— И все-таки это был большой человек, — сказал докладчик. — Ведь знаменитый «Молот ведьм», пособие по уничтожению инакомыслящих, был напечатан впервые почти одновременно с Гомером, в 1487 году, а к 1520 году выдержал тринадцать изданий с предисловием папы римского. Фауст очень рисковал. Может быть, я неправильно выбрал эпиграф к докладу?

— А какой следовало бы избрать?

— Из известного стихотворения:

— Случалось, что шутовская форма изложения истин помогала избежать костра, — заметил историк. — У великого Рабле, например, были современники и единомышленники, которые сказали куда меньше, чем он, но сделали это в более серьезной форме — и поплатились жизнью.

— Да, может быть, доктор Фауст и не был, в сущности, таким уж весельчаком… — сказал кто-то.

«Проблема контактов» человечества с представителями инопланетных «внеземных цивилизаций» принадлежит к тем немногим проблемам, которые одинаково уютно чувствуют себя на страницах фантастической повести и научного журнала. Это еще не наука, но уже почти не фантастика. Десятки гигантских радиотелескопов прислушиваются к многоголосице вселенной в надежде уловить среди «шорохов» звезд и «скрипов» галактик сигналы «братьев по разуму». Лингвисты разрабатывают космический язык, вполне пригодный для обмена информацией по «большому кольцу», а физики, переняв эстафету у фантастов, обсуждают вопросы использования антивещества в качестве горючего для фотонных звездолетов. Следует заметить, что «проблема контактов» расцвела в атмосфере чрезвычайно благожелательного психологического микроклимата. Идея «множественности обитаемых миров», высказанная Джордано Бруно, превратилась в наши дни чуть ли не в незыблемый научный постулат. Доказательство существования «внеземных цивилизаций» явилось бы событием ни с чем не сравнимого научного и философского значения. Однако понимание важности проблемы, вероятно, далеко не единственная причина огромного общественного интереса к «пришельцам». Какую-то роль, наверно, играет и дань «космической моде», и остатки юношеского увлечения научной фантастикой, не ослабевшего у некоторых моих знакомых (и у меня самого), как говорится, до седых волос, и воспоминания о грезах и размышлениях, которые зрелище звездного неба вызывает у каждого человека с неампутированным воображением.

Особое место в «проблеме контактов» занимают поиски следов «пришельцев» в прошлом нашей планеты. За последние годы появились десятки книг и журнальных статей, в которых приведены буквально сотни доказательств, призванных свидетельствовать о том, что в отдаленные — или даже не столь отдаленные — эпохи нашу Землю посещали «гости из космоса». Некоторые из этих доказательств позднее оказывались несуществующими, вроде пресловутого «зальцбургского параллелепипеда», о многих других писали специалисты, разъяснявшие их вполне земное происхождение, но на смену каждому факту, павшему жертвой научного скепсиса, неизменно появлялись десятки новых.

Пока доказательств контактов с «пришельцами» было относительно немного, они выглядели для человека непосвященного довольно убедительно (если человеку хочется во что-то верить, его легко убедить). Однако когда число доказательств стало стремительно расти, когда следы «пришельцев» стали находить на всех континентах и во все времена (в том числе на иконах XVIII века), то убедительность этих доказательств — по крайней мере в психологическом плане — значительно пошатнулась. Лишняя ложка масла способна вопреки поговорке испортить даже хорошо заваренную кашу. Помните старинную шутку о тяжбе двух соседок? Истица требовала через суд возвращения одолженного горшка.

Ответчица же доказывала свою невиновность на основании того, что: а) она этот горшок и в глаза не видывала; б) она взяла его уже треснутым; в) вернула его в целости и сохранности.

Бедняжка не устояла перед искушением привести в свою пользу на два доказательства больше, чем было нужно, и проиграла дело.

К сожалению, все известные автору многочисленные статьи и книги, посвященные проблеме «пришельцев», излагают доказательства контактов, так сказать, «навалом», перечисляя их все подряд. Такое общее «собирательство» часто бывает характерно для начального этапа исследований.

Следующим этапом должен явиться переход от фактов, доказательств или того, что их заменяет, к построению гипотезы. Вся история убедительно свидетельствует, что научная гипотеза не только удобный способ классификации и систематизации известных фактов, но и инструмент, позволяющий отыскивать новые факты или хотя бы указывающий наиболее вероятную область таких поисков. (Гипотеза, предсказавшая неизвестные ранее факты, возводится при этом в более высокий ранг теории.) Значение гипотезы особенно возрастает в тех случаях, когда известные факты допускают несколько различных трактовок.

Здесь уместно сравнение с созданием криминалистической версия на основании косвенных улик.

Чем больше разнородных фактов укладывается в стройную, непротиворечивую систему, тем меньше вероятность случайного совпадения и тем. выше убедительность гипотезы.

Всякая гипотеза должна быть внутренне непротиворечивой, удовлетворять возможно большему числу фактов и иметь достаточно высокую вероятность. Первые два требования интуитивно понятны; третье можно пояснить на простом житейском примере. Представьте, что вы забыли на садовой скамейке какой-нибудь предмет — например, зонтик. Через несколько минут вы возвращаетесь и обнаруживаете, что скамейка пуста. Среди множества гипотез, объясняющих эту пропажу, возможна и такая. Из физики известно, что существует ничтожно малая, но все же отличная от нуля вероятность события, при котором направления теплового движения всех молекул зонтика совпадут, и он улетит со скоростью пушечного снаряда. Хотя эта гипотеза внутренне непротиворечива и полностью удовлетворяет всем известным фактам, тем не менее вряд ли вы будете серьезно ее рассматривать.

Само собой разумеется, что построению гипотезы должна предшествовать долгая и кропотливая работа по отделению зерен истины от плевел вранья и натяжек. Будем исходить из того, что большинство «улик», содержащихся в пухлом «деле о контактах», соответствует действительности, и рассмотрим один из возможных путей построения гипотезы. Все «улики» могут быть классифицированы следующим образом:

I. Материальные предметы, приписываемые «пришельцам» (после исчезновения «зальцбургского параллелепипеда» этот разряд почти пуст, если не считать «гранитных дисков» с надписями, якобы найденных в Китае).

II. Сооружения, возведенные «пришельцами» или под их руководством (Баальбекская платформа, система «посадочных знаков» на плато Наска в Южной Америке и т. д.).

III. Графические и объемные изображения «пришельцев» (рисунки на камнях, петроглифы, фрески, статуэтки и т. п.).

IV. Устные и письменные свидетельства, трактуемые как воспоминания о «пришельцах» (этот разряд «улик» наиболее обширен: мифы, легенды, фольклор, библия, летописи, античный и средневековый эпос и т. д.).

V. Научные и технические анахронизмы (астрономические познания, невозможные до изобретения телескопа; карты, относимые к средним векам и изображающие Землю из космоса, резкие сдвиги в технологии и т. п.).

Каждая «улика» связана с определенным географическим районом и определенной исторической эпохой. Построение гипотезы проще всего начать с поиска географических и (или) хронологических закономерностей. Можно представить три варианта группировки ответов на вопрос:

1. Где произошел контакт?

A1. Все известные «улики» относятся к одному географическому району, который мы будем называть «зоной контакта».