– Вы – первая женщина, которую я привез в этот дом, – тоже шепотом ответил он.

На этот счет у нее были сильные сомнения, но она благоразумно решила их проглотить.

– Миссис Хатауэй, я потрясен: сегодня вы выглядите еще свежее, чем всегда! – отвесив поклон, галантно воскликнул Бэннинг.

Дородная седовласая женщина зарделась, как девочка.

– О Боже, милорд, вижу, вы, наконец, решили порадовать нас и привезли свою невесту! – Она радостно захлопала в ладоши, – руки ее были по локоть в муке, и в воздухе повисло белое облачко. – Поздравляю вас от всей души! Я всегда знала, что в конце концов вы найдете себе женщину по сердцу!

Вот уж действительно «О Боже!», промелькнуло в голове у Эвис.

– Но я не… – попыталась она возразить. Однако Бэннинг прервал ее.

– Конечно, дорогая, пора вас, наконец, познакомить, – пророкотал он мягким, но решительным жестом привлекая ее к себе. – Но, уверяю тебя, ты зря волнуешься. Миссис Хатауэй прекрасно понимает, что ты провела весь день в экипаже…

– Конечно, конечно, миледи, – закудахтала экономка. – Представляю, как вы устали! После такой-то долгой поездки!

– Подыграйте мне, – прошипел Бэннинг ей на ухо.

– Леди Селби, – миссис Хатауэй присела в реверансе, – служить вам для меня величайшая честь!

Гнев на Бэннинга, имевшего дерзость представить ее как будущую леди Селби, захлестнул Эвис, грозя вырваться наружу, однако ее с детских лет воспитывали в убеждении, что истинная леди никогда и ни при каких обстоятельствах не должна выдавать своих чувств.

– Благодарю вас, миссис Хатауэй, – невозмутимо кивнула она.

– Милорд, миледи, располагайтесь поудобнее, а я пойду потороплю Гарри, чтобы он принес горячей воды наверх, чтобы вы смогли принять ванну. И тем временем приготовлю ужин.

– Отлично, – кивнул Бэннинг. – Тогда накройте ужин в гостиной, миссис Хатауэй. А я пока покажу моей невесте дом.

Решительным жестом взяв Эвис под руку, Бэннинг подтолкнул ее в сторону комнаты, выдержанной в мягких зеленоватых тонах.

– Вот это и есть гостиная, дорогая. А сейчас я проведу тебя в твою комнату. Надеюсь, она тебе понравится. Там ты сможешь переодеться.

Вслед за Бэннингом Эвис поднялась по лестнице и оказалась на втором этаже, где было две спальни.

– Ни слова, пока она не оставит нас в покое, договорились? Потерпите немного. Пусть она уйдет, тогда и дадите волю своему возмущению. Можете кричать на меня, как базарная торговка, – только не вздумайте делать это сейчас. Я не потерплю, чтобы вы уронили свое достоинство перед моей старой экономкой, – угрожающе проговорил он.

Эвис с негодованием вырвала свою руку, которую он сжал так, что у нее едва не хрустнули суставы пальцев.

– Очень хорошо, милорд, – чопорно прошептала она. – Но как только она уйдет… уж мне найдется что вам сказать, поверьте!

– Ничуть в этом не сомневаюсь, – скривился Бэннинг, окинув ее с ног до головы оценивающим взглядом. – Только умоляю вас, когда будете переодеваться к ужину, выберите что-нибудь менее… строгое, хорошо?

Менее строгое? Ну что ж, она ему покажет «менее строгое», хмыкнула про себя Эвис, заранее предвкушая, какое удовольствие она получит, когда спустится к ужину и увидит выражение его лица. Она привезла с собой не так уж много платьев, включая и то изумрудно-зеленое, которое вызвало у него такое восхищение. Однако за свою дерзость он заслуживает хорошего щелчка по носу. Дождавшись, когда Бэннинг уйдет, Эвис извлекла из саквояжа домашнее платье унылого коричневого цвета с длинными рукавами, бросилась к зеркалу и приложила его к себе. То, что надо, удовлетворенно хихикнула она.

Дожидаясь, когда мистер Хатауэй принесет наверх горячую воду для ванны, она подошла к открытому окну и с наслаждением вдохнула полной грудью – в отличие от шумного Лондона с его смогом здесь был такой кристально-чистый воздух, что его хотелось пить большими глотками, точно родниковую воду. Как только летняя жара накрывала столицу, вонь от нечистот, выливаемых в сточные канавы, становилась нестерпимой.

– Миледи, я принес вам ванну.

Распахнув дверь, из-за которой прозвучал мужской голос, Эвис увидела перед собой мужчину, которому, судя по седым волосам, вероятно, давно уже перевалило за шестьдесят, однако благодаря широким плечам и прямой спине он выглядел намного моложе своих лет.

– Мистер Хатауэй?

– Я самый и есть, – добродушно закивал он, снимая с плеча блестящую медную ванну и ставя ее на пол. – Подождите пару минут, хорошо? Будет вам и горячая вода.

– Благодарю.

Пока мистер Хатауэй споро таскал в ее комнату одно ведро за другим, Эвис задумчиво разглядывала лежавшее на постели платье. Выглядело оно на редкость убого. Обычно она надевала его, только когда усаживалась писать. Но сейчас, разглядывая его, Эвис решительно поджала губы: будь что будет, но она должна с самого начала дать ему понять, что она не станет беспрекословно выполнять все его пожелания. Она не из тех женщин, которые только рады ублажать этого самонадеянного наглеца!

– Все готово, миледи, – объявил мистер Хатауэй, после чего с поклоном удалился, плотно прикрыв за собой дверь.

Горячая ванна, над которой поднимался пар, в особенности после дальней дороги, выглядела на редкость соблазнительно. Добавив в воду несколько капель своего любимого масла с ароматом жасмина, Эвис стащила с себя покрытое пылью дорожное платье и брезгливо швырнула его в угол. Зажмурившись от наслаждения, она окунулась в горячую, ароматную воду, и из груди ее вырвался долгий, блаженный вздох. И хотя она, проспав добрую половину пути, почти не устала, однако дорожная пыль и тряска по ухабам так надоели ей, что сейчас она, прикрыв глаза, с удовольствием откинула голову на край ванны и едва не замурлыкала от удовольствия.

Она до сих пор не могла поверить тому, что она здесь, в загородном коттедже Бэннинга – сидит, обнаженная, в ванне, в комнате, куда он может ворваться в любую минуту. И это она – она, такая рассудительная, благоразумная, никогда не любившая рисковать! Эвис с трудом верилось, что все это происходит с ней. Она никогда не имела привычки действовать очертя голову. Напротив, обычно она тщательно обдумывала каждый свой шаг, учитывая малейшие детали и взвешивая последствия. Да, так было всегда… однако в этом мужчине явно было нечто такое, что заставило ее отбросить привычную осторожность и пуститься в эту безумную авантюру. Похоже, ему удалось задеть в ее душе какую-то жилку, о существовании которой она прежде и не подозревала.

– Еще осталась горячая вода? – услышала она из коридора знакомый ей низкий мужской голос.

– Да. Минуту терпения, милорд. Я уже заканчиваю.

Торопливо выбравшись из ванны, она хихикнула и добавила в воду еще несколько капель своей любимой жасминовой эссенции. Потом вытащила все шпильки и заколки, расчесала густую массу вьющихся темных волос и снова скрутила их в тугой высокий узел на затылке. После чего облачилась в свое унылое коричневое платье, на плечи накинула кружевную косынку и подошла к зеркалу.

Беглого взгляда на свое отражение оказалось достаточно, чтобы убедиться: Бэннинг Толбот получит именно то, чего заслуживает.

Сбежав по лестнице на первый этаж, Эвис решительным шагом вошла в гостиную и обнаружила Бэннинга, мирно читавшего в ожидании ее какую-то книгу. Похоже, он не услышал, как она вошла, Эвис с коварной усмешкой взялась за ручку двери.

– Я уже приняла ванну. Вся оставшаяся вода в вашем полном распоряжении. А я пока помогу миссис Хатауэй на кухне, – проговорила она.

Юркнув за дверь, она сделала несколько шагов в направлении кухни, потом притаилась за углом и стала прислушиваться. С шумным стуком упала на стол отброшенная книга, потом она услышала тяжелые шаги по коридору, и, наконец, пару раз скрипнули ступени лестницы. Плечи Эвис затряслись от едва сдерживаемого смеха. Представив себе лицо Бэннинга, когда тот опустится в ванну, она едва удержалась, чтобы не захохотать на весь дом. Когда он вернется в гостиную, то будет благоухать, как июньский день, весело подумала она, придя в восторг от своей проказы.