Она хотела отвернуть голову в сторону, но Джейми удержал ее; его горячий язык коснулся языка Шийны, а напряженная мужская плоть мягко вошла в нее.

Шийна была поражена тем, как он легко это сделал, заполнив все. Но еще больше поражена она была тем, как отзывается ему ее тело, принимая его, подаваясь ему навстречу.

«Я не могу! — протестовал ее разум. — Я не могу позволить ему владеть моим телом!»

Но он им владел — и еще как умело! Шийна сдалась быстро. Она хотела Джейми. Вопреки всему желание управляло ею. Ничто не имело значения, кроме сжигающего ее огня… и Джейми.

Финал казался до безумия близким, но Джейми не ускорял его, и это доводило Шийну до исступления. Он подвел ее к самому краю — и остановился. Все тело Шийны жаждало разрядки. Она застонала и вцепилась ногтями в спину Джейми. Но он лишь продолжал утонченную пытку.

Наконец она осознала, что Джейми больше не целует ее. Шийна открыла глаза и увидела, что он смотрит на нее с выражением такой боли. Да, он сейчас мучается сам от того, как поступает с ней.

Почему? Он вскоре заговорил с ней — голос умоляющий и одновременно настойчивый:

— Я твой муж! Скажи это!

Мысли Шийны были в полном беспорядке, и она охотно произнесла то, что он хотел слышать:

— Ты мой муж.

— Ты никогда не будешь это отрицать.

— Нет. Никогда.

Он прижался к ней всем телом в неистовом, диком, сладком порыве, и она ответила ему с той же лихорадочной страстью. Она умирала от голода, и он ее насытил, но никогда она не насытится им до конца, никогда.

Трезвые мысли вторглись в наступившую блаженную истому — к сожалению, вторглись. Когда Джейми повернулся и заключил ее в объятия, когда он начал ласкать ее с такой нежностью, словно их близость уладила все между ними, Шийна не выдержала и поспешила заговорить, пока его руки не совершили с ней нового чуда.

— Ты воспользовался своим преимуществом, Джейми.

— Дорогая моя, теперь я не сделаю того, чего ты сама не захочешь.

— Ты ошибаешься, Джейми. Я не знаю, почему ты обладаешь способностью своими прикосновениями возбуждать во мне страсть, но есть большая разница между тем, что я испытываю в тот момент, и тем, что чувствую сейчас. Ты просто лишаешь меня воли на какое-то время. Но она ко мне возвращается. Ничего не меняется, — Ах, меняется, моя милая, еще как меняется, opncnbnphk Джейми с легким вздохом. — Ты знаешь теперь, что не можешь отказать мне, хочешь ты того или нет. Что бы ни случилось в будущем, это останется с нами. И я не перестану желать тебя, Шийна. — Это прозвучало торжественно, серьезно, почти угрожающе. — И как ты там ни рассуждай, но ты тоже не перестанешь хотеть меня.

Как это замечательно, как дивно погрузиться в легкое облако и ощутить, что ты словно плывешь над миром в какую-то таинственную гавань. Шийна испытывала именно такие ощущения, прогуливаясь далеко за полдень по крепостной стене. Большую часть дня густые облака окутывали замок. Время от времени Шийна вынуждена была останавливаться, так как ничего не видела даже на фут впереди. Ничего не видела она и за стенами. Зато двор был виден отлично, потому что облака не опускались на него, а накрывали своеобразным куполом.

Шийна наблюдала, как уезжает еще одна группа гостей. Должно быть, последняя, если не считать Мартинов, которые намеревались побыть еще. Джейми сильно огорчен. Ему хотелось, чтобы праздник длился целую неделю или даже больше, но обстановка не способствовала праздничному настроению. Гости чувствовали себя неловко из-за явно натянутых отношений между новобрачными. То была вина Шийны, и она это понимала.

Джейми весь день старался изображать хорошее настроение. Возможно, он и в самом деле приободрился и повеселел после победы, одержанной ночью.

Утверждение, что она всегда будет хотеть Джейми, нелепо, это так, но оно нашло подтверждение прошедшей ночью, и мысль об этом казалась невыносимой.

Ведь она ненавидела Джейми. Во всяком случае, так ей казалось. Если испытываемое ею чувство не ненависть, то что же? Как может она получать такое наслаждение от его прикосновений? Шийна совсем запуталась, ей от души хотелось уплыть отсюда вместе с облаками и забыть все — замужество, нападки Джейми — одним словом, все. Но это, разумеется, невозможно. Она вернется в холл и будет страдать за еще одной унылой и неприятной трапезой. А потом? Куда ей спрятаться так, чтобы Джейми ее не нашел? Впрочем, какой-то очень-очень тихий внутренний голос спрашивал Шийну: а так ли уж ей хочется прятаться?

Шийна вздрогнула от холода и поплотнее закуталась в плащ, наблюдая за тем, как Кейты проезжают в ворота. Видна ли им будет дорога по предгорью? Со своего поста здесь, на стене, Шийна не могла бы этого определить. Ей будет не хватать Таис с ее веселым подтруниванием. Но с другой стороны, может, и лучше, что гости уезжают! Возможно, Джейми разберется в том происшествии, которое так омрачило их свадьбу. Уладит дело так или иначе. До чего же непереносимы неопределенность и постоянная тревога о родной семье!

— Вам бы лучше убраться отсюда, пока из-за вас не приключилось еще больше смертей.

Шийна замерла. Ни к чему оборачиваться, она и так узнала прозвучавший позади нее голос, полный злобы. Бежать, бежать как можно быстрее, пока Черный Гоуэн не помог ей убраться. Так легко потом заявить, что она оступилась в густом тумане и упала со стены. Несчастный случай. Кто сказал бы, что это не так?

Когда молодая женщина добралась до теплого зала, ее все еще трясло. Но здесь она была в безопасности, и скоро дрожь унялась. Если она и не могла ничего рассказать Джейми, то само его присутствие вселяло в Шийну уверенность.

Джейми не заговорил с ней, когда она уселась рядом. Настроение у него было кислое из-за отъезда почти всех гостей. Он не обратил внимания на бледность Шийны, приветствовал ее появление невнятным возгласом и продолжил свою беседу с Доббином. Впрочем, Шийну порадовало присутствие Дафны и Лидии и помогло ей не обращать внимания на Джесси, сидящую возле Доббина.

Все так бы и шло более или менее мирным путем, если бы не появился Черный Гоуэн. Шийна сразу почувствовала, что пришел он не просто ради ужина. Она не могла отвести глаз от его лица, оно почти завораживало ее выражением открытой злобы. Дафна о чем-то рассказывала ей, но Шийна почти не слушала. Дойдя до стола, Гоуэн остановился за стулом Джейми и произнес как мог громко:

— Хэмиш не вынес тяжелых ран. Он мертв.

Джейми немедленно обернулся.

— Ты уверен? — просто и спокойно спросил он.

Гоуэн кивнул и продолжал:

— И что же ты теперь намерен предпринять? Обращаться с вопросами подобного рода к Джеймсу Маккинниону было немалой дерзостью. Черный Гоуэн либо поглупел, либо утратил представление о должных рамках.

И тут сердито отозвался Колин:

— Это все, о чем ты в состоянии думать, когда скончался наш родич? Стоило бы вначале похоронить его.

— Если бы твой брат думал о клане, а не о своей жене, никого не пришлось бы хоронить! — последовал вызывающий ответ Гоуэна.

Поднялся негромкий гул возмущенных голосов. Неужели этот дурень ищет себе погибели? Как смеет он клеветать на Джейми?

Джейми поднялся — очень медленно, голова его возвышалась на несколько дюймов над головой Гоуэна, он близко и пристально глядел тому в лицо.

— Ты слишком много себе позволяешь, кузен, — не повышая голоса, произнес Джейми. — Думаю, ты забыл, чей кинжал поразил Фергюсона, когда он и все члены этого клана находились в моем доме и под моей защитой.

— Меня вынудили! — злобно прошипел Гоуэн. — Ты что, забыл?

Голос Джейми понизился до шепота. Только Гоуэн слышал его слова.

— Не забыл, но сомневаюсь, как сомневался и тогда, что тебя вынудили. Следует ли мне высказаться яснее или ты сам понял, что я должен кое-что предпринять против тебя?

Гоуэн утратил почти весь свой запал. Он сильно побледнел, и Шийна готова была отдать все, чтобы узнать почему. Но она не слышала.