Горда открывает Карлосу, что результатом того, что человек имеет ребенка и является родителем, является утрата собственной завершенности, полноты. Она говорит: мы полны до появления у нас ребенка и не полны после. Она убеждена, что ребенок уносит существенную часть человека, которая должна быть восстановлена; необходимо "украсть грань" обратно от ребенка, чтобы вернуться к былой завершенности. Это и личный вопрос самого Карлоса, поскольку у него самого двое детей — его собственный ребенок, которого он никогда не видел, и ребенок жены от ее предыдущего брака, юный мальчик, к которому Карлос очень эмоционально привязан. Горда думает, что его ребенок поглощает своими глубокими чувствами пасынка, и оба стали одним.

В сущности, в настойчивом утверждении Горды о необходимости восстановления «грани» и обретении завершенности или полноты мы наблюдаем в работе два психологических процесса. Прежде всего, ее история повторяет библейскую притчу об Аврааме и Исааке. Горда понимает, что человек должен пожертвовать тем, что он любит больше всего, поскольку это то, что стоит между ним и Богом. Никакой земной привязанности не должно возникать между верующим и Богом. И любовь к своему ребенку, о чем рассказывает история Авраама и Исаака, является высшим символом земной человеческой привязанности. Другой психологический процесс затрагивает специфическую природу того, что мы проецируем на ребенка. Мы вдалеке от завершенности, когда проецируем части своей психологии на любые объекты или людей в окружающей среде, а так как мы неизменно проецируем внутреннего психологического ребенка на физического ребенка, то появление собственного ребенка утверждает собственную незавершенность. Внутренний ребенок в символическом смысле является символом обновления: ребенок полон потенцией и содержит все, чем мы могли бы однажды стать. Кроме того, ребенок является нашей стихией, нашей связью с миром игры, воображения и творчества. Люди мечтают и видят в снах, что у них есть ребенок, часто тогда, когда что-то новое, хрупкое и полное потенции пытается пробиться в сознание. Вероятно, символ ребенка появляется тогда, когда сознание сделалось жестко структурированным, малоподвижным, косным и прочно обоснованным. Тогда архетип ребенка вырастает позади новой неиспробованной идеи, способной скомпенсировать долгий срок нашего сознательного аттитюда (отношения).

Если мы посмотрим на то, что мы узнали об отношении Карлоса со своим приемным сыном, то увидим, насколько он не завершен и какие проекции ему необходимо забрать назад. Мальчик символизирует дружбу, смех и теплоту привязанности, и это как раз те области, которые у самого Карлоса заблокированы. Само упоминание об этом маленьком мальчике приводит Карлоса к осознанию — впервые — как много он упустил в своей дружбе и общении с доном Хуаном. Карлос не насытился своими взаимоотношениями. Годами он игнорировал "маленьких сестер", а с Хенаросом его чувства занимали, по сути, второе место, уступая желанию получить необходимую информацию. Карлос восстановит свою «грань» и станет полным, учась уважать и любить компанию "маленьких сестер" и Хенароса без того, чтобы что-то «красть» у своего пасынка.

Горда говорит Карлосу, что мальчик возьмет самую большую часть своей «грани» от своего отца, и аналогично девочка возьмет это же у своей матери. Обычным является, однако, когда ребенок берет большую часть «грани» от родителя противоположного пола, то есть оказывается под большим влиянием бессознательного этого родителя. Мать может, например, проецировать свои амбиции или свою амбициозную «грань» на своего сына (процесс возможный в патриархальных культурах) так же, как отец может проектировать «грань» своего чувства на свою дочь. Как-то у меня на приеме оказались мать и сын. Мать была интровертна и отчасти вела себя пассивно, в то время как сын проявлял активность и отчасти агрессивность. Я узнал, что две ее дочери также были весьма агрессивны, как, впрочем, и ее бывший муж. Казалось ясным, что эта женщина проецировала «грань» своей агрессии на своих детей, когда она жила со своим мужем, и пребывала с ними в мистическом соучастии (participationmystique). Она могла восстанавливать часть своей завершенности, начав, осознавать свою собственную бессознательную агрессию; и это само по себе могло уменьшить внутреннее побуждение к агрессии у детей. *

По всей видимости, Горда думает, что ребенок теряет свое безумие, когда родительская «грань» восстанавливается. Она в этом права до той степени, в какой ребенок отреагирует (acting out) на непрожитую жизнь родителей. Но каждый ребенок имеет свое собственное безумие или «грань», которая входит в бытие с момента рождения, вне зависимости от родительских проекций. Собственная индивидуальная «грань» может быть вполне достаточной и не требовать дополнительной ноши от родителей.

Как мы уже видели, равновесие и гармония являются путем воина, и необходимость в равновесии стоит за той настойчивостью, с которой Карлос восстанавливает свою «грань» по отношению к своему приемному сыну. Обычно, когда мы становимся родителями, мы покидаем психического ребенка в нас самих для того, чтобы заботиться о своем физическом ребенке. Таким образом, мы разрываем пару родитель-ребенок и теряем равновесие; мы потакаем (индульгируем) ответственностям своего «взрословства» и «детскости» своих детей. Чтобы восстановить это равновесие, нам необходимо уважить требования своего внутреннего символического ребенка, равно как и требования взрослости.

Карлос уже собирается покинуть "маленьких сестер" и Хенарос и возвратиться в Лос-Анджелес. Горда говорит ему то, что он хотел узнать с самого начала: местонахождение дона Хуана и дона Хенаро. Карлос знает, что оба не умерли, а выбрали другое видение для пребывания, но он не знает, какое именно видение. Горда напоминает ему о красном насекомом, на которое ему указал дон Хуан в горах на севере Мексики. Она говорит Карлосу, что дон Хуан познакомил всех учеников с этими красными насекомыми и настаивал на том, чтобы каждый хорошо запомнил это насекомое. По всей видимости, мир этих красных насекомых — это мир красоты и наслаждения. Это то самое видение, на котором дон Хуан и дон Хенаро сосредоточили свое "второе внимание". Это то видение, в котором они пребывают, и то видение, в котором встретятся и. все ученики, когда осуществят свои индивидуальные задачи в жизни и разовьют свое собственное "второе внимание".

Если мы отнесемся серьезно к этому образу дона Хуана и дона Хенаро, выбирающих неведомый мир красного насекомого в горах Северной Мексики, как к миру, в котором продолжится их сознание, то сам образ заслуживает, по крайней мере, наш интерес и удивление, и, естественно, вызывает вопросы. Если взглянуть на существенные моменты в утверждениях Горды, то в какой-то момент оказывается, что ничего удивительного в них нет. Дон Хуан и дон Хенаро умерли, и их духи просто переселились в другой мир. Таким образом, нет расхождения между тем, что мы узнали от Кастанеды и нашим собственным христианским наследием, утверждающим, что все мы имеет духовное тело, которое возносится после нашей смерти на небеса. Или же можно сказать, что продолжение дона Хуана и дона Хенаро как отдельных особей красного насекомого созвучно идеям реинкарнации на Востоке. И здесь наши соглашения заканчиваются, особенно в смысле нашей Западной традиции.

Если индивидуальные сознания, как дона Хуана, так и дона Хенаро, оставили этот мир ради, как мы знаем, другого, то они поступили так благодаря своей безупречности, как воины, и завершенности на своем пути знания. Они бы не поступили так просто из чувства веры. С точки зрения христианства жизнь духа после смерти гарантирована. В том мире, в котором существует Кастанеда, продолжение сознания после смерти гарантировано только тем немногим, которые способны развить силу своего "второго внимания" и осознать наличие двойника.