Глава XXXV
Будет он служить великим и являться средь князей; и отправится в дальние страны[36]
Наутро, пока Райс-Майкл и его будущая принцесса готовились к обряду бракосочетания, опекун невесты в последний раз пробегал глазами давно написанное письмо, которое теперь ему предстояло отправить. В послании намекалось, что и прежде него были отправлены гонцы с вестями о благополучном спасении принца из рук похитителей и его скором возвращении в Ремут. Однако, на самом деле, поскольку никаких гонцов послано не было, то, разумеется, этих вестей король так и не получил.
В дополнение к моему письму, отосланному три дня назад,
— писал граф Манфред, по совету лорда Альберта и нескольких его рыцарей, которые инкогнито навестили Кулди после прибытия туда Райса-Майкла, —
продолжаю благодарить Господа, что раны принца оказались не столь уж серьезны. Хотя после пережитых испытаний он очень ослаб, но теперь спокойно поправляется и набирается сил, и все же мой лекарь решил, что лучше ему остаться в Кулди еще на неделю, прежде чем двинуться в путь в Ремут.
Что касается пленников, захваченных при спасении его высочества, — допрос их идет полным ходом с помощью Ситрика, и он подтверждает, что заговорщиками командовал Мак-Рори, которому, к несчастью, удалось от нас ускользнуть. Один из пленников оказался Дерини, но он погиб от ран. Другой покончил с собой, когда Ситрик попытался насильно проникнуть в его сознание. Оставшиеся — обычные люди, но мы стараемся вести допрос осторожно, поскольку еще один из них едва не прибег к самоубийству.
Я лично привезу принца Райса-Майкла в Ремут, как только смогу, и попрошу его, дабы он сам написал вам. Он по-прежнему очень быстро устает, ибо вследствие полученного удара по голове, его все еще преследуют боли, но постепенно проходит и это недомогание.
Учитывая близость Рождества, я намерен вернуться ко двору со всем своим семейством, как только его высочество будет в состоянии отправиться в дорогу, ибо понимаю, сколь не терпится вам самому убедиться, что он здоров и счастлив.
Остаюсь преданным слугой вашего величества,
Манфред Мак-Иннис, граф Кулдский.
Манфред с улыбкой сложил послание, запечатал его и вместе с другим письмом передал рыцарю, стоявшему чуть поодаль.
— Второе письмо нужно отослать лорду Альберту, — сказал он, поднимаясь, чтобы проводить рыцаря к дверям. — Гонец отыщет его в Грекоте, во дворце епископа. Пусть передаст ему привет от меня, а также моему брату, епископу Эдварду, и скажет, что я намерен навестить его в Грекоте после Рождества.
Рыцарь с поклоном удалился, и Манфред с самодовольной улыбкой направился в нижние покои, где супруга его помогала наряжаться невесте принца. Он очень долго ждал этого дня.
* * *
А в Ремуте Полин Рамосский также запечатывал письмо. Однако адресатом было аббатство Arx Fidei, а не королевский или епископский дворец.
— Передайте отцу Лиору, чтобы он исполнил все мои указания как можно скорей и с величайшей осторожностью, — велел он рыцарю Custodes, вручая ему письмо. — Мы вступаем в самый щекотливый этап наших переговоров. Да пребудет с тобой Бог.
После того, как гонец удалился, Полин вновь в который раз принялся обдумывать свой замысел, надеясь, что нигде не допустил ошибок, однако он был готов к немедленным действиям, если опасения его оправдаются.
* * *
Письмо графа Манфреда Джаван получил, когда ужинал со своими советниками четыре дня спустя, в небольшой столовой рядом с приемным залом. Когда брат его был захвачен в плен, он вновь принялся носить полутраурные серые одежды, а из всех украшений — лишь пояс из серебряных блях, на котором висел меч Халдейнов. На голове красовалась корона в виде обруча с фигурками бегущих львов, и теперь она служила уже не просто символом ранга, но заодно и удерживала в порядке отрастающие волосы, которые иначе падали королю на глаза.
Узнав ливрею слуги, которого ввел в зал стражник, он вскинул руку, призывая к молчанию. На самом деле, Джаван давно уже ожидал письма от Манфреда, ибо прекрасно знал, в чем состоит замысел заговорщиков, однако теперь, читая послание, постарался отреагировать так, как будто все это было для него внове, в глубине души поражаясь ловко задуманной интриге.
С первых же строк Манфред подстраховался, намекая на некое предыдущее письмо, якобы отосланное пару дней назад. Все было сделано настолько ловко, что Джаван едва не рассмеялся вслух и вынужден был прикрыть лицо рукой и издать громкий вздох, в надежде, что слушатели воспримут это за знак облегчения.
— Мой брат в безопасности, — провозгласил он, передавая письмо Таммарону, чтобы тот прочел его вслух. — Судя по всему, было еще одно письмо, которое, увы, затерялось. Лорд Таммарон, прошу вас.
Таммарон зачитал послание вслух, к видимому облегчению и изумлению всех окружающих, а Джаван тем временем пытался осознать, что последует теперь. Разумеется, никаких писем до этого не было — ни от Манфреда, ни от Райса-Майкла. Скорее всего, их никто никогда не посылал. Однако намек на это якобы существовавшее письмо избавлял Манфреда вдаваться в детали «спасения» принца. А если Джаван позже потребует более полного отчета, Манфред всегда может сослаться на то, что прошло уже слишком много времени, и детали стерлись у него из памяти; кроме того, возвращение принца было куда важнее, чем подробности его спасения.
Оставался вопрос с Микаэлой. В письме Манфреда на эту тему не было сказано ни слова, но Джаван не сомневался, что тот всячески поддерживал ее увлеченность принцем… И наверняка подыскал священника, который поженил бы юных любовников без всяких дополнительных церемоний и торжественных оглашений. Если эта парочка еще и не вступила в брак, то, несомненно, это вскоре последует… Наверняка, задолго до того, как Манфред позволит им вернуться в столицу.
«О, Райсем! — воскликнул про себя Джаван — Неужто ты не видишь, как они используют тебя!»
Интересно также упоминание об этих пленниках. Джаван не сомневался: что бы там ни «обнаружил» Ситрик, то это лишь поддержит версию о некоем «заговоре Дерини», ибо именно в этом состояла часть замысла. Конечно, Джаван никого из пленников не увидит живым. Злоумышленники просто не могли допустить ничего подобного, учитывая что Ориэль всегда мог опровергнуть любые их утверждения.
— «…как только его высочество будет в состоянии отправиться в дорогу», — читал Таммарон. — «…Остаюсь преданным слугой вашего величества, Манфред Мак-Иннис, граф…» Но это же прекрасные новости, сир! Спустя столько времени, скажу прямо, я уже начал терять надежду. Однако он жив и здоров, и судя по всему, даже не слишком пострадал.
— Да, — отозвался Джаван негромко. — Интересно будет узнать, что выяснил граф Манфред у плененных похитителей.
Именно этих слов от него и ожидали при таких обстоятельствах. Да это и впрямь будет любопытно… Любопытно увидеть, как они разыграют свою интригу. Однако сейчас Джаван чувствовал, что не в силах больше притворяться ни удивленным, ни осчастливленным.
— Господа, надеюсь, вы простите меня, если я откланяюсь и удалюсь к себе, — продолжил он. — Мне нужно написать в Кулди, чтобы узнать побольше о том, как себя чувствует мой брат и когда ожидать его возвращения. Словами не выразить моих чувств. Однако сейчас я был бы весьма благодарен вам, архиепископ Хьюберт, если бы завтра наутро вы отслужили в соборе благодарственную мессу за спасение моего брата.
На глаза у него навернулись слезы, и он неуверенным шагом двинулся к выходу, однако слезы эти были не столько от облегчения, сколько от злости. Карлан с Этьеном направились следом, однако Гискард задержался ненадолго, якобы для того чтобы обменяться парой слов с лордом Джеровеном, но, на самом деле, дабы оценить реакцию советников после ухода короля.
