– Пожалуйста, не давайте показаний о том, чего вы не знаете. Нас интересует не то, что впоследствии рассказала вам жена, мистер Скенлон, а ваши поступки. Итак, вы утверждаете, что запомнили время, потому что пытались дозвониться до жены.
– Да, сэр.
– Вы с ней поговорили?
– Да, сэр.
– Когда?
– Примерно в десять минут одиннадцатого.
– Вы запомнили точное время?
– Да, сэр.
– А где вы находились, ожидая связи с Портлендом?
– В телефонной будке.
– В каком месте?
– В тихуанском отеле «Виста де ла меса».
– Там одна телефонная будка?
– Нет, две.
– И как долго вам пришлось ждать связи?
– Да минут пять, наверное.
– Пока вы ждали, кто-нибудь входил в другую телефонную будку?
– Да, сэр.
– Где?
– Там, в тихуанской гостинице.
– Во сколько?
– Чуть позже десяти. Вероятно, в пять минут одиннадцатого. Да-да, где-то так.
– Вы уверены, что до десяти минут одиннадцатого?
– Да, сэр, ведь в десять минут одиннадцатого мне дали разговор.
– Примерно за сколько минут до этого кто-то вошел в другую будку?
– Минут за пять, не больше.
– Вы видели этого человека?
– Тогда – нет. Я его видел позже.
– Когда?
– Минуты через две-три, когда он вышел.
– Значит, вы его тогда видели?
– Да, сэр. Он вышел из будки.
– Вам известно, кто он?
– Он сидит здесь, – свидетель указал на Гарвина.
– Вы указываете на подсудимого?
– Да, сэр, на человека, сидящего рядом с адвокатом, мистером Мейсоном.
– Стало быть, вы видели, как Гарвин выходил из соседнего автомата?
– Да, сэр.
– А вы случайно не знаете, что он там делал?
– Звонил в другой город.
– Откуда вам известно?
– Я слышал своими ушами.
– До вас доносился его голос?
– Да, я сидел у стенки и...
– Что именно говорил подсудимый?
– Он заказал междугородный разговор. Попросил соединить его с Этель Гарвин, проживавшей в гостинице «Монолит» в Лос-Анджелесе. Потом опустил монету и начал говорить. Он сказал: «Этель, это Эдвард. Не стоит тратить бешеные деньги на адвокатов. Я сейчас в Тихуане, тебе меня не достать. Я собираюсь прокатиться в Оушенсайд. Может, ты сядешь в машину и мы там встретимся? Поговорим и придем к общему согласию». Потом этот человек немного помолчал и добавил: «Ну, не надо так. Я же не идиот. Стал бы я тебе звонить, если б не имел на руках достаточно козырей! Надеюсь, ты не забыла парня, с которым вы мило проводили время в Неваде? Я все о нем знаю. Знаю даже, где его можно найти сейчас...» И он рассказал ей, где живет ее знакомый и как до него добраться, – добавил Скенлон. – Я точно не помню, но ранчо расположено где-то неподалеку от Оушенсайда.
– Он упомянул имя приятеля Этель?
– Нет, сэр. По-моему, нет. Во всяком случае, я не помню. Мне кажется, он просто сказал, что Этель мило проводила с тем парнем время в Неваде.
– А еще он что-нибудь говорил? Если да, то что?
– Он сказал: «Лучше отправляйся в Оушенсайд. Я встречу тебя на нашем бывшем участке, там, где мы собирались построить дом. Я сейчас туда еду и буду тебя ждать. Я приеду на своей машине и оставлю включенными фары, чтобы ты знала, кто перед тобой».
– Так, а потом что он сказал?
– Да ничего. Сказал только, что она умница, и повесил трубку.
– И что случилось потом? – спросил Ковингтон.
– Потом он вышел из будки.
– Теперь ваша очередь допрашивать свидетеля, – бросил Ковингтон Перри Мейсону.
Адвокат посмотрел на часы. Было тридцать две минуты двенадцатого, слишком рано, чтобы попросить суд сделать обеденный перерыв. И слишком поздно, чтобы попросить несколько минут отдыха лично для себя...
Скрывая обуревавшие его чувства, Мейсон изобразил на лице улыбку и непринужденно, еле слышным голосом произнес:
– А у вас очень острый слух, мистер Скенлон?
– Да, сэр, – отозвался Скенлон. – Я всегда этим отличался. Я очень хорошо слышу.
– Когда вы передавали разговор, вы точно воспроизвели слова мистера Гарвина? – поинтересовался адвокат.
– Нет, не точно, а приблизительно.
– До прихода в суд вы беседовали с прокурором, мистером Ковингтоном?
– Беседовал, сэр.
– И обсуждали с ним ваши показания?
– Да, сэр.
– Несколько раз?
– Да, сэр.
– А как вы в первый раз воспроизвели услышанный разговор? Так же, как и теперь?
– Ну... мистер Ковингтон велел мне передать слова того человека. Он сказал, что я не могу передавать лишь общее впечатление от разговора, я должен пересказать его как можно точнее. Вот я и попытался...
Мейсон спросил:
– Вы ночевали в отеле «Виста де ла меса»?
– Да, сэр.
– Сколько вы там пробыли?
– Два дня.
– Стало быть, разговор состоялся на второй день вашего пребывания?.. Или на третий?
– На второй.
– Вы и раньше в тот вечер пытались дозвониться до жены?
– Да, сэр.
– А была ли какая-нибудь причина, по которой вы не звонили ей днем?
– Да, сэр, была. Я работал в Сан-Исидро, но никак не мог найти там жилья. Ни снять, ни купить – ничего. Но потом мне вдруг пришло в голову, что можно ведь жить и в Тихуане, по ту сторону границы. И ездить на работу оттуда. Поэтому я перебрался в Мексику и решил пожить в гостинице, пока подыщу квартиру. Мне пришлось получить разрешение у мексиканских властей, и вот наконец, когда все устроилось, я кинулся звонить жене, собираясь сказать ей, чтобы она паковала вещи. Естественно, я считал, что чем раньше, тем лучше, ведь мне не по карману жизнь на два дома, и потом... Я хотел воссоединиться с семьей.
– Понимаю, – кивнул Мейсон. – Значит, вы пошли позвонить жене из телефона-автомата?
– Совершенно верно.
– А вы случайно не слышали боя часов?
– Да, сэр, часы действительно били.
– Вы слышали, как они пробили десять?
– Слышал, сэр.
– Где вы тогда находились?
– Я как раз шел по вестибюлю, направляясь к телефонной будке. Я звонил жене и раньше... раза три-четыре, но никто не ответил. Однако я не сомневался, что к десяти она обязательно вернется домой, и решил позвонить еще раз.
– В вестибюле горел яркий свет? – поинтересовался Мейсон.
– Нет, сэр, не яркий.
– Как не яркий? – с откровенным изумлением переспросил адвокат.
– Свет пригасили около десяти, когда хозяйка отеля сдала последнюю комнату.
Мейсон с улыбкой поправил Скенлона:
– Говорите, пожалуйста, о том, что вы знаете наверняка. Не надо давать показания на основе того, что хозяйка рассказала вам впоследствии. Вы не можете знать, почему выключили свет.
– А вот и нет, сэр, могу! Я как раз был в холле, когда хозяйка сдала последнюю комнату. Ее сняла молодая женщина, путешествовавшая одна, и я слышал их разговор. Мексиканка сказала, что это последний свободный номер в гостинице и теперь, сдав его, она запрет входную дверь и выключит свет. И я видел, как она в самом деле его выключила.
– Когда это было?
– Точно не помню. Незадолго до десяти. Минут за пятнадцать, примерно так. Я сидел, не зная, чем себя занять, и ждал, когда пробьет десять. Ведь я решил попробовать позвонить еще раз.
– М-да, – протянул Мейсон с таким видом, будто слова Скенлона лишили его последней надежды, – очевидно, вы помните все подробности того вечера?
– Пожалуй.
– Значит, хозяйка выключила свет до того, как пробило десять?
– Совершенно верно.
– И в вестибюле было совсем темно?
– Горел только ночник. Но он светил очень тускло.
– А-а, – безо всякого интереса откликнулся Мейсон, – понятно. Итак, вы видели мужчину, который звонил из соседнего автомата. Видели, когда он выходил из будки. Правильно я говорю?
– Да, сэр.
– Но сами вы из телефонной будки не выходили?
– Нет, сэр.
– Вы что, просто открыли дверь и выглянули наружу?
– Да, сэр, именно так.
– Вы распахнули ее настежь?
– Нет, сэр, я ее приоткрыл.