В этот день, волею случая, «Ночной Горшок» стоял в спальне Ластении, и на этот раз вазе не повезло…

Несколько мгновений замешательства незнакомца с вазой на голове, хватило Алмону для того, чтобы располосовать когтями его шею, практически отрезав ему голову. Из смертельной раны хлынула бурая жидкость, ничем не напоминающая кровь. Незнакомец рухнул на пол, а ваза, разбившись, разлетелась толстыми кусками по полу.

– Что это такое? – Дэн с удивлением смотрел на неподвижное тело. – Это же не человек, верно?

– Это верс – искусственное существо с Урана.

– Слушай, может, перенесем Анаис отсюда куда-нибудь?

– Нет, давай лучше перенесем верса, Анаис нельзя трогать.

– А как долго нельзя?

– В течение девяти часов.

– А по истечении этого времени можно?

– Если по прошествии этого срока она не вернется обратно в тело, то ее можно будет переносить, но только уже в могилу.

– Ну, что же они так долго? – нервничала Терр-Розе. – Может, случилось что-нибудь?

– Я пойду, посмотрю, – сказала Ластения и, прежде чем Сократ успел что– либо возразить, выскользнула из Столовой.

Двери в спальню были приоткрыты, оттуда доносилась какая-то возня. Ластения замедлила шаг и заглянула внутрь. Алмон с Дэном заворачивали что-то большое в снятую с окна штору, на полу красовались лужи дурно пахнущей жидкости.

– Что у вас тут происходит? – девушка зашла в спальню. – О, вы разбили Ночной Горшок! Сократ расстроится!

– Если бы не этот Горшок, расстраиваться пришлось бы мне, – сказал Алмон. – Давай-ка, Дэн, бери его за ноги.

– Тяжелый, сволочь…

– В чем дело? Что вы тащите?

– Ничего особенного, – отдувался Дэн, – сейчас мы здесь всё приберем, не волнуйся.

Ластения посторонилась, и полуволк с юношей потащили свою ношу куда-то по коридору.

– Объясните сейчас же, что происходит! – Ластения едва поспевала за ними.

– Уранский верс каким-то образом пробрался во дворец, – сказал Алмон на ходу. – Что ему тут понадобилось – неизвестно, но полез он именно в твои покои, в твои безопасные, никем не охраняемые покои.

– А куда вы его несете?

– На мусорную свалку, куда же еще.

– Нет, подождите, отдайте лучше дворцовым мастерам, они будут счастливы.

– Серьезно? – Алмон с Дэном притормозили. – Хорошо.

Верса отволокли в дворцовые мастерские, и желтоглазые мастера бурно обрадовались неожиданному подарку.

– Опять я весь испачкался, сплошное невезение, – Алмон с сожалением рассматривал испорченную одежду. – И гардероб не богат… Пойду, попробую очистить, пока не засохло.

– Ждем тебя в Деревянной Столовой.

– И как вам только не надоело там сидеть?

– Привыкли уже, – улыбнулась Ластения, – я всегда там себя очень уютно чувствую. Так уж получилось – она стала местом наших бесконечных собраний.

– Я скоро.

Алмон ушел, а Дэн с Ластенией, не спеша, направились по коридору.

– У вас здесь очень красиво, – сказал молодой человек, – чувствую, Сатурн – это потрясающее место.

– Да, когда ты получше узнаешь и увидишь мою планету, ты в нее влюбишься.

– Кажется, это уже произошло.

Почувствовав его искренне восхищенный взгляд, Ластения смутилась.

– К сожалению, сейчас мы не можем покидать дворец, в нем безопаснее.

– Да уж, – Дэн украдкой пытался оттереть с ладоней бурую жидкость, натекшую из верса. – Безопасно, это точно.

– Расскажи о Земле, – едва касаясь пальцами перилл, девушка спускалась по ступеням на этаж Деревянной Столовой.

– Что ж рассказывать? Сократ уже все расписал в красках.

– Неужели у вас действительно все так плохо?

– Ну, почему же, есть масса замечательных вещей, у нас красивая природа, но лучше увидеть своими глазами. Ты никогда не бывала на Земле?

– Нет, никогда. Даже не уверена, что точно знаю, где она находится.

– Дракула, – сказал Палач, когда они вышли из Залы Философии Крови, – что ты думаешь по поводу заявления Патриция?

– Не знаю, не знаю, – задумчиво покачал головой старый вампир, – подумаем, посмотрим…

– Ну, вот, теперь Ластения ушла и больше не вернулась! – Терра уже не могла сидеть спокойно. – Пойду-ка, поищу…

– Нет! – воскликнул толстяк. – Сиди тут!

– Ты что, боишься один оставаться?

– Подождем еще немного и пойдем вместе. Действительно странно, куда все деваются?

Патриций вышел на восточную Дворцовую лестницу, постоял на ступенях и спустился в Парк. Обжигающе ледяной воздух ворвался в легкие, Владыка задержал дыхание и прикурил сигару. В полнейшем безветрии с низкого неба падали редкие голубые хлопья снега. Повелитель разглядывал Парк, погребенный под снегами, а сигарный дым безмятежно струился вверх, распадаясь на тонкие волокна… Владыка шел к заснеженным аллеям. Снег усиливался. Крупные хлопья летели, как клочки неба, а Патриций шел, не обращая на это внимания, и его белые волосы постепенно становились голубыми…

– Ну, наконец-то! – воскликнул Сократ, увидев на пороге Ластению с Дэном. – А Алмончик где?

– Он испачкался и пошел приводить в порядок одежду.

– В чем испачкался?

– В крови.

– Ага! Так я и знал! – на лице толстяка возник живейший интерес. – Опять кого-то убили? И кого на этот раз?

– Верса с Урана.

– А-а-а-а… – разочарованно протянул Сократ. – Мелочь. А чего ради вы на версов охотились? И где вы его вообще раздобыли?

– Дело в том, – откашлялся Дэн, – что этот верс находился в спальне Ластении, стоял у кровати и смотрел на Анаис, что он собирался делать – неизвестно, но, наверное, не целовать ее, как принц спящую красавицу, с ножом в руках. Мы с Алмоном не стали спрашивать, чего он тут забыл, напали на него и победили.

Лица Сократа и Терр-Розе вытянулись.

– Как интересно… – промычал толстяк. – Нет, ребята, а вы заметили, с какой значимостью он произнес: «Мы с Алмоном!» Нет, слыхали? Они с Алмоном!

– Все верно, – в дверях стоял полуволк, – с версом справиться очень нелегко, Дэн здорово помог.

– И чем же, если не секрет? – недоверчиво хмыкнул толстяк. – Он подставил подножку плохому версу?

– Нет, он надел ему на голову вазу, тот на миг замер от неожиданности…

– Вазу разбили?

– Сократ, ну что за вопросы! – возмутилась Терра. – Тебе что дороже – какая-то глупая ваза или здоровье наших друзей?

– Мне все дорого – и моральные, и материальные ценности. Что хоть за ваза-то была?

– Да какая разница, – беспечно отмахнулась Ластения. – У нас тут этого всего…

– Что-то вы темните! А ну, признавайтесь, что за вазу кокнули? – забеспокоился Сократ, почуяв неладное.

– «Ночной Горшок», – вздохнула девушка.

– А-а-а-а!! – завопил толстяк так, будто разбили не вазу, а его сердце. – Так я и знал! Именно то, что я любил больше всего! Я даже придумал, куда его дома поставлю! Какие же вы все-таки варвары!

– Сократ, – расстроился Дэн, видя горе толстяка, – ну, я же не знал. Схватил, что первое под руку попалось…

– У-у-у-у! – продолжал сокрушаться он.

– Может, еще можно склеить? – спросила Терра.

– Нет, она это… в общем, вдребезги, – вздохнул Дэн. – Ваза представляла культурную ценность для Сатурна?

– Никакой ценности она не представляла, – отмахнулась Ластения, – из-за сущей ерунды – трагедия.

– Она представляла культурную ценность для меня! Для меня!

– Сократ, я закажу мастерам точно такую же!

– Знаете что, ребята, – произнес Алмон, когда все страсти улеглись, – пойду-ка я посижу с Анаис, мало ли что еще может приключиться.

– Думаешь, верс – подарок от Патриция? – спросил Сократ.

– Понятия не имею. Пойду на всякий случай.

– Алмон, – окликнул его Сократ уже у самых дверей, – ты только, старина, уж не подумай, что мне этот Горшок дороже тебя.

– Я и не думаю, – усмехнулся полуволк. – На моей могиле ты бы рыдал погромче?