— Закрой рот! Не смей говорить об этом ублюдке! — рявкнул я. Мне хотелось ударить её, бить головой о стену… — Как ты можешь! Это ведь он во всё виноват! Он разрушил всю нашу жизнь! Он пристрастил тебя к этому, превратил в одержимую!
— Идиот! — она плюнула мне в лицо. — Ты ничего не способен понять! Слюнявый праведник! Но всё равно. Думай как хочешь. Только отпусти меня! Отпусти к нему, пока не поздно! Я больше не выдержу! Господи!
— Нет! И не мечтай! Никогда!
Она закричала, как будто я без наркоза всадил в неё скальпель.
Я стиснул виски. Я ненавидел себя и её. Это я, только я во всём виноват! Я был никудышным мужем. Бросал её в одиночестве, целые сутки торчал в больнице… Я должен был понимать, что Элен не годилась на роль покорной жены, которая чинно вяжет носки в ожидании мужа. Она была младше меня, она жаждала жизни. Несчастная девочка. Я был слепым. Она начала шляться по барам, по вечеринкам, где молодые, как и она, прожигатели жизни курили, хлестали вино и болтали ночь напролёт о всякой заумной чуши. Именно там она повстречала его, этого дьявола… И он заразил её, словно проказой, своей омерзительной страстью. Превратил мою девочку в тень от неё самой, в безумного зверя, которого нужно держать под замком.
— Только бы он успел, — прошептала Элен. Глаза её были безумными. — Боже… Он придёт, я знаю, он скоро придёт за мной… Только бы не было слишком поздно…
— Он не найдёт нас. — Я сжал кулаки. — И не надейся. Я не сказал никому, ни единой живой душе, куда я тебя увожу.
— О, да, даже я не знаю, где мы сейчас. — Она опустилась на пол и стала качаться. — Ты просто подонок! Но я верю, он меня скоро найдёт. Он придёт и прикончит тебя, как собаку.
— Он не посмеет, — выдохнул я. — Не посмеет сюда заявиться! Но если он сделает это, я буду готов. Это я прикончу его. Ты слышишь?!
— Наивный дурак! Ты его просто не знаешь. — Её колотило, она закрыла глаза. — Я не могу! Что ты со мной творишь! Я не могу, мне нужно, хотя бы немного… Я больше не выдержу!
— Потерпи, Элен, потерпи! Это пройдёт. Я делаю всё только ради тебя! Клянусь, я избавлю тебя от этого ада. Я врач. Ты должна мне поверить. Всё будет как раньше! Я обещаю!
— Слабоумный! — зарыдала она. — Как ты можешь быть настолько слепым?! Будь ты проклят! Уже ничего не вернуть! Всё кончено, всё! Ты мне не нужен! Мне нужен он! Быть рядом с ним, наслаждаться с ним этим…
— Какая мерзость! — я содрогнулся.
— Да, да, да! Мерзость! И я тоже мерзость! Так отпусти меня, наконец! Позволь мне уйти!
— Элен, я не смогу без тебя. Я люблю тебя!
— Нет, это ложь, ложь! Нет никакой любви, даже тени! Ты меня ненавидишь за то, что я тебе изменила и за то, что я стала такой… Я тебе отвратительна. Я понимаю. Поэтому ты меня мучаешь, да? Ты наслаждаешься тем, как я погибаю! Но ведь когда-то ты, правда, меня любил! Ради этой любви, умоляю, довольно! Ты уже вдоволь насытился, разве не так? Отпусти меня! И больше ты никогда, никогда обо мне не услышишь! Умоляю!
Она поползла ко мне на коленях.
— Нет, Элен. — ответил я твёрдо. — Не проси. Ты моя жена. Я должен тебя спасти. И к тому же я врач. Я не могу.
Я стремительно вышел и запер железную дверь на три оборота. Задвинул щеколду. Но даже сквозь толщу железа я слышал её исступлённые крики.
Я обречённо улёгся в постель, но не мог заснуть, не мог даже думать. Я знал, я чувствовал, как в своей камере Элен рыдает и катается по полу, задыхаясь от воплей, проклиная меня…
Элен, моя любимая Элен…
Моя девочка…
Но почему?! Почему?!!
Внезапно я замер. Я услышал… Не знаю, что именно. Нет, не так. Я осознал чьё-то присутствие. Мы не одни в этом доме — Элен и я. Кто-то… Шорох. Не может быть. Невозможно. Я же запер все двери! Шаги. Как будто змея ползёт по ковру, подбирая сухие шуршащие кольца…
Я схватил пистолет, лежавший у изголовья, вскочил и рванул с грохотом дверь…
В узкой кишке коридора было адски темно. Я не сразу заметил чёрную тень, скользившую вдоль стены…
Я начал палить, и в ту же секунду что-то чудовищно сильное резко схватило меня и с размаху швырнуло на стену…
Мне показалось, будто обрушился дом… Я был раздавлен… погребён под обломками… Боль рассекла меня ржавым ножом. Мышцы трещали и рвались. Голова стремительно падала в пропасть. Темнота выбила мне глаза. Я услышал чудовищный грохот, как будто всё взлетело на воздух. На фоне его раздался пронзительный вопль Элен: — Ты пришёл! Я знала! Я знала! — и я утонул в искрящемся море боли и мрака…
… Когда я очнулся, его нога небрежно наступала мне на грудь. Боль растекалась по телу волнами, пригвождая меня к нестерпимо твёрдому полу.
Я ни разу не видел его, но мгновенно узнал. Я узнал бы его из миллиона. Длинные волосы, томная бледность и гнусная циничная усмешка. На пальцах, кажется, были кольца. Мразь. Лощёный мерзавец. Если бы только я мог его придушить!
А Элен стояла возле него, прижимаясь к нему всем телом, как будто боялась, что он исчезнет. Элен. Уже не косматый полубезумный скелет, запертый в клетке. Её кожа разгладилась, глаза светились восторгом. Она смотрела на него. Только на него. На меня она так никогда не смотрела. Никогда.
Он заметил, что я прихожу в себя, и изогнул вопросительно брови.
— Ублюдок, — прохрипел я, — грязный ублюдок. Преступник. Убийца.
— И у вас ещё хватает наглости бросать мне подобные обвинения? — протянул он язвительно. — Браво! После того, что вы сотворили с Элен?
— Заткнись. Я хотел избавить её от тебя. От твоей заразы.
— Да вы просто святой, — усмехнулся он. — Святой мастер пыток. Вы едва не убили её в вашем рвении.
— Ну, ничего, — со скрежетом выдавил я. Боль от его проклятой ноги, с виду изящной, была нестерпимой. — Полагаю, вы уже дали ей то, в чём она так безмерно нуждалась!
— Разумеется. Сразу. Иначе она не смогла бы идти. Мне пришлось это сделать даже в ущерб своим интересам.
— А, от себя оторвали, верно? Ерунда, я уверен, вы скоро восполните ваши запасы!
— Не сомневайтесь. — Он вновь искривил в гадкой усмешке свои поганые губы. — Но это не к спеху. Сначала нам нужно решить вашу судьбу, почтеннейший доктор. Дорогая? — он повернулся к Элен. — Предоставляю решение этой проблемы тебе. Впрочем, одно твоё слово — и я просто сверну ему шею.
— Нет, — промолвила Элен. — Не надо. Я хочу другого. Я хочу, чтобы он испытал тот же кошмар, что и я. Пережил всё, через что он заставил меня пройти. Всё. Око за око.
Я вдруг понял и завизжал. Я погружался в трясину липкого ужаса.
— Нет, Элен, нет! — молил я, тщетно пытаясь вырваться и уползти. Эта нога давила меня, как червяка. — Элен, не надо! Только не это! Лучше убейте меня! Умоляю! Элен!
— Я тоже тебя умоляла, — сказала она безразлично. В её расширенных тёмных глазах была пустота. — Или ты уже всё позабыл?
— Элен, прости! Умоляю, Элен! Не надо! Ради всего святого!!!
— У меня больше нет ничего святого.
— Элен, сжалься!
— Я больше не знаю жалости.
Я закричал…
… Я растворился в собственном крике…
Элен, не надо!!!
… Я не знаю, сколько времени прошло с тех пор. Сколько дней и ночей я горю и корчусь в аду, который сам построил для Элен.
Я сижу в её камере, в том же углу. Я так же сжимаю руками колени. Я хотел запереть изнутри железную дверь и вышвырнуть ключ в окно. Но дверь уже ни на что не годится. Он выбил её в ночь, когда приходил за Элен.
Мне это нужно. Я умираю без этого. Я знаю, что скоро уже не смогу прятаться в доме. Это сильнее меня. Я скоро не выдержу. Скоро.
Я знаю, что должен делать. Я выберусь ночью, пойду лесными окольными тропами. Я молюсь лишь о том, чтобы никто не встретился мне на пути. Только не это.
Я доберусь до местной больницы. Проникну туда. Это легко, я знаю там каждый выход. И я знаю, где это хранится. То, что я воровал для Элен, чтобы хоть как-то поддержать в ней жизнь. То одно, что было ей нужно.
