— Поскольку на Кавказ перебрасывается большая сила, вы тоже туда поедете, — решил Пономаренко, разговаривая со мной о новом задании, — Скоординируете работу с командованием Кавказского фронта. Пока оформляли документы, я успел побывать в штабе инженерных войск Красной Армии, договориться с генералом Воробьевым о совместных действиях групп ВОШОН и подразделений батальона гвардейских минеров.

— Может, поехать с тобой? — спросила Анна, помогая в спешных сборах.

— Нет, оставайся с детьми. Большинство испанцев вполне сносно говорят по-русски. Переводчик не понадобится. В Тбилиси Январь в Тбилиси — это низкие, тяжелые облака, дождь, сырость, мокрые камни, мутная Кура. Бросалось в глаза: окна не заклеены полосками бумаги, лица прохожих не такие изможденные, как у москвичей, всюду дети. Множество детей удивляло, потом спохватился: ну да, отсюда детей не эвакуировали! В штабе инженерных войск Закавказского фронта принимает начальник подполковник Николай Федорович Слюнин. Мы знакомы с осени сорок первого: бойцы Слюнина устраивали заграждения на дальних подступах к столице, минировали коммуникации под Ельней и Вязьмой, совершали вылазки в тыл противника, взрывали мосты и вражеские эшелоны между Смоленском, Оршей и Рославлем. Выглядел Слюнин неважно, наверное, недосыпает. После взаимных приветствий неторопливо достает оперативную карту, неторопливо ее разворачивает:

— Вот. Знакомьтесь. По бледно-зеленой краске, разлитой на бумаге к северу от коричневой — предгорий Кавказа — и обозначающей ровные степные пространства, змеились редкие черно-белые линии — железные дороги. Между Ростовом, Сальском, Тихорецкой и Краснодаром на черно-белые линии словно кровь капнула и расползлась алыми овалами, а неподалеку от каждого овала — аккуратно нарисованный парашютик. Все понятно: парашютики обозначают места десантирования, а красные овалы — районы действия диверсионных групп. Слюнин пояснил: шестнадцати диверсионным группам поставлена задача сорвать организованный отвод войск и вывоз боевой техники противником в Ростов-на-Дону. Двенадцать групп численностью по восемь человек каждая получили приказ взрывать железнодорожные мосты, а четыре группы по шесть человек — минировать железные дороги. Только вчера десантирована еще одна группа, которой командуют майор Александров и майор Баскуньяно. В задачу Александрова и Баскуньяно входит руководство ранее выброшенными людьми.

— У нас тут вообще "компания на паях" возникла, — почему-то невесело пошутил Слюнин. — Минеры — от штаба инжвойск, испанцы от вас, а разведчики и радисты от разведотдела фронта.

— Когда выбрасывались группы, Николай Федорович?

— Первая — в Новый год, последняя — семнадцатого числа.

— Почему такой разрыв во времени?

— А разве не знаете, как бывает? Все подготовишь, обговоришь, привезешь людей на аэродром, и — здравствуйте: то погода нелетная, то самолетов нет.

— Ну это не самое худшее. Я опасался, что группы не туда, куда надо, десантировали.

— Представители парашютно-десантной службы заверяет, что всех десантировали в назначенные точки! Я спросил, есть ли связь с диверсантами. Оказалось, выброшенная первой в тыл врага группа лейтенанта Кампильо уже вышла к своим. Через четверо суток соединился с наступающими частями лейтенант Лоренте, вышел в эфир лейтенант Конисарес. Кампильо за девять дней подорвал два вражеских танка и три автомашины, убил и ранил в перестрелке несколько десятков гитлеровцев. Лоренте находился во вражеском тылу всего три дня. По словам Слюнина, его группа уничтожила десятка два солдат противника, наделала в фашистском тылу много шума. Конисарее сообщил, что добрался до района Сальска, пустил под откос вражеский эшелон. "Много шума", перестрелки, всего два танка и несколько автомашин. Этак отходящего противника не задержать!

— Значит, остальные группы молчат, и что с ними — неизвестно, Николай Федорович?

— Увы! — развел руками Слюнин. — Главное-, Александров и Баскуньяно как в воду канули! И тут рассердился:

— Первоначальный план никакой координирующей группы не предусматривал. Это ваши Унгрия с Баску-пьяно да наши разведчики настояли. А зачем? От группы до группы сотня, а то и побольше верст, собирать их нет никакого смысла, а руководить диверсантами издалека — сами понимаете! Затем я узнал, что штабом инженерных войск фронта дополнительно сформировано три отряда диверсантов из бойцов 15-го и 16-го Отдельных гвардейских батальонов минеров и бойцов ВОШОН. Сосредоточены они в полосе Черноморской группы войск, под Туапсе и Адлером. Места десантирования отрядов определены, но самолетов пока не дают. Я спросил Слюнина, не кажется ли ему, что нехватка самолетов в данном случае — к лучшему. Молчание групп настораживает. Здешние степи я знаю еще по гражданской войне. Зимой тут не то что человека — кошку за километр видно! Если летчики ошибались…

— У самого на душе неспокойно, — признался Слюнин. — Однако боюсь, нас не поймут. Москва громы мечет, что даем противнику отрываться.

— Значит, он все-таки отрывается?

— Илья Григорьевич! — помрачнел Слюнин. — Немцы все железные дороги за собой разрушают, а по здешнему бездорожью не только на машинах, на лошадях — и то трудно. Сейчас артиллерию и тылы на верблюдах тянем! Да разве кому что докажешь?.. Напоследок договорились, что штаб инженерных войск примет меры к размещению прибывших в Тбилиси и другие города курсантов ВОШОН, вооружит их и поставит на довольствие у гвардейских минеров, а с выбросом новых групп торопиться не станем, пока не получим сведений от товарищей, уже заброшенных в тыл врага. В тот день я беседовал с капитаном Чепаком. Он успел повидаться с Кампильо и Лоренте, знал то, что we было пока известно Слюнину. Кампильо и его людей выбросили в заданном районе, но группу Лоренте, которая должна была вылететь следом, из-за погодных условий задержали на аэродроме. Всю ночь прождал Кампильо товарищей, чтобы подать сигнал их самолету, да так и не дождался. А Лоренте десан-тировали только через неделю и едва не выбросили на занятый врагом населенный пункт. Инструктор уже подал команду «пошел», открыл люк, и не заметь шагнувший к люку ефрейтор Яков Куть под крылом самолета разлив огней — быть бы беде! Через две-три минуты диверсанты все же прыгнули в ночь. Приземлились в открытой степи, но лишь утром нашли одного из бойцов, запоздавшего с прыжком и повредившего при приземлении ногу, а грузовые парашюты с минами и взрывчаткой так и не обнаружили. Видно, грузовые парашюты спланировали прямо на голову врага, потому, что с рассветом над степью начал кружить фашистский самолет-разведчик, а позже к месту десантирования прикатил грузовик с вражескими автоматчиками. Лоренте сумел вывести группу из-под удара.

— Он прямо кипит, — сказал Чепак. — Нам, говорит, не нужны летчики, которые людей как бомбы швыряют! В отличие от Слюнина капитан Чепак сомневался, что остальные группы сброшены в нужных районах.

— Думаю, однако, все обойдется, — сказал Чепак. — Немцы фактически бегут. Скоро все наши могут оказаться на освобожденной территории. Я промолчал. Зачем тешить себя надеждами? И что толку, если группы выйдут, не выполнив задание? Черноморская группа войск На третьи или четвертые сутки пребывания в Тбилиси (мы встречали эшелоны с курсантами ВОШОН из Москвы) стало известно, что войска Северной группы войск Закавказского фронта продвинулись вперед на 300 — 320 километров, освободили многие города, в частности, Черкесск, Невинномысск, Ставрополь и Армавир, соединились в районе Сальска с наступающими войсками Южного фронта. Однако в расположение наших сил вышла только группа Кони-сареса. Не лучше обстояло дело в полосе Черноморской группы войск. Успешно продвигавшаяся на северо-запад 56-я армия после ожесточенных боев вырвалась из гор на кубанскую равнину, приблизилась к Краснодару, но из действовавших под Краснодаром групп диверсантов вышла к своим лишь группа Хосе Виески. Об остальных, увы, по-прежнему ничего не было слышно. Надеясь получить какую-нибудь информацию о наших людях у партизан, я отправился в Сочи, в Южный штаб партизанского движения, к его начальнику П. И. Селезневу. Всего год назад Петр Иануарьевич, досадуя, сказал мне, что с подготовкой партизан в крае перестарались, а вот теперь возглавлял партизанский штаб. К сожалению, о судьбе наших групп Селезнев ничего не знал. Объяснил: здешние партизаны из-за трудных природных условий — кругом степь — вынуждены действовать либо с баз в горах, либо в подполье, и связь с ними затруднена.