Вдохнув поглубже, Джаван поднялся и отправился к нему. Карлан с Гискардом сопровождали короля на почтительном расстоянии. Завидев их, Хьюберт вскинул голову, неуверенно взявшись за дверь, однако в этот миг Джаван откинул капюшон, чтобы архиепископ узнал гостя.

— Ваша милость, могу ли я поговорить с вами? — промолвил он.

— А, это вы, сир, — прохладным тоном отозвался Хьюберт. — Если у вас ко мне какое-то дело…

Покачав головой, Джаван опустился на одно колено.

— Это личное, — прошептал он, надеясь, что Хьюберт протянет ему руку для поцелуя. — Я… нуждаюсь в священнике.

— Но, по-моему, сир, вам был предоставлен новый исповедник, — отозвался Хьюберт. — Или ваше величество им не удовлетворены?

Поняв, что Хьюберт не предоставит ему возможности коснуться его руки, Джаван поднялся на ноги, слегка склонил голову и скрестил на груди руки.

— Я уверен, что он великолепно знает свое дело, — произнес он. — Однако моя проблема… касается дел, давно минувших, о которых можете знать лишь вы один. — Он с трудом сглотнул и с трудом продолжил. — В ту пору вы давали мне добрые советы, однако я не послушался их. С тех пор я много размышлял… не могли бы мы пойти куда-нибудь, где нас не побеспокоят. Может быть, в ваши апартаменты? Право, мне бы не хотелось обсуждать это здесь.

Архиепископ склонил голову, и с ничего не выражающим видом указал на боковую дверь.

— Что ж, прекрасно, мои покои очень скромные, но меня вполне устраивают… Это просто место, дабы преклонить голову на ночь, чего не было даже у Сына Человеческого.

Уловив намек, Джаван поспешно отозвался:

— Святой Лука, — и рискнул улыбнуться Хьюберту, поскольку архиепископ явно не ожидал, что он узнает цитату. — Должен ли я назвать также номер главы и стиха?

К его облегчению, Хьюберт ответил довольным, хотя и слегка опасливым смешком. Они двинулись вперед по коридору, в сопровождении Карлана с Гискардом.

— Ну-ну, — с усмешкой промолвил архиепископ. — Любопытно, это блеф человека, который хочет меня убедить, будто помнит высказывание целиком, чтобы я не спросил его об этом первым… или вы и впрямь знаете ответ?

— Евангелие от Луки, глава… девятая, по-моему. — В былые дни, когда Хьюберт лично занимался с Джаваном до его вступления в семинарию, это было интеллектуальным упражнением, доставлявшим удовольствие обоим. — Лисицы имеют норы, и птицы небесные гнезда, а Сын Человеческий не имеет, где преклонить голову.

— Впрочем, архиепископу об этом беспокоиться нечего, — добавил он, когда они подошли к двери, украшенной гербом архиепископа Валоретского. — Знаете, было бы куда более впечатляюще, если бы герб был вырезан здесь точно так же, как в Валорете.

Хьюберт с улыбкой пригласил его войти.

— К чему это очевидное усилие напомнить мне о старых добрых временах, сир? В ту пору я возлагал на вас большие надежды и был весьма разочарован.

Они прошли в покои, а Карлан с Гискардом стали на часах в коридоре, обменявшись опасливыми взглядами. Через небольшую прихожую Хьюберт провел короля в уютную гостиную, где в очаге уже весело потрескивал огонь. Пожилой священник подогревал вино в глиняной чаше, и тут же отправился за другим бокалом, заметив, что у архиепископа гость.

Без лишних слов Хьюберт опустился в большее из трех кресел, стоявших у очага, и расправил на плечах отороченный мехом плащ, жестом приглашая Джавана сесть рядом. Джаван перебросил накидку через спинку другого стула, а сам сел поближе к хозяину. Покуда не уйдет старый священник, он не отваживался рискнуть ни на что большее.

— Благодарю вас, — произнес он негромко. — Мне очень жаль, что я доставил вам столько неприятных минут. Могу ли я… признаться вам кое в чем как на исповеди?

— Так это исповедь, сын мой? — переспросил его Хьюберт.

— В какой-то мере, полагаю, да… или может стать таковой. — Джаван замолк, когда священник вновь появился в дверях, неся еще один бокал, а затем наклонился у очага, дабы наполнить оба кубка подогретым вином.

— Благодарю вас, отец Сикст, можете идти ложиться, — велел Хьюберт своему помощнику, взяв в руки дымящуюся чашу. — Сегодня вы мне больше не понадобитесь.

Священник с поклоном поспешил удалиться, закрыв за собой дверь. Некоторое время Хьюберт молча потягивал вино, рассеянно глядя в огонь, пока откуда-то издалека не донесся звук второй закрывающейся двери.

— Превосходно, сир, отец Сикст больше нас не побеспокоит, — промолвил наконец архиепископ. — Будем считать, что на моих плечах сейчас пурпурная епитрахиль, и все, что будет сказано в этой комнате, будет отмечено печатью исповеди. Так что вы хотели обсудить со мной?

Джаван со вздохом отставил кубок и чуть нагнулся в кресле, упираясь локтями в колени и свесив руки. Ему нужно было заставить Хьюберта коснуться его, чтобы прочесть в сознании архиепископа, какую роль тот сыграл в похищении Райса-Майкла, а это было гораздо труднее, чем просто управлять действиями человека и стирать всякие воспоминания о происшедшем, как, например, случилось в день смерти Алроя. И, кроме того, сегодня Хьюберт был настороже. Он если и не напрямик подозревал Джавана в дурных умыслах, то, по крайней мере, не мог понять, что привело к нему короля сегодня.

Более того, для чтения мыслей необходим был телесный контакт; а это могло оказаться опасным, если Хьюберт заподозрит неладное и примется сопротивляться. Джаван не знал, услышит ли кто-либо посторонний крик о помощи, однако не сомневался, что в физическом плане ему с Хьюбертом не совладать.

— За прошедшие дни я много размышлял о том, что значит быть королем, — произнес он негромко, сознавая, что столь туманное утверждение наверняка привлечет внимание Хьюберта. — Я прежде не сомневался, что вполне готов для этой роли, однако когда мне прислали палец Райсема…

Содрогнувшись, он прикрыл лицо рукой — осторожно выглядывая сквозь щелочку меж пальцев.

— Я так боюсь, отче, — прошептал он. — Они убьют моего брата. Они требуют от меня того, что я не могу им дать. Но если я…

— Ваше величество, — Хьюберт наклонился к нему. — Вы не должны терять надежды. Мы отыщем его, вот увидите.

Джаван покачал головой, и плечи его поникли. Он сделал вид, будто всхлипывает, одновременно изо всех сил пытаясь заставить архиепископа потянуться к нему.

— Конечно, я так и знал, что вы это скажете, — прошептал он. — Вы считаете, что должны утешать меня, но…

В этот момент Хьюберт потянулся, чтобы похлопать Джавана по плечу, и тот поспешил накрыть его ладонь своей, одновременно через телесный контакт устанавливая ментальную связь.

Хьюберт растерянно заморгал, когда Джаван, вскинув голову, уставился ему прямо в глаза. На розовощеком лице мелькнуло выражение тревоги, но тут же исчезло, как только король свободной рукой коснулся его лба.

— Спасибо, архиепископ, я постараюсь сделать все быстро, — промолвил король, опускаясь на колени у ног Хьюберта, на всякий случай, если сюда вздумает войти отец Сикст. Он взял руки Хьюберта в свои, затем низко склонил голову.

Теперь можно было проникнуть в сознание Хьюберта в поисках воспоминаний, относящихся к брату… и Джаван едва удержался от изумленного возгласа, когда весь этот отвратительный замысел предстал перед ним во всей своей полноте. Авторами его были, разумеется, Полин с Альбертом, но Хьюберт поддерживал их изо всех сил.

Итак, именно они приказали переодетым Custodes похитить Райса-Майкла, выдавая себя за людей Анселя. Они же организовали «спасение» принца с помощью других участников заговора — слуг Манфреда, который и отвез раненого принца в Кулди.

И основным смыслом заговора было отнюдь не погубить честное имя Анселя или еще больше разжечь ненависть к Дерини, хотя это было приятным побочным эффектом. Нет, подлинной целью заговорщиков было устроить женитьбу Райса-Майкла с Микаэлой Драммонд. Судя по всему, бывшие регенты действительно намеревались получить юного наследника, которого могли бы контролировать целиком и полностью, если уж это не удается им с Джаваном и Райсом-Майклом. Это был далеко идущий план, но что им еще оставалось делать, если они не желали ввергнуть королевство в гражданскую войну?