Впервые в его взгляде промелькнуло некоторое беспокойство. Не обращая внимания, я продолжал:

– Вы заметили, как вы построили фразу? «Возможно, ты был прав, говоря дяде, что человечеством движет не одно только вожделение». Я ни разу не упомянул имя Нисины в связи с этой теорией. Я сказал «один человек». Я даже не говорил, что встречался с ним. Дальше вы говорите: «После того случая наши отношения с дядей практически прекратились. Мы и сейчас почти не общаемся». Это никак не может быть правдой. После моего визита Нисина немедленно позвонил вам. Вероятно, вас и сейчас связывают близкие отношения.

Он закашлялся:

– Что ты хочешь этим сказать?

– Есть и еще кое-что. Что прикажете делать с этим? Мари Кано – эта девушка появилась на горизонте усилиями Нисины. Но ведь он едва знал Эйко. Существует лишь один человек, знавший Эйко и одновременно прочно связанный с Нисиной. И этот человек вы, господин Иноуэ.

– Ее фотография была в журнале. Я, кажется, что-то слышал об этом.

– Безвестная девушка из фудзоку. Кто станет рассказывать вам о фотографии какой-то девушки в журнале? Я бы еще поверил, если бы вы сказали, что увидели ее фотографию сами и заметили ее сходство с Эйко. Но вы-то сказали, что слышали об этом. Я знаю, что ее заметил Нисина, а указания ей давал Харада. Существует еще посетитель, который рассказал Мари о ее сходстве с Эйко.

Он внимательно смотрел на меня, потом возмущенно воскликнул враз осипшим голосом:

– Намекаешь, что я из тех, кто ходит по таким заведениям?!

– Не знаю. Время меняет людей. Хотя, насколько мне известно, это действительно были не вы. У вас слишком приметная внешность. Посетителя же описали как веселого и громогласного мужчину примерно моих лет. Хороший, наверное, парень. По возрасту больше всего подходит Китадзима. Когда я студентом работал в «Кёби» и Эйко навещала меня, он частенько над нами потешался. В ту пору Эйко было столько же, сколько сейчас Мари. К тому же посетитель упомянул девичью фамилию Эйко. Возможно, именно он рассказал вам о девушке из фудзоку, очень похожей на мою жену. Дизайнерское бюро выписывает все основные издания. Вы отыскали нужный еженедельник, убедились в сходстве и рассказали о нем Нисине. Это единственное, что приходит в голову. Вряд ли кто-либо другой стал бы рассказывать ему об этом, ведь ни Нисина, ни Харада не интересуются женщинами.

– Твои подозрения беспочвенны.

– Завтра я могу проверить их у Китадзимы.

Он не ответил, молча глядя на меня.

– Какова была ваша цель? Услышали от Нисины историю Ришле и вспомнили об Эйко? По стечению обстоятельств знали причину ее смерти и посчитали это неожиданной удачей? Именно поэтому вы положили глаз на мои воспоминания? Из разговора с вами и беседы с Нисиной мне все стало ясно. Даже Харада был не в курсе. За все ниточки от начала и до конца дергали вы вдвоем с Нисиной. Я и не знал, что вас так интересует Ван Гог. Вернее сказать, стоимость произведения Ван Гога. Теперь я все понял. Нисина ошибся, говоря, что эти три мотива движут людьми. Эти три мотива сводят людей с ума.

Снова молчание.

– Можно взглянуть на ситуацию иначе, – продолжил я. – Харада многого не знал и потому заблуждался. Он полагал, что мне известно о существовании «Подсолнухов», и в поезде на пути в Киото строил разговор именно в этом ключе. Не знал он и о том, что Мари собственноручно сделала в книге пометки. Вероятно, Нисина, или нет, скорее вы намекнули ему, что девушка может найти записи Эйко или выудить из меня воспоминания о беседах с ней. Не подозревая о заговоре, Харада искусно подстроил нашу встречу. Более того, «Айба» превратилась в крупного клиента «Кёби Кикаку» также стараниями Нисины. Не могу утверждать с точностью, но как иначе объяснить то, что такой крупный заказчик напрямую работал с рядовым дизайнерским бюро? Это всегда казалось мне удивительным, но теперь, в свете открывшихся фактов, ответ очевиден. Долгие годы вы, господин директор, постигали притягательность власти. Однако вам приходилось скрывать свои связи с теневой экономикой. Вам даже пришлось притвориться, будто вы покорились давлению со стороны «Айбы». В случае чего это могло послужить прекрасной отговоркой для Мурабаяси, ваших подчиненных или просто коллег по цеху. Нетрудно догадаться о причине вашей непримиримой вражды с Тасиро в этом неведомом мне мире силы и власти. Всему виной его сближение с Сонэ.

Повисло долгое молчание. Где-то вдали раздался гудок. Воздух постепенно наливался свинцом. Будет ливень. Я бросил на землю окурок. Иноуэ заговорил:

– А теперь, как ты говоришь, вернемся немного назад. Ты забыл главное – причину, которая привела меня сюда. Зачем я, по-твоему, пришел? Я пришел признаться, что повинен в смерти твоей жены. Ты не считаешь это совестливым поступком?

– Этим признанием вы в некоторой степени стремились снять с себя ответственность. Разве я не прав? Небольшая подтасовка фактов, и простая истина превращается в запутанный узор. Приукрашивание, свойственное речам Нисины. Подсовывая мне приукрашенную версию событий, вы надеетесь наладить отношения с остатками совести. К тому же мой визит в «Кёби» и звонок Нисины позволили вам проследить все мои действия. На случай, если бы вдруг открылась правда о том, от кого была беременна Эйко, вы подстраховались, прикрывшись оборотной стороной правды.

– Я не понимаю…

– Ритуал. Видение. Сиюминутная любовь… Красивая сказка. Хотя в ваших устах она звучит скорее как пошлая пастораль. Я не для того проделал этот путь, чтобы верить в подобную чушь.

Он тяжело вздохнул:

– Похоже, я был о тебе слишком хорошего мнения. Ты настоящий хитрец.

– Не так давно вы называли это проницательностью, – кажется, так вы выразились? Это ставка. Возможно, тому, кто ошибочно считает себя бесхитростным, трудно понять, что игра – это не просто анализ сочетания карт. Игра – это своего рода психологическая война. Война против человеческих слабостей, их еще называют пороками. Не думал, что снова возьмусь за азартные игры, но благодаря вам это случилось.

Иноуэ возвел глаза к небу. Я проследил за его взглядом. Звезд не было видно. Он поднял ворот пиджака:

– Холодно не по сезону. А может, место такое.

Я смотрел на него. Передо мной стоял мужчина, четверть века назад в одиночку принявший на себя ответственность за ошибку друга. Мужчина, поплатившийся за это свободой движения, а это настоящая трагедия для дизайнера. Мужчина, несмотря на увечье, обеспечивший работой полсотни сотрудников. Вероятно, в прошлом это был Мужчина с большой буквы. Но как он изменился! Вероятно… вероятно, совесть, перевернутая вверх дном, – это и есть пресловутая зрелость.

– Я слишком долго говорил с тобой, Акияма. Бессмысленно долго. Я старался быть с тобой честным, но из этого ничего не вышло. Теперь я ухожу.

Он повернулся спиной. Передернув затвор, я дослал патрон в ствол. Он обернулся на звук. Взгляд его потемнел и устремился на оружие. Я тут же нажал на спусковой крючок. Грохнул выстрел, и рукав его пиджака превратился в лохмотья. Он в замешательстве смотрел на свою руку.

– Не волнуйтесь. Вы не ранены. Это метод Сонэ, того самого, что издевался над вами. Но из люгера это сделать гораздо сложнее, чем из обычного пистолета.

Он изумленно уставился на меня. Меня позабавило его наивное выражение.

– Зачем ты это делаешь?

– Затем, чтобы услышать правду, которую вы утаили. Конечно, Эйко была самостоятельной взрослой женщиной. И все же я знаю ее, как никто другой. Во всяком случае, знаю ее достаточно, чтобы понять, что ваш рассказ неполон. Кое-кто назвал это расследованием. Но нет, все не настолько серьезно. Мне не нужны подробности. Так что можете быть кратким. Меня интересует один-единственный факт. Один-единственный. Вы изнасиловали ее? Или нет? Вот все, что я хочу знать.

Казалось, после короткого колебания он принял решение.

– Она, – севшим голосом сказал он, – она и вправду была красива удивительно чистой красотой. Возможно, при виде такой красоты меня бес попутал. Там, в доме у сестры, я действительно приложил некоторую силу. Но чтобы самоубийство?! Возможно ли такое? Подумаешь, беременность, это же не повод…