Валуев внимательно посмотрел на него, смахнул пот с плеши, которую успела изрядно подрумянить пятисотваттная лампочка и, невесело вздохнув, постучал в дверь.
— Хер с тобой, сиди, — нехотя буркнул он через плечо, выходя, — скажу, чтобы свет тебе на ночь выключали.
По пути к себе в кабинет Валуев с трудом удерживался от того, чтобы перейти на бег трусцой. Теперь главное — срочно доложиться наверх, любой ценой опередить этого майора из УБОПа, который целый день болтался по изолятору, вынюхивал, выспрашивал. Вылетела из головы его фамилия — Боровик, что ли? Да, точно, Боровик. И ведь не избавиться было от этого Боровика — как же, прикрыт приказом из управления! Знать бы, что он там нанюхал.
Валуев ворвался в кабинет, схватил трубку, быстро набрал знакомый номер.
— Товарищ генерал-майор? Докладывает полковник Валуев. Василий Кимович, есть ценная информация, мое расследование дало результаты.
Выслушав доклад полковника Валуева, генералмайор Безродный призадумался. Дело принимало интересный оборот.
Весьма интересный.
Так.
Очень хорошо, что Самоедов ввиду напряженности текущего момента решил задержаться в Питере на несколько дней. Сейчас самое время еще раз повстречаться, обсудить новые обстоятельства. Пожалуй, лучше всего сделать это там же, где и в прошлый раз, у Петрова в «Пульсе» — и помещение подходящее, хорошо оборудованное, да и Петров небось переживает, ждет новостей.
Тоже мне, региональный босс…
Безродный усмехнулся, полистал ежедневник, отыскивая питерские координаты Самоедова. У Самоедова губа не дура, обосновался не где-нибудь, а в гостинице «Кристалл-Палас», прямо на Невском.
Ну что ж, имеет право, да и до «Пульса» рукой подать.
Когда через пару часов Безродный вошел в кабинет Сергея Ивановича, Самоедов был уже там. Все было, как в прошлый раз, — закрытые наружные ставни, полумрак, мягкий свет зеленой лампы, в углу кадка с экзотическим растением диффимбахией. Безродный машинально покосился на нее — молодцы, самоедовский окурок уже убрали.
— Ну давай, радуй, Василий Кимович, — нетерпеливо приветствовал его Самоедов.
— Докладываю. Достоверно установлено: Чернов вывезен вместе с аппаратурой певца Меньшикова непосредственно после концерта во дворе изолятора.
— Кем установлено? — быстро спросил Самоедов. — Клинт Иствуд этот твой разродился, Боровик?
— Расследование Боровика пока не дало результатов. Полковник Валуев постарался, начальник «Крестов». Поработал с контингентом.
— Интересно, интересно, — Самоедов перевел взгляд на Сергея Ивановича. — Значит, Меньшиков. Ну а ты что скажешь, Иваныч?
Сергей Иванович хоть и был напуган историей с Черновым, однако и о предыдущем своем задании не забывал. Поэтому сразу сопоставил события.
— Скажу, что это еще и лучше, — твердо ответил он. — Теперь Меньшиков окончательно у нас в руках! Нет нужды возиться со Стропиллой, искать винчестер. Припугнем организацией побега — запляшет, как миленький, соловьем запоет. Куда скажем — туда и поедет и не пикнет.
— Тебе, Иваныч, где бы ни работать, лишь бы не работать, — недовольно пробурчал Самоедов. — Обрадовался, нет ему нужды со Стропиллой возиться! Не надейся, еще повозишься. А вот насчет Меньшикова ты, пожалуй прав. Нет худа без добра…
Самоедов почесал нос, внимательно посмотрел на Безродного.
— Слушай, Василий Кимович, а Клинт Иствуд-то этот твой хваленый никак нам врет? — внезапно спросил он.
— Адольф Богданович…
— Пятьдесят девять лет уже Адольф Богданыч! — отрезал Самоедов. — Тупой вертухай вмиг распутал то, к чему великий спец даже и подступиться не сумел? Ты что гонишь-то? Давай колись, выкладывай все, что знаешь!
Безродный потупился.
Передвинул какую-то папку на столе Сергея Ивановича.
— Скажу честно. Мне самому показалась подозрительной медлительность Боровика. Я навел справки. Боровик — друг детства Романа Меньшикова.
— Так что ж ты совал его нам, как крашеное яичко в Пасху? — взорвался Самоедов. — Раньше нельзя было справки навести? Конечно, врет, поганец, дружка спасает! Смотри, генерал-майор, твоя кандидатура, ты за него ручался!
Сергей Иванович со злорадством отметил, что Безродный заметно побледнел.
Однако самообладания он все же не потерял.
— Адольф Богданович, важен результат. Концы обнаружены, теперь добраться до Чернова не составит труда. Одновременно мы получаем подарок — надежнейший и постоянный рычаг влияния на Меньшикова.
— Подарки получать невелика заслуга, Василий Кимович, — Самоедов опять взял себя в руки, — а вот с теми, кто не оправдал доверия, надо разбираться. Причем беспощадно. Чтобы другим неповадно было. Это и к тебе относится, Сергей Иванович, Стропилло — твоя забота!
Сергей Иванович молча проглотил упрек.
Самоедов закурил, собираясь с мыслями, машинально сунулся было к кадке с диффимбахией стряхнуть пепел — однако опомнился, пододвинул к себе серебряную пепельницу.
— Слушайте сюда, други ситные. Раз Боровик с Меньшиковым одной веревочкой связаны — разбираться будем с обоими. Но и о делах наших главных не забывать. Есть кое-какая мысля. По всему выходит — появился у нас шанс одним ударом поубивать всех зайцев в округе. Совсем уж лохами будем, если не воспользуемся. Однако придется попотеть. Всем.
Сергей Ивановыч и Безродный синхронно кивнули, выражая полную готовность. Судя по всему, к Самоедову вернулось хорошее настроение. Он приподнялся из кресла, посмотрел было на пепельницу, махнул рукой и щелчком отправил окурок в кадку.
— Значица так, как говаривал товарищ Жеглов. Диспозиция будет следующая…
* * *
Роман стоял на балюстраде Исаакиевского собора и, опершись руками на шершавый каменный парапет, следил за проплывавшими облаками.
Ему страшно хотелось пить, но к ларьку, который виднелся далеко внизу, нужно было спускаться по узким винтовым лестницам, а времени на это уже не оставалось. С минуты на минуту должно было произойти что-то очень важное, но что именно, Роман забыл, однако знал, что он должен оставаться здесь, чтобы не пропустить это.
Посмотрев в сторону переулка Антоненко, Роман неожиданно увидел Леву Шапиро, который стоял на углу и, подпрыгивая от нетерпения, размахивал какимто небольшим предметом. Роман напряг зрение и, к своему удивлению, смог разглядеть, что именно было в руке Шапиро.
Это был компьютерный винчестер.
Присмотревшись повнимательнее, Роман прочитал серийный номер и окончательно убедился в том, что это был именно тот винчестер, который пропал несколько дней назад и из-за которого началась вся эта катавасия.
Рядом с Шапиро стояли Арбуз и Боровик, которые тоже смотрели на Романа и делали ему знаки. Странно… Ведь Арбуз с Боровиком не встречаются. Может быть, произошло что-то, о чем Роман не знает?
Странно…
И вообще — слишком много странного.
Чего он ждет на балюстраде собора?
Откуда взялся винчестер?
Почему Арбуз с Боровиком улыбаются ему и машут руками — дескать, спускайся, долго еще тебя ждать?
А как он смог прочитать серийный номер на винчестере с такого расстоянии?
Что-то было не так.
Тут из-за угла вышел маленький Каценеленбоген, который держал в руке какой-то предмет, и в этом предмете Роман с ужасом узнал отрезанную голову шапировской любовницы Марины. С искромсанной шеи на асфальт падали красные капли, и Роману стало не по себе. Пересохшее горло схватила судорога, и Роман почувствовал, что его сейчас вырвет.
И вдруг за его спиной раздался детский возглас:
— Мама, смотри!
Роман, понятное дело, не был мамой этого ребенка, но машинально оглянулся.
Девочка лет десяти указывала куда-то пальцем, и, посмотрев в ту сторону, Роман увидел быстро приближавшийся к собору «Ил-86», в кабине которого сидел знакомый азербайджанец из магазина «24 часа».
На зеркале заднего вида болтались четки, а за уплотнитель стекла были засунуты несколько лазерных дисков, которые, по убеждению некоторых водителей, защищают от дорожного радара.
