взгляните на фотографию номер 5. Он лежал так?

— Да. Думаю, что так.

— Поверьте, я глубоко… Да, можете положить буклет. Как близко вы подходили к телу?

— Я не отходила от двери. Они сказали, что он мертв.

— Кто именно сказал?

— Кажется, мистер Флеминг.

— Вы помните, что говорил обвиняемый?

— Помню начало. Мистер Флеминг спросил его, кто это сделал, а он ответил: «Полагаю, вы скажете, что я». — «Вы убили его, и нам лучше вызвать полицию», — сказал мистер Флеминг. Я хорошо помню то, что видела, но почти не помню, что слышала. Мне стало не по себе.

— Как себя вел обвиняемый?

— Он был спокоен и сдержан, если не считать того, что галстук у него болтался поверх пальто.

— Что сделал обвиняемый, когда мистер Флеминг заговорил о вызове полиции?

— Он сел на стул у стола, достал из внутреннего кармана портсигар, вынул сигарету и закурил.

Мистер Хантли Лотон наклонился посовещаться с генеральным прокурором, но думаю, это было сделано для отвода глаз. Все, кроме судьи, бросили беглый взгляд на обвиняемого. Судья Рэнкин оторвался от своих записей, ожидая продолжения. Мисс Джордан выглядела так, словно пыталась примириться с пребыванием на свидетельском месте до конца дней.