Хоуп нахмурилась.
– А зачем им был нужен этот сундучок? На мой взгляд, там не содержалось ничего ценного.
Он продолжал говорить, словно она и не сказала ничего:
– Я носил ключ всегда при себе. Это был большой ключ из слоновой кости, оплетенный латунью. Сундучок представлял для меня настоящее сокровище, потому что в нем я хранил мой свадебный подарок для Фейт. Я собирался подарить его ей, когда мы добрались бы до корабля и капитан обвенчал бы нас. – Лицо его затуманилось от горьких воспоминаний, хлынувших из прошлого. – В ней была вся моя жизнь, моя любовь. Все на свете.
Хоуп почувствовала ком в горле, когда увидела, что красивый мужчина, сидящий перед ней, тихо плачет и слезы текут и текут по его щекам.
– Фейт была для меня всем, – прошептал он. – Свет солнца исчезал, если ее не было рядом. – Надеясь снова обрести ее, он не смог оставить землю, когда пришел его час.
Хоуп прокашлялась.
– А на что им была нужна миниатюра Фейт?
Арман посмотрел на нее, словно увидев в первый раз с тех пор, как начал говорить. Затем он улыбнулся, и эта улыбка, горькая и ласковая одновременно, тронула ее сердце.
– Не портрет. Им нужен был мой дневник, так как им было известно, что сведения, содержавшиеся в нем, могли оказаться опасными и для отца Фейт, и для них самих. Не все было в порядке в факториях, которыми пользовались скупщики меха. Они обманывали Францию, но надували также и Англию. И они знали, что я, возможно, написал обо всем этом.
– Так, выходит, это и было мотивом для убийства вас? – Хоуп наклонилась вперед и дотронулась до руки Армана, словно желая, чтобы он продолжал говорить.
– Oui. И это, и то, что им каким-то образом стало известно, что мы с Фейт решили уехать через четыре дня, когда я добрался бы до Порт-Гурона. – Его лицо исказилось от боли. – Но как им стало все известно? Никто ведь не знал об этом – только мы с Фейт, да проводник, который должен был помочь нам переправиться через озера и реки.
– Возможно, этот проводник испугался. Возможно, он пришел с этим к капитану.
– Нет, – ответил Арман убежденным тоном. – Он так же сильно хотел поскорее убраться отсюда, как и мы. Его жена была в положении и дожидалась его в Нью-Йорке. Они собирались открыть вместе булочную. Он был так взволнован, так счастлив, что покидает дикие места и возвращается к цивилизации – если можно назвать этим словом грязные улочки Нью-Йорка.
Хоуп припомнила свой недавний визит в Нью-Йорк. Если бы только Арман мог увидеть город сейчас!
– Может, это отец Фейт запугал ее и заставил рассказать ему все? В конце концов, он ведь был ее отцом.
Арман покачал головой.
– Нет. Я знаю, что она боялась его, но хотела уехать так же, как и я хотел, чтобы она уехала со мной. Она любила меня. Я знаю!
Сердце Хоуп разрывалось от сочувствия к нему. Несмотря на то, что он говорил сейчас, она понимала: теперь Арман сомневается в любви Фейт. В самом начале ей тоже очень хотелось верить в то, что Фейт недостаточно сильно любила его, что о любви Ромео и Джульетты здесь не может быть и речи. Один лишь каприз и желание поверить в любовь…
– Вы думаете, они нашли сундучок?
Он пожал плечами.
– Вряд ли. Ключ из слоновой кости – вот все, что они могли забрать. – Глаза цвета индиго ласкали ее. – Какая разница? Теперь все кончено.
– Как – какая разница?! Если ваши враги нашли сундучок, значит, они получили то, что хотели. Если же не нашли, возможно, всю свою оставшуюся жизнь им приходилось оглядываться и бояться, что кто-то может обвинить их в том, что они совершили нечто нехорошее.
– Они воровали меха и использовали деньги на то, чтобы приобретать землю на востоке. Они образовали компанию, в которую направлялись все средства, а затем поверенный в Англии приобретал землю за пределами колоний. Они собирались создать свое собственное государство.
– Ну вот. – Хоуп откинулась назад, удовлетворенная ответом. – По крайней мере сейчас нам известно, что у них ничего не получилось. Колонии начали враждовать с Великобританией и завоевали независимость. Затем вся земля была поделена на районы, которые мы называем штатами. Каждый штат обладает самоуправлением под защитой Соединенных Штатов Америки.
Арман с интересом посмотрел на нее, и она поняла, что ей снова удалось заинтриговать его.
– Но кто же правитель? Англичанин, француз или испанец?
– Новая Франция, как вы ее называете, сейчас зовется Канадой, в ней правит премьер-министр. А в Америке правят президенты, и все они – американцы.
– Американцы? Они что же – индейцы?
– Нет, – ответила Хоуп, усмехаясь. – Американцы. Люди, родившиеся в Америке или прожившие здесь достаточно долго, чтобы получить гражданство.
– Выходит, их так много? Но даже в мое время дети, родившиеся у англичанок, становились подданными Британии. – Лоб его собрался в морщины, словно он никак не мог осознать, что она говорила, разобраться в этом.
– Вот что я вам скажу. Завтра я принесу не только газеты, но и учебник истории. В доме, должно быть, найдется штук десять. Пожалуй, это поможет вам разобраться во всем лучше, чем мои объяснения. – Хоуп начала собирать остатки в сумку для пикника, вдруг заметив, что поздний закат уже начал свое феерическое представление. Они провели за разговорами весь день и начало вечера. – Утром я вернусь, – пообещала она больше самой себе, чем ему. – И я принесу еще еды, так, что мне не придется лишний раз ходить туда и сюда по этому проклятому холму.
– Не ругайся, это…
Не успел он закончить фразу, как она перебила его:
– Я знаю, это… это не пристало даме. – Она засмеялась, подумав, что будет, если увезти его с этого острова в цивилизацию. Какой уж там культурный шок! У него, возможно, будет сердечный приступ! – Я постараюсь запомнить, но это будет нелегко.
– Merci, – пробормотал Арман и встал, чтобы она могла сложить покрывало на клеенчатой основе.
– Не за что, – автоматически ответила она, думая сейчас о другом. Где он будет спать этой ночью? На земле, плавая в воздухе, свернувшись калачиком у подножия скалы? Так где же? Она протянула ему сложенную ткань. – Вот, возьмите, я оставляю это вам. Просто, на всякий случай.
– На какой случай?
– На случай, если вам это понадобится.
– Ты полагаешь, мне понадобится снова подкрепиться, пока тебя не будет?
– Нет, но… где вы будете спать? – выпалила она наконец, чувствуя себя ужасно глупо, пока не увидела выражение его лица. Сам он об этом и не подумал!
– Может быть, ты и права, cherie. Понятия не имею, где я буду спать – да и буду ли. И буду ли я все еще здесь, когда наступит рассвет. – Он улыбнулся, и тепло согрело ее изнутри. – Но мы посмотрим, не так ли?
– Да, мы посмотрим, – ответила она. – А пока попытайтесь думать о другом, о том, что могло бы помочь нам разрешить загадку: почему вы все еще здесь? Может быть, две головы вместе смогут найти ответ на этот вопрос.
– Мне бы очень хотелось, чтобы две наших головы были вместе, cherie. Это бы нам с тобой весьма пригодилось. Да?
– А я-то думала, что вы – приличный призрак! – возмутилась она. – Приличные призраки не разгуливают вокруг и не строят куры!
– А откуда тебе это известно? – Глаза его блеснули. – Ты же сама сказала мне, что я – твой первый призрак.
– Ох уж эти мужчины! И вы такой же! Заявляете, что любите Фейт, а сами готовы завалить в сено первую попавшуюся девушку!
Он застыл, словно она ударила его.
– Вы правы. Я действительно люблю Фейт. Я позволил себе поверить, всего на мгновение, что вы – это она. Простите меня, если я обидел вас.
Хоуп понимала, что ей следовало оставить эту тему, но словно какой-то настойчивый чертенок вселился в нее, не позволяя закончить на этом.
– Тогда, будьте любезны, не забывайте, кто я такая. Давайте разберемся с вашей проблемой, чтобы вы могли отправиться туда, где вам полагается быть, а я бы смогла продолжать мою собственную жизнь.
– Oui, – пробормотал он, поворачиваясь к ней спиной. Так мы и поступим, mademoiselle Хоуп. Доброй ночи. – Он зашагал прочь и вскоре исчез за валуном, оставив ее одну.
