– Сагиб?[107]

Из-за пригорка появился шофер.

Выслушав распоряжение по-арабски, он сбегал к машине и принес большой термос с пластмассовым стаканом.

Виктория напилась воды.

– Ф-фу! – отдуваясь, произнесла она. – Совсем другое дело.

– Меня зовут Ричард Бейкер, – сказал англичанин.

Виктория сразу отозвалась:

– А я Виктория Джонс. – И чтобы он отнесся к ней с подобающим уважением, исключающим недоверие, добавила: – Виктория Понсфут Джонс. Я еду на раскопки к своему дяде профессору Понсфуту Джонсу.

– Какое удивительное совпадение! – оживился Бейкер. – Я тоже к нему еду. Он копает всего в пятнадцати милях отсюда. Так что очень удачно, что вас нашел здесь именно я.

Виктория, мало сказать, изумилась. Она была совершенно ошарашена. И, не вымолвив ни слова, молча, кротко последовала за Ричардом к автомобилю и забралась на заднее сиденье.

– Вы ведь, кажется, антрополог?[108] – сказал он, освобождая для нее место от каких-то предметов. – Я слышал краем уха, что вы должны приехать, но не понял, что прямо в начале сезона.

Он стоял у дверцы и, доставая из карманов, разбирал глиняные черепки. Теперь Виктория поняла, что он подбирал на пригорке.

– Соблазнительный тель, – кивнул он на пригорок. – Но мне там ничего особенного пока не попалось. Все больше поздняя ассирийская керамика[109] – кое-что парфянское[110] – и несколько прекрасных круглых донышек Касситского[111] периода. Рад видеть, – добавил он с улыбкой, – что, несмотря на неприятное приключение, археологический инстинкт вас не оставил.

Виктория открыла было рот, но так ничего и не сказала. Шофер включил зажигание, и они поехали.

Да и что она, в сущности, могла сказать? Конечно, в экспедиционном лагере ее ждет немедленное разоблачение, но все-таки гораздо лучше подвергнуться разоблачению и покаяться там, чем признаваться во лжи перед мистером Ричардом Бейкером на пустынной дороге. Что они ей могут сделать в экспедиции? В худшем случае отправят в Багдад. И потом, может быть, рассуждала неисправимая Виктория, я еще, пока доедем, что-нибудь придумаю в оправдание. Ее богатая фантазия сразу же заработала. Временное выпадение памяти? Или, может, одна попутчица попросила, чтобы?.. Нет, похоже, придется выложить все начистоту. Но в тысячу раз лучше признаться неизвестному профессору Понсфуту Джонсу, каким бы человеком он ни оказался, чем мистеру Ричарду Бейкеру, который так высокомерно поднимал брови и откровенно не верил ее точному и правдивому рассказу.

– До Мандали мы не доедем, – сказал ей Бейкер, обернувшись назад. – Еще миля по дороге, и свернем прямо в пустыню. Там не так-то просто определить место поворота, нет никаких знаков.

Вскоре он сказал что-то Абдулу, автомобиль резко повернул и съехал с дороги. По каким-то своим признакам, не заметным глазу Виктории, Ричард Бейкер направлял шофера – чуть правее, немного левее – пока наконец не сказал с облегчением:

– Ну, все. Теперь по правой колее.

Виктория никакой колеи не видела. Правда, через некоторое время она стала различать местами на земле еле заметные отпечатки автомобильных шин.

Немного спустя они переехали более отчетливую поперечную колею. Ричард вдруг издал восклицание и велел Абдулу остановиться.

– Я покажу вам интересную вещь, – сказал он Виктории. – Вы ведь впервые в здешних краях, так что наверняка ничего подобного еще не видели.

Наперерез автомобилю двигались два человека. Один нес на спине короткую деревянную скамейку. Другой – какой-то большой короб чуть не с пианино величиной.

Ричард окликнул их, они приветливо поздоровались. Ричард достал сигареты, и завязалось веселое дружеское общение.

– Вы любите кино? – спросил Ричард у Виктории. – Сейчас увидите удивительное зрелище.

Он что-то им сказал, они радостно заулыбались и, поставив на землю скамейку, жестами пригласили Викторию и Ричарда сесть. Потом на подставку установили большой барабан с застекленными отверстиями для глаз. Виктория стала смотреть в них, один из мужчин принялся медленно вращать рукоятку или рычаг, а второй что-то нараспев задекламировал.

– Что он говорит? – спросила Виктория.

Ричард стал переводить:

– «Садитесь ближе и приготовьтесь к великим и восхитительным чудесам. Сейчас вы увидите дивные дива древности».

Перед глазами Виктории появилась расплывчатая картина: негры жнут хлеб.

– «Феллахи в Америке!» – провозгласил переводчик Ричард.

Далее последовали: «Супруга великого Шаха, правителя Западного мира» – это была императрица Евгения, она жеманно улыбалась и теребила локон; «Вид королевского дворца в Черногории»; и еще один вид – Всемирной выставки.

Разнообразные изображения следовали одно за другим без всякой связи, сопровождаемые самыми немыслимыми пояснениями. Принц-консорт,[112] Дизраэли,[113] норвежские фьорды и фигуристы на катке в Швейцарии заключали этот парад «дивных див древности».

Демонстратор под конец произнес:

– Мы показали вам дивные и восхитительные чудеса древности и чужих, далеких стран. И пусть щедрость ваша будет достойна того, что вы видели, ибо все это – подлинная правда.

Представление окончилось. Виктория была в восторге.

– Потрясающе! – высказалась она. – Вот бы никогда не поверила.

Владельцы передвижного кинематографа гордо улыбались. Виктория вскочила со скамейки, отчего Ричард, сидевший на другом конце, полетел вверх тормашками на землю. Виктория стала горячо извиняться, хотя сама в глубине души подумала, что так ему и надо. Потом Ричард вознаградил странствующих кинодемонстраторов, и после обмена цветистыми пожеланиями удачи и благополучия и взаимных призывов друг на друга божьего благословения они расстались. Ричард и Виктория опять сели в автомобиль, а те, взвалив на спины свои ноши, ушли дальше в пустыню.

– Куда это они? – спросила Виктория.

– Они тут путешествуют по всему краю. Первый раз я их встретил в Трансиордании,[114] они шли от Мертвого моря[115] в сторону Аммана.[116] Сейчас они держат путь на Кербелу и выбирают, конечно, места самые дремучие, чтобы в отдаленных деревнях показывать свое кино.

– Может быть, кто-нибудь бы их подвез?

Ричард рассмеялся.

– Им если и предложить, они не согласятся. Я один раз вызвался захватить старика, который шел из Басры в Багдад. Спросил у него, сколько он рассчитывает провести в дороге, оказалось, месяца два. Тогда я говорю, полезайте, дедушка, в машину, к ночи будем на месте. Но он поблагодарил и отказался. Два месяца шагать – это его вполне устраивало. Здесь временем не дорожат. Эта местная особенность, если только о ней постоянно помнить, по-своему отрадна.

– Да, наверно.

– Арабам совершенно непонятно наше западное стремление делать все как можно быстрей. А нашу манеру в разговоре сразу переходить к делу они воспринимают как возмутительное хамство. Сначала надо непременно с часок посидеть, потолковать вообще, о том о сем – или, если угодно, просто помолчать.

– Представляю себе, как бы это выглядело в лондонских учреждениях. Столько пустой траты времени.

– Да, но тут мы опять возвращаемся к вопросу: что есть время? И что значит – пустая трата?

Виктория задумалась. А шофер продолжал уверенно вести автомобиль по каменистому бездорожью.

– Где же это место? – наконец не выдержала Виктория.

– Тель-Асвад? Там, дальше. Скоро уже покажется зиккурат.[117] А пока взгляните налево – вон туда, куда я показываю.