Ничто не могло бы больше обескуражить Хоуп. Она ищет иголку в стоге сена, а тут оказывается, что все иголки производятся в Европе.
– В любом случае благодарю вас, – сказала она, поворачивая в сторону двери, помеченной как библиотека.
– Подождите. Вы можете попробовать обратиться еще в одно место, – окликнул Хоуп служитель. Она обернулась, глаза ее выражали сомнение. – В Дулуте живет некий старичок, профессор Ричардс. Он, занимаясь своими исследованиями, бывало, не раз приходил к нам сюда. Если я правильно помню, он как-то упоминал, что видел некоторые из документов в Лондоне и Париже… Возможно, он будет в состоянии помочь вам.
Лицо Хоуп озарилось улыбкой.
– И вы знаете, где его можно разыскать? У вас есть его адрес?
– Может быть, и есть. Подождите минутку, я спрошу в офисе. Одна из наших сотрудниц помогала ему, когда он тут работал, – печатала что-то для него.
Хоуп нетерпеливо постукивала ногтями по стойке, поджидая, когда вернется служитель. Конечно, этой информации мало, но она – единственная зацепка для нее. Собственно говоря, единственная надежда на успех, если только сегодня ее детективные способности оказались на высоте.
Через пять минут служитель вернулся, держа в руке листок.
– Вот, пожалуйста. Кэрол говорит, что она время от времени переписывается с Ричардсом и он, скорее всего, тот самый человек, который вам поможет.
Хоуп крепко пожала ему руку.
– Благодарю вас. Большое спасибо. Вы мне очень помогли. Спасибо.
Затем она, широко улыбаясь, вошла в библиотеку.
Час спустя, держа в руке кое-какие записи, Хоуп почти подбежала к своей машине. Она поехала к себе на остров. По пути остановилась в небольшом мотеле, где был сувенирный магазинчик, купила почтовой бумаги и конверт и быстро написала письмо профессору Ричардсу. Наклеив марку, она тут же отправила письмо, прошептав про себя молитву, чтобы профессор ответил на него как можно скорее.
День уже клонился к вечеру, когда Хоуп подъехала к своей лодке. Она завела подвесной мотор, и вот уже причал остался позади и глаза ее стали беспокойно осматривать берег ее острова.
Невыносимое напряжение, терзавшее весь день Хоуп, ускользнуло прочь, словно серебристая рыбка в чистой воде. Вон он стоит – такой высокий и красивый, на том же самом месте, где встречал ее и раньше! Хоуп поправила локон волос, упавший на лицо, и с наслаждением рассматривала Армана. Сердце ее неистово колотилось.
– Все в порядке? – спросил он, когда нос лодки уткнулся в берег, и нагнулся, чтобы привязать бечевку от якоря к пню.
– Отлично! – задыхаясь от волнения, проговорила Хоуп. Вдруг она похолодела. Мысли о возвращении к Арману так поглотили ее, что она и не слышала, как приближается другая лодка. Арман протянул руку, чтобы помочь ей сойти на берег. – Арман, беги! – шепотом произнесла она, оборачиваясь и видя, как ближайший мысок огибает лодка с подвесным мотором. Это был один из ее соседей.
– Не волнуйся, – спокойно ответил он. – Он меня не видит.
– Откуда ты знаешь? – прошептала Хоуп уголком губ, приветственно помахав рукой своему соседу.
Арман продолжал держать ее руку в своей, помогая ей сохранить равновесие, когда она ступила одной ногой на берег, а другая все еще находилась в лодке.
– Знаю потому, что он не видел меня и утром, когда проплывал мимо, а я помахал ему рукой. – Арман тихо рассмеялся.
– Здравствуйте, мистер Шот! Как рыбалка?
Сосед поднял вверх связку рыбы.
– Превосходно! Пожалуй, это лучшая форель, что я поймал за многие годы, – ответил он и как-то странно посмотрел на нее. – А у вас все в порядке, малышка?
– У кого? У меня? Просто замечательно. А что? – Хоуп попыталась изобразить на лице удивление, но с трудом могла найти в себе силы ответить старику. Арман целовал в эту минуту ее запястье, и язык его нежно ласкал выступившие на руке жилки.
– Я ведь просто спрашиваю, – ответил старик. – Вы сейчас похожи на одну из статуй, которые, знаете, ставят в садах… – Слова его звучали немного невнятно из-за жевательного табака у него во рту.
Хоуп напряглась и медленно повернула голову в сторону Армана. Это с его помощью она стояла так: одна рука зависла в воздухе с раскрытой ладонью, тело изогнулось, словно у танцовщицы с острова Бали,[17] весь вес перенесен на ногу, стоящую на земле, а кончики пальцев другой ноги едва касаются борта лодки…
Она улыбнулась.
– Вам нравится? Это новая поза из гимнастики по системе йогов. Я просто тренируюсь. – Хоуп попыталась вырвать руку из пальцев Армана, но он, широко ухмыляясь, не выпускал ее.
– Йогов, дорогая? – Арман шутливо нахмурился. – Как бы это ни называлось, я оскорблен.
Я-то думал, что с любовью заключил тебя в объятия…
– Йогов, говорите? – произнес старик почти благоговейно. Склонив голову набок, он наблюдал, как рука Хоуп описывает неровные круги в воздухе. – Ну и дела, никогда такого не видел!
– Да, йогов, – резко ответила она Арману. – И это ничто по сравнению с такой хваткой. – Она дернула руку еще раз, стараясь освободиться.
– Такой хваткой? – повторил за ней старик, уставившись на свои руки. Затем снова посмотрел на нее.
– Да. Нет! – Хоуп снова взмахнула рукой. – Я хочу сказать, это новая поза.
– Ну, тогда понятно. – Мистер Шот отвернулся, заводя мотор. – Если вам потребуется помощь, позовите меня! – крикнул он через плечо в полной уверенности, что его соседка маленько тронулась умом.
Хоуп наблюдала, как он, аккуратно развернув лодку, направился к своей бухточке. Она подумала, что, вероятно, только что выставила себя полной дурочкой. Но почему «вероятно»? Она на самом деле вела себя будто идиотка.
– Как ты думаешь, знает он что-нибудь об этих йогах? – тихо спросил Арман; в его голосе слышался смех.
– Надеюсь, ничего, – ответила она, готовая побранить его за глупую роль в фарсе, который они только что были вынуждены исполнить.
Арман вопросительно поднял брови.
– Но он же предложил помочь тебе с этими йогами.
В ответ Хоуп расхохоталась. Она смеялась так, что упала к нему на руки и у нее на глазах выступили слезы. Вдвоем они медленно опустились на землю, обняв друг друга и чувствуя, как напряжение последней недели покидает их и сменяется невиданным наслаждением…
Наконец они поднялись и зашагали вверх по тропинке. Когда они достигли вершины холма, солнце уже стало окрашивать небо в пастельные тона. Арман крепко обнял Хоуп, а она прислонила голову к его сильной груди.
– Тебе пора идти домой, – нежно сказал он, целуя ее макушку, – принять горячую ванну, лечь в постель и хорошенько отдохнуть после всех твоих трудов. Мы поговорим утром, моя Надежда.
– Угу, – пробормотала она, слишком устав, чтобы произносить какие-то слова.
– Итак, иди, – приказал он, взял ее за плечи и развернул в сторону дома. – Я пройду с тобой, полпути.
– Только полпути? – поддразнила она его.
– Дальше я идти не могу, – мягко напомнил он ей, и ее улыбка исчезла.
Когда они дошли до невысокой сосенки, Арман остановился.
– Доброй ночи, любовь моя. – Он легонько коснулся ее губ в поцелуе.
– Спокойной ночи, – тихо ответила она, желая больше всего на свете остаться в его объятиях на всю ночь, но одновременно зная, что ей надо выспаться и принять ванну.
Хоуп медленно направилась к дому. Через несколько минут она разделась, искупалась и легла в кровать. Но глаза ее то и дело открывались, спать она не могла. Медленно наступало утро.
Натянув на себя старенькие джинсы и крупной вязки свитер, Хоуп почистила зубы и умылась, даже не посмотревшись в зеркало. Зачесав назад длинные волосы, она скрепила их заколкой, ноги сунула в темно-коричневые шлепанцы.
Достав из холодильника две порции замороженного завтрака, она подогрела их и осторожно понесла на холм вместе со вчерашними записями. Дойдя до палатки, опустила свою ношу на траву.
– Проснись, соня. Солнце уже давно взошло! Кроме того, тебе надо поесть, а затем мы должны поговорить. – Она откинула клапан палатки и потянулась через сундучок, чтобы схватить спальник за угол и потрясти, но внутри никого не было.
