Ни Павел I, ни Александр I не удостоили дуэль высочайшим манифестом.

С таким юридическим багажом Россия прожила эпоху расцвета русской дуэли: с одной стороны — утопическая мечта о благородном и при этом законопослушном дворянстве (и нарушителей спокойствия необходимо не столько даже наказывать, сколько просто выдирать как сорную траву), с другой — множество ссор и, естественно, дуэлей между не усовершенствовавшимися еще дворянами, практически неприменимое законодательство, уравновешенное высочайшей конфирмацией, которая и была, по сути дела, настоящим приговором и опиралась не только (а подчас и не столько) на реальные обстоятельства дела, но и на личности участников дуэли, их служебное положение, родственные связи и т. п.

Обычным наказанием за дуэль в конце XVIII — первой трети XIX века было заключение в крепость на срок до года, разжалование в солдаты с правом или, реже, без права выслуги, перевод в действующие части (обычно на Кавказ), перевод из гвардии в армию тем же чином (а не с повышением на два чина, как полагалось), иногда — в захолустный гарнизон, выключка со службы с отправкой в свою деревню, обход производством в очередной чин согласно обычному порядку и т. п. Неслужащим дворянам чаще всего в качестве наказания назначалось церковное покаяние, иногда сопровождавшееся ссылкой в деревню или запретом въезда в столицы. Можно было вообще оставить участие в дуэли без последствий или ограничить наказание нахождением под следствием.

Дальнейшее (со второй половины XIX века) изменение дуэльного законодательства было обусловлено развитием всей юридической системы. Дуэльная практика также оказала влияние на законы, но не столько увеличением количества поединков, сколько «ухудшением их качества». Строгость дворянских правил начала утрачиваться. Практическое законодательство потребовалось тогда, когда законы чести потеряли обязательность. От дуэли стало возможным отказаться. Фальсифицированные поединки были теперь не единичными и перестали ужасать. После пощечины стало возможным продолжать службу как ни в чем не бывало или донести в полицию. И вот тогда законодательство кинулось вдогонку, начало регламентировать различные виды оскорблений и наказаний за них, закапываться в подробности — и при этом все же осталось чуждо духу дуэли. Бюрократия и point d'honneur все-таки были несовместимыми.

Не будем подробно останавливаться на дальнейшем развитии российского дуэльного законодательства. Соответствующие разделы и параграфы законов стали подробными, скрупулезно-дотошными и очень обширными. Анализ их требует специальных юридических знаний — и он уже тщательно и квалифицированно проведен В. Ф. Мироновым (в подготовленной им к печати рукописи исследования «История русской дуэли»).

В конце XIX века поединки весьма редки, падение нравов в дворянской среде, в том числе и в армии, стало очевидным — и тогда именно в дуэли начали искать способ возрождения офицерской чести. Согласно «Правилам о разбирательстве ссор, случающихся в офицерской среде», утвержденным Александром III 13мая 1894 года, суд общества офицеров получил право назначать поединок. Решение этого суда считалось обязательным для обоих офицеров, и избежать боя можно было только подав в отставку. Дуэль оставалась уголовным преступлением, но тем, кто вышел на «поле чести» по решению суда общества офицеров, как бы заранее гарантировалось высочайшее помилование. Реанимация дуэли, вызвавшая бурную дискуссию в обществе, породила создание русских дуэльных кодексов, исследований, но не принесла возрождения воинского духа.

О дополнении статьи 150 Дисциплинарного Устава 1888 года приложением Правил о разбирательстве ссор, случающихся в офицерской среде, и статьи 553 Военно-Судного Устава особым примечанием Государь Император, по всеподданнейшему докладу Соединенного Собрания Главных Военного и Военно-Морского Судов, в 13-й день Мая 1894 года, высочайше повелеть соизволил:

I. Установить для военного ведомства, в виде приложения к статье 150 Дисциплинарного Устава 1888 года, следующие «Правила о разбирательстве ссор, случающихся в офицерской среде»:

1) Командир полка о всяком оскорблении, роняющем достоинство офицерского звания, нанесенном офицером своему товарищу, а равно нанесенном офицеру посторонним лицом или офицером другой части, передает на рассмотрение Суда общества офицеров.

2) Суд общества офицеров, по рассмотрении дела, с соблюдением правил статьи 149 Дисциплинарного Устава, принимает меры к примирению в том случае, если признает примирение согласным с достоинством офицера и с традициями части; в противном же случае постановляет, что поединок является единственно приличным средством удовлетворения оскорбленной чести офицера.

3) Когда поссорившиеся, согласно определению Суда, решат окончить ссору поединком. Суд общества офицеров употребляет свое влияние на секундантов в том смысле, чтобы условия дуэли наиболее соответствовали обстоятельствам данного случая.

4) Если, в течение двух недель по объявлению решения Суда общества офицеров, поединок не состоится и отказавшийся от поединка офицер не подаст просьбы об увольнении от службы, то Командир полка входит по команде с представлением об его увольнении без принятия.

5) Обязанности Суда общества офицеров, указанные в предшествующих §§, возлагаются непосредственно на Начальников частей в таких случаях, когда названного Суда в части не имеется, или когда самый случай, не касаясь обер-офицеров, превышает пределы его ведомства.

6) Особый порядок направления дел о поединках в офицерской среде и разрешения их в подлежащих случаях помимо суда определяется в особых постановлениях Военно-Судебного Устава <…>

II. Дополнить статью 553 Военно-Судебного Устава следующим примечанием:

«Следственное производство о поединках между офицерами, по роду своему подлежащее судебному рассмотрению, препровождается с заключением прокурорского надзора подлежащему начальнику, от которого, вместе с бывшими по данному случаю постановлениями Судов общества офицеров, представляется по команде Военному Министру, для всеподданнейшего доклада Государю Императору тех из сих дел, которым не признается возможным дать движение в установленном судебном порядке».[8]

Всегда отрицательно к дуэли относилась церковь. Христианство как религия ставит себя выше общества, свои ценности — выше мирских. Следовательно, и сословная, в данном случае дворянская, честь ни в коем случае не должна для человека заслонять христианские добродетели. Жизнь человеческая принадлежит Богу, и никто не вправе распоряжаться жизнью — ни чужой, ни своей. То, что дворяне называют честью — это мирское, низменное начало, и не могут быть истинными христианами люди, которые «возлюбили больше славу человеческую, нежели славу Божию».[9] Вот какими словами напутствовал выпускников Александровского военного училища в 1874 году протоиерей А. В. Иванцов-Платонов: «Нет никакого сомнения в том, что идея чести в ее истинном „смысле прежде всего должна быть соединена с идеею внутреннего нравственного достоинства. То честно, что истинно и нравственно, что согласно с требованиями разума, с внушениями совести, с предписаниями закона христианского. То честно, чего требует от нас наше человеческое достоинство, благо ближних наших, воля Верховного Существа — Бога. Все противоположное этому — бесчестно“ {75, с. 188}. А священник Н. Стеллецкий прямо характеризует „честь дуэлянтов“ (point d'honneur) как „честь языческую“ — в противоположность чести христианской» {158, с. 21}.

Тем более чужда христианскому сознанию идея мести. С одной стороны, человеку лучше претерпеть страдание самому, нежели причинить его кому-либо: «Я говорю вам: не противься злому. Но кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую».[10]