безумно, неуклюже, бесстыдно, мучительно
горячо, радостно, дико, напряженно, с надеждой, без всякой надежды
дергаясь, дрожа, ухмыляясь
дышащими, карабкающимися, спотыкающимися, смеющимися
егозили, плюхались, ездили на задочках
отвратный, неописуемый, невыносимый
прекрасную, доверчивую, мечтательную, огромную
со многими ужимками, шлепая и шаркая
суетливо, деловито, лукаво
такую славную, наивную, нежную, совершенно безмозглую
толкал, тер, щипал, тыкал
В последнем из примеров Гумберт пародирует самого себя, а также, возможно, некоторых пылких романтиков, злоупотреблявших этой риторической фигурой.
Редко можно встретить достаточно большой прозаический отрывок, который был бы выдержан в каком-либо одном метрическом размере — ямбе, дактиле и т. д. Однако практически в любом образце прозы можно найти отдельные части предложений или целые предложения, написанные в определенном размере. До сих пор не решенной остается задача выработки метода, который позволил бы проанализировать каждую строку произведения и собрать статистические данные, подтверждающие, что проза писателя Н. более ритмична, чем проза писателя Г. Так что в нашем распоряжении имеются только субъективные впечатления и возможность процитировать несколько примеров, чтобы подкрепить свое мнение. Именно это я и собираюсь сделать.
Мне кажется, что иногда можно безошибочно выявить сознательное стремление автора применить стихотворный размер. Возьмем, к примеру, реплику Шарлотты, обращенную к Гумберту:
Это была моя Ло… А вот мои лилии.
Метричность этого предложения подчеркивается аллитерацией звуков ударных слогов: Это… вот / Ло… лилии. Красивое предложение, одно из тех, что литературные эпикурейцы с удовольствием будут повторять и смаковать. Еще примеры? Пожалуйста. Гумберт так описывает игру Лолиты в теннис:
[ее натренировали…] просеменить к сетке на проворных, ярких, в белой обуви ножках. [с. 285]
Гласные в этих словах (от безударных «о» и «е» к ударным «е» и "о") образуют своего рода совершенную последовательность. Ритмичный перескок с «т» к «п» и «б» — с нёба к губам — звучит отголоском начальных строк романа и вторит топотку Лолиты по корту.
В предложениях, которые привлекли мое внимание с точки зрения ритма, размеры, как правило, довольно сложны:
…коридорный клозет хлынул каскадом и стукнула дверь.
Мой план был чудом первобытного искусства…
…и внезапно чаша моих чувств наполнилась до краев…
…на той части пляжа, где было всего больше народу.[129]
И теперь раскрывается суть моей притчи об идеальном убийстве.
Я воочию увидел маклера судьбы.
…в фиктивной, нечестной, но отменно удачной приморской комбинации…
…но усыпаны ядовитыми, звездистыми или студенистыми тварями, и обдуваемы ураганным ветром.
Изображая интерес,
я так близко придвинул к ней голову,
что ее волосы коснулись моего виска
и голая ее рука мимоходом задела мою щеку,
когда она запястьем отерла губы.
…сквозь пыль и цветень, сама как летящий цветок, среди прекрасной равнины, видимой с Воклюзских холмов.
Лирическое начало «Лолиты» — одно из самых ритмических мест в романе. В одном телевизионном интервью Набоков читает эти начальные строки сначала по-английски, потом по-русски. Контраст между двумя версиями поражает — отчасти в результате изменения ритма, отчасти из-за того, что чеканная четкость английского языка пропадает на шероховатости русских шипящих.[61] Кроме того, данное интервью примечательно еще и потому, что мы видим, как преображается Набоков и изменяется его манера держаться, когда он начинает читать книгу. В продолжение почти всего интервью он кажется тихим, слегка чудаковатым, мягким пожилым человеком, который, как сам же первый указывает, не умеет хорошо говорить. Он часто колеблется или начинает говорить банальности и вообще явно чувствует себя не в своей тарелке.[130] Но стоит ему взять в руки «Лолиту», как его облик моментально преображается. «Лолита» придает ему уверенность, и его голос звучит с необычайной силой, когда он начинает читать первые строки:
Лолита,
свет моей жизни,
огонь моих чресел.
Грех мой, душа моя.
Ло-ли-та:
кончик языка
совершает путь в три шажка по небу,
чтобы на третьем толкнуться о зубы.
Она была Ло, просто Ло по утрам,
ростом в пять футов (без двух вершков
и в одном носке).
Она была Лола в длинных штанах
Она была Долли в школе.
Она была Долорес в пунктире бланков
Но в моих объятиях она всегда была: Лолита.
Этот пассаж блестяще выстроен фонетически ("е" и «и» в сочетании с «т» и "ш"), равно как синтаксически и ритмически. Здесь Набоков достигает необычайно выразительного эффекта, точно описывая движение языка при произнесении имени героини (именно с русским зубным «т», а не с английским альвеолярным "t"), вводя при этом аллюзии на "Аннабель Ли" и одновременно погружая нас в экстатический мир, творимый безумным сознанием его повествователя-идолопоклонника.
6
Сущность и характерные черты писательского воображения часто раскрываются в образах, которые использует автор; и, прочитав несколько романов Набокова, написанных за три десятилетия[62] на двух языках, я был поражен набоковским методом повторного употребления некоторых образов, равно как и регулярным применением некоторых приемов для их создания. Впрочем, «поражен», пожалуй, не совсем точное слово, поскольку сначала возникает смутное ощущение повторения тех или иных образов без ясного видения всей системы и определения основных типов повторов, открывающих общие принципы и формулы, которые сознательно использует Набоков. Например, хотя я и не отношусь к тем, у кого при чтении непременно возникают зрительные образы, но, читая «Лолиту», я чувствовал, что предполагаемая система потребовала бы от меня, будь я писателем, наложения на сюжетную канву определенной модели «светотени» для создания «символического» ландшафта «Лолиты». Затем я начал отмечать примеры "символической образности", хотя и не очень понимал, на каком основании выделяю тот или иной случай. Однако после сортировки получившейся картотеки большая часть примеров распределилась по нескольким ясно обозначившимся группам. Самая крупная группа была связана с образами "солнца и тени":
…я растворился в солнечных пятнах, заменяя книжкой фиговый лист, между тем как ее русые локоны падали ей на поцарапанное колено, и древесная тень, которую я с нею делил, пульсировала и таяла на ее икре, сиявшей так близко от моей хамелеоновой щеки. [с. 30]
…и, виляя, они [две девочки на велосипедах] медлительно, рассеянно слились со светом и тенью. Лолита! Отец и дочь, исчезающие в тающей этой глухомани. [с. 107]
Оглядываясь на этот период, я вижу его аккуратно разделенным на просторный свет и узкую тень… [с. 45]
Отражение послеобеденного солнца дрожало ослепительно-белым алмазом в оправе из бесчисленных радужных игл на круглой спине запаркоианного автомобиля. От листвы пышного ильма падали мягко переливающиеся тени на досчатую стену дома. Два тополя зыблились и покачивались. [с. 60]
Реальность Лолиты была благополучно отменена. Подразумеваемое солнце пульсировало в подставных тополях. Мы с ней были одни, как в дивном вымысле. Я смотрел на нее розовую, в золотистой пыли, на нее, существующую только за дымкой подвластного мне счастья… [с. 77]
…в ее глазах оно [лицо Гумберта] соперничало с солнечным светом и лиственными тенями, зыблющимися на белом рефрижераторе. [с. 98]
Из моего окна, сквозь глянцевитый перелив тополевой листвы, я мог видеть ее идущую через улицу… [с. 114]
Автомобиль семейного типа выскочил из лиственной тени проспекта, продолжая тащить некоторую ее часть с собой, пока этот узор не распался у него на крыше…[131] [с. 94]
Я знал, что сверкало солнце, оттого что никелированный ключ стартера отражался в переднем стекле… [с. 120]
Когда сквозь гирлянды теней и света мы подкатили к номеру 14 по улице Тэера… [с. 217]
[Ло, сидя верхом на велосипеде]…прижимала кончик языка к уголку верхней губы, отталкивалась ногой и опять неслась сквозь бледные узоры тени и света. [с. 231]
Так он стоял, закамуфлированный светотенью, искаженный ягуаровыми бликами… [с. 291]
…она представляла себе наш общий текущий счет в виде одного из тех бульваров на юге в полдень, с плотной тенью вдоль одной стороны и гладким солнцем вдоль другой… [с. 98]
…ничего бы, может быть, не случилось, если бы безошибочный рок, синхронизатор-призрак, не смешал бы в своей реторте автомобиль, собаку, солнце, тень, влажность, слабость, силу, камень. [с. 129–130]