— А ты бы знал, что с ними делать? — поинтересовался Бизли. — Нас отделяют от четвертого места двадцать проигрышей, и единственное, чем мы можем похвастаться, это тем, что у нашего тренера самый широкий во всей лиге рот. Может, стоит тебе напомнить, что всякий раз, когда «Доджерам» удается выиграть, все называют это случайностью. Знаешь, дружище, — с угрозой заявил он, — когда окончится срок контракта, я не буду его продлять. — Сигара его погасла, и он достал спички, снова разжег ее, потом поглядел на поле, где разминался подающий. — Как дела у Флетчера?

— Смеешься? — Лягушачий Рот сплюнул на тридцать футов. — На той неделе он сделал четыре подачи, и шесть прорывов. Это наш лучший игрок месяца!

Зазвонил телефон, и Билзи подошел к нему.

— Да, — сказал он в трубку. — Что? Кто? — Он прикрыл трубку ладонью и взглянул на Лягушачьего Рта. — Хочешь полюбоваться на подающего? — спросил он.

— Смеешься? — отозвался Мак-Гэри.

Бизли отнял ладонь…

— Присылайте его, — сказал он. Потом повесил трубку и подошел к Лягушачьему Рту. — Он левша.

— Левша, правша, — пожал плечами Мак-Гэри. — Если рук у него больше одной и меньше четырех, мы его берем. — Он поставил ладони рупором ко рту и крикнул: — Эй, Монк!

Принимающий поднялся с корточек.

— Да?

— Флетчер может заканчивать. Сюда скоро прибудет новичок. Поработаешь с ним.

— Лады, — отозвался принимающий. Потом повернулся к подающему. О'кей, Флетч. Иди отдохни.

Бизли снова уселся на скамейку.

— У тебя есть схема игры на сегодняшний вечер? — спросил тренер.

— Работаю над ней, — откликнулся Лягушачий Рот.

— Кто начинает?

— Ты имеешь в виду подающий? Я как раз перебирал их одного за другим. Кто посвежее, то и постоит за честь родного клуба. — Он снова сплюнул и поставил ногу на перильца, поглядывая на поле. Чуть подумал и крикнул: Шавэ, хватит уж разминаться.

Он с отвращением поглядел на кончившую прыжки троицу и сидящего на траве молодого человека, на лице которого проступило облегчение. Шавэ отправил всех четверых с поля и подошел к навесу, изобразив плечами нечто вроде «что-тут-к-черту-сделаешь-с-такими-типами».

Лягушачий Рот вытащил носовой платок и вытер лицо. Потом заметил около раздевалки воткнутую в земле фанерку на палке. На фанерке было написано: «Бруклинские Доджеры»: тренировка». Он отвел назад правую ногу и яростно пнул полетевшую на землю табличку. Потом подошел к линии третьей базы, сорвал травинку и за-думчиво сунул ее в рот. Бизли вышел из-под навеса, подошел к Мак-Гэри, опустился рядом с ним на корточки, тоже сорвал травинку и тоже сунул ее в рот. Какое-то время они молчали. Потом Мак-Гэри выплюнул травинку изо рта и повернулся к БИЗЛИ.

— Знаешь, что я скажу, Бизли? — произнёс он. — Мы настолько глубоко увязли, что у нас теперь играет и первый состав, и запасные, и вообще черт знает кто! И чья это вина?

Бизли выплюнул свою травинку.

— Это ты меня спрашиваешь?

— Только не моя, — поспешно заявил Лягушачий Рот. — Так уж повезло, что я связался с бейсбольной организацией, все богатство которой заключалось в двух силосных ямах и жатке Мак-Кормика. Единственное, что я получаю каждую весну, это пара мешков пшеницы.

— Мак-Гэри, — уничтожающе сказал Бизли, — если бы у тебя был стоящий материал, ты что, действительно знал бы, что с ним делать? Ты ведь не Джо Мак-Карги. Ты даже не половина Джо Мак-Карги.

— Заткнись, — огрызнулся Мак-Гэри. Он отвернулся и принялся разглядывать линию третьей базы, хотя там не было ничего привлекательного. Поэтому он не видел, подходящего к ним невысокого седовласого пожилого человека, чем-то похожего на херувима.

Пожилой джентльмен подошел поближе и откашлялся.

— Мистер Мак-Гэри? — сказал он. — Я доктор Стилман. Я звонил вам насчет подающего.

Лягушачий Рот медленно обернулся в его сторону и доскреб подбородок с плохо скрываемой неприязнью.

— Олл раит! И в чем шутка, дед? Это вот этот умник подговорил тебя? Он обернулся к Бэзли. — Это, стало быть, подающий? Смешная шутка. Ну-тка, ну-тка. Смешная шутка.

Доктор Стилман улыбнулся.

— О, нет, я не подающий, — сказал он, — хотя в свое время мне довелось кидать мяч. Конечно, это было еще до войны.

— Ага, — кивнул Лягушачий Рот. — До какой войны? Гражданской? Вы выглядите недостаточно старым для человека, проведшего зиму в Вэлли Фордж. — Он с интересом взглянул на пожилого джентльмена. — Слушайте… а там действительно было так холодно, как об этом рассказывают?

Стилман вежливо рассмеялся.

— У вас действительно есть чувство юмора, мистер Мак-Гэри. — Он обернулся и указал рукой в сторону раздевалки. — А вот и Кэйси, — сказал он.

Лягушачий Рот без интереса посмотрел туда, куда указывал пожилой джентльмен. Кейси выходил из раздевалки. От шипов на его башмаках до импровизированной бейсбольной шапочки в нем было на глаз шесть футов и шесть дюймов. Кулачищи были размером с пару хороших мускусных дынь каждый. Его плечи, подумал Мак-Гэри, заставляли свернуться от стыда рекламную фотографию Примо Карнеро в «Чарльз Атлас». Короче, Кейси был высок. К тому же и в плечах широк. В общем, он был одним из самых мощных людей, когда-либо виденных Мак-Гэри и Бизли. Он нес свое тело с непринужденной грацией легкоатлета, и единственным диссонансом в общей картине было его лицо, которое можно было бы назвать даже красивым, если бы не отсутствие на нем какого-нибудь выражения. Это было просто лицо. Прекрасные зубы, прямой нос, глубоко посаженные голубые глаза, копна пшеничных волос, выбивающихся из-под шапочки. Но лицо это, подумал Мак-Гэри, выглядело гак, будто было нарисованным.

— Так ты левша? — сказал Мак-Гэри. — Олл райг. — Он махнул рукой в сторону поля. — Видишь вон того парня с большой перчаткой? ОН именует себя принимающим. Его зовуг Монк. Побросай ему.

— Большое спасибо, мистер Мак-Гэри, — монотонно отозвался Кэйси.

Он двинулся по полю. Даже голос, подумал Мак-Гэри. Даже голос.

Мертвый. Безжизненный. Он сорвал травинку подлиннее и направился к раздевалке, сопровождаемый Бизли и седовласым джентльменом, чем-то похожим на Чарльза Диккенса. На террасе Мак-Гэри принял излюбленную позу, а Бизли направился в офис, который был его обычным местом, когда команда не играла. Запершись там, он подсчитывал количество проданных билетов и просматривал объявления в «Нью-Йорк Тайме». Таким образом на террасе раздевалки остались лишь Стилман и Лягушачий Рот, причём пожилой джентльмен разглядывал все вокруг широко раскрытыми глазами, словно школьник, попавший на чугунолитейный завод. Мак-Гэри повернулся к нему.

— Вы его отец?

— Кейси? — уточнил Стилмен. — О, нет. У него нет отца. Полагаю, вы можете называть меня его… создателем, что ли.

Мак-Гэри как-то не очень вник в эти слова.

— Вот как? — рассеянно сказал он. — И сколько ему?

— Сколько ему… — повторил Стилман. — Ну, это немного трудно сказать.

Лягушачий Рот оглянулся на пустую скамейку, изобразив на лице ««нет-вы-тольксподумайте-какими-идиса-ами-гфиходится-иметь-дело»».

— Ну, это немного трудно сказать, — ядовито повторился, сопровождая слова соответствующей мимикой.

— Я хочу сказать, — поспешил повторить Стилман, — что в случае Кейси на этот вопрос нельзя дать однозначный ответ. Он существует лишь три недели. Точнее так: он имеет психику и разум двадцатилетнего, но если иметь в виду продолжительность его- существования на свете, то это три недели.

На протяжении всей этой речи Лягушачий Рот только озадаченно моргал.

— Вам не тяжело повторить это еще раз?

— Нисколько, — благожелательно отозвался доктор Стиман. — Все очень просто. Видите ли, я сделал Кейси — роботом. — Он вытащил пачку потрепанных бумаг и протянул Мак-Гэри. — Это синька, по которой я работал.

Лягушачий Рот выхватил листы из рук пожилого джентльмена, с размаху швырнул их на скамейку и обхватил голову руками. Проклятый Бизли! Поистине нет таких мерзавцев, которых он не нашел бы, чтобы сделать его жизнь еще более гадостной. Он несколько раз сглотнул, прежде, чем заговорить, и когда ему это наконец удалось, собственный голос показался ему совершенно чужим.