1041 Отвергла королевна корону, и ее
Стирать с утра до ночи заставили белье,
Но после поплатились все, кто ее терзал.
И с Хервигом сраженье норманнский король проиграл.
1042 Сначала приказали прекрасной деве встать,
Отправиться к Ортруне и с нею отдыхать,
Весельем наслаждаться, пить доброе вино.
Но знатная девица все также твердила одно:
1043 «Не надо мне короны. Ведь вам известно, князь,
Я быть женой законной другому поклялась,
Меня с ним обручили родные и вельможи.
И если он погибнет, ни с кем я не лягу на ложе».
1044 А князь сказал: «Поверьте, вам не о чем тужить.
Никто нас, кроме смерти, не сможет разлучить,
Так мирно пребывайте с моей сестрою вместе,
Ортруна вас утешит, я вам обещаю по чести».
1045 Он льстил себя надеждой, что нрав ее смягчится,
Ведь всем, чем только можно, поделится сестрица
С несчастной полонянкой. Брат и сестра мечтали,
Что дева перестанет теперь предаваться печали.
1046 Княжна все дни сидела с Кудруной, и она
Лицом порозовела от доброго вина
И кушаний отборных. Но можете поверить,
Ни за какие блага она не могла лицемерить.
1047 Когда герой учтиво склонялся перед ней,
Отраднее на сердце не становилось ей,
О тяжком плене дума красавицу терзала,
И боль свою угрюмо в упреках она вымещала.
1048 Так это продолжалось, покуда, осердясь,
«Прекрасная Кудруна, – ей не промолвил князь, —
Я Хервига не ниже, с кем сблизиться вы мните
Себе великой честью, а вы меня тяжко казните.
1049 Для нас обоих лучше вам так не поступать.
Когда вас обижают, мне больно это знать,
Я сам безмерно стражду, обидой уязвленный.
Хоть вы меня отвергли, я вас увенчал бы короной».
1050 И князь пошел к дружине, окончив эту речь.
Велел героям земли и честь его беречь.
«Меня, – размыслил Хартмут, – так сильно ненавидят,
Что, видно, много горя от этого в будущем выйдет».
1051 И стала королевной Герлинда помыкать,
Служить ее вседневно заставила опять.
Не с дамами в светлице, как это ей пристало,
С прислугой на задворках Кудруна теперь пребывала.
1052 Куражилась волчица над знатной полонянкой:
«Хочу, чтоб дочка Хильды была моей служанкой,
Себя непобедимой гордячка возомнила,
Так пусть она послужит, как прежде еще не служила».
1053 Сказала злой Герлинде прекрасной Хильды дочь:
«Я вам служить усердно готова день и ночь,
Все выполню охотно, что будет мне но силам,
Покуда разлучает нас злая судьба с моим милым».
1054 А старая волчица сказала: «Ты мое
Носить на берег будешь и там стирать белье,
И будешь безотказно стирать всей свите платья,
Смотри, чтоб только праздной тебя не сумела застать я».
1055 «Владычица, – Кудруна осмелилась сказать, —
Пускай меня научат, как надобно стирать,
Чтоб в вёдро и в ненастье могла стирать я платья.
Коль нет мне в жизни счастья, так горше хочу пострадать я.
1056 Я вовсе не гордячка и выучусь стирать,
Велите вашей прачке мне это преподать,
И хлеб свой отслужу я, работая вседневно
Без всякого отказа». Разумна была королевна.
1057 Герлинда приказала служанке платья взять,
Идти с Кудруной к морю, учить ее стирать,
И тяжко королевна с тех пор работать стала.
Никто не заступался, Герлинда ее истязала.
1058 Учили близко замка Кудруну мыть белье,
И стала полонянка стирать белым-бело,
Всех лучше в Норман дине. Подругам было тяжко
Глядеть на то, как ныне у моря стирает
бедняжка.
1059 В плену, служа Кудруне, красавица жила,
И тоже королевной та пленница была.
Ее судьба Кудруны всех больше удручала,
Когда глядели девы, как дочь государя' стирала.
1060 И верная подруга возвысила свой глас,
Сказала Хильдебурга: «Услышь, о боже, нас!
Всех, кто увез Кудруну, пусть небо покарает,
Владетельная дама сама их одежду стирает».
1061 Герлинда, слыша это, распорядилась зло:
«Не хочешь, чтоб Кудруна трудилась тяжело,
Так за свою хозяйку сама ты поработай».
Сказала Хильдебурга: «Я сделаю это с охотой.
1062 Прошу вас богом, деву одну не оставлять,
Ведь королевской крови ее отец и мать.
И мой отец был князем, но я стирать сумею.
Чтоб ни было, позвольте мне службу нести вместе с нею.
1053 Мне жаль ее, хоть тяжко и мне свой крест нести.
Господнем изволеньем жила она в чести,
И предки ее были всех королей богаче.
Служить ей здесь негоже, и я помогу ей тем паче».
1064 Рекла Герлинда злая: «Но будешь ты страдать
И по снегу босая зимой пойдешь стирать,
Когда бушует ветер, и будет так хотеться
В натопленной светлице у печки с подругами греться».
1065 С трудом дождалась дева, пока закат настал,
Тот вечер утешенье Кудруне даровал.
Пришла к ней Хильдебурга, и обе королевны
Свою тоску и горе друг другу излили душевно.
1066 Рыдая, Хильдебурга. промолвила тогда:
«Печалит несказанно меня твоя беда.
Я милость у чертовки сегодня испросила.
Она стирать одежду мне вместе с тобой разрешила».
1067 Бедняжка отвечала: «Воздай тебе Христос
За то, что пролила ты со много столько слез.
Коль мы стирать на море вдвоем с тобою станем,
Так скрасим наше горе и, верно, душою воспрянем».
1065 И было Хильдебурге стирать разрешено
С несчастной, чью отраду похитили давно
И радостей лишили. А стирки полонянкам
Давали много больше, чем всем королевским служанкам.
1069 Когда у прочих пленниц, случалось, был досуг,
Кудруна с Хнльдебургой не покладали рук,
И плакали слезами подруги, их жалея,
Хоть и трудились сами, да так, что нельзя тяжелее.
1070 И мука эта длилась – здесь измышленья нет! —
Стирать им приходилось шесть с половиной лет,
На море мыть одежды всей княжеской дружине.
Без проблеска надежды им тяжко жилось на чужбине.
