Виктор попятился от них. Презрительную усмешку на его лице сменил панический ужас.

– То, что ты думаешь, не имеет значения. Тебя перезагрузят ровно в семнадцать ноль-ноль. И ты всего не знаешь. – Он принялся дергать молнию у себя на брюках. – Смотри, я… я могу выйти!

– Держите его!

Дайна Мэй стояла ближе всех. Но это роли не играло.

Не было ни тусклого свечения, ни вспышки, ни хлопка. Она просто упала в прозрачную воздушную яму на том месте, где только что находился Виктор.

Девушка поднялась и уставилась в землю. Нечеткие следы в грязи – единственный признак того, что здесь был Виктор. Она повернулась к близнецам.

– Значит, он все-таки способен вернуться в тело?

– Вряд ли. Застежка Виктора – наверняка нить механизма самоликвидации.

– Молния на штанах?!

Двойняшки пожали плечами

– Не знаю. Вот так захочешь отлить… У Джерри явно извращенное чувство юмора. – Но ни одна из Элен не была удивлена. Они кружили вокруг места "отлета" Виктора и с печальным видом пинали горки пыли.

Элен с монетой сказала:

– Вот те на. Как жил Виктор, так и исчез. Не думаю, что у нас есть теперь время до "семнадцати ноль-ноль". Нить оборвалась, на терминал пошел сигнал о том, что в процессе произошел сбой и что проще вмешаться снаружи. Подробностей Джерри не узнает, однако он…

– … или его приборы…

– … вскоре вычислят, где возникла проблема и…

– … и что речь идет о безопасности.

– Так сколько у нас времени до того, как мы потеряем этот день? – спросила Дайна Мэй.

– Если аварийная перезагрузка должна быть выполнена вручную, то до пяти мы, вероятно, дотянем. А если она автоматическая, что ж, тогда даже не успеешь огорчиться, когда конец света прервет тебя на полуслове.

– Так или иначе, я собираюсь с пользой провести оставшееся время. – Дайна Мэй подхватила распечатку письма, лежащую там, где ее бросили, рядом с железной дверью, и помахала ею

– Я назад не собираюсь! Я здесь и требую объяснений!

Тишина.

Две Элен стояли рядом, молчаливые и подавленные.

– Я не сдамся, – заявила Дайна Мэй и забарабанила кулаком по металлу.

– Да, не сдашься, – сказала Элен с монетой. Но теперь они обе смотрели на нее как-то странно. – Мне кажется, мы – ты, по крайней мере, – уже проходили через это прежде.

– Хм-м. Значит, я каждый раз портачила?

– Нет… Нет, не думаю. – И они указали на скомканное письмо, которое Дайна Мэй зажала в кулаке. – Как ты считаешь, с чего начались все эти мерзкие тайны, а?

– Какого черта, откуда мне знать? Ведь именно поэтому я… – Тут она почувствовала, как ее резанула догадка, и сразу же навалилось осознание собственной тупости. Она припала к прохладному железу и стала легонько биться об него головой. – Ох! Ох, ох, ох!

Она опустила глаза на мятую распечатку. Низ был оборван, испачкан, практически нечитаем. Ничего, эту часть она помнит наизусть. Две Элен пытались разобраться с заголовками. "Но теперь не надо разгадывать технические секреты или шутки продвинутых студентов. Может, стоит поискать цифры, значащие что-то для Дайны Мэй Ли".

– Если какие-нибудь загруженные, души стерегут эту дверь, того, что вы двое уже сделали, должно было хватить. Полагаю, вы правы. Я должна постучать в эту дверь условным стуком… – Если не сработает, она попробует что-нибудь еще, а потом еще. И так дотянет до пяти часов, после чего вернется в здание 0994, счастливая оттого, что получила работу с возможностью роста…

"Домик на дереве в Тарзане". Тогда у Дайны Мэй был свой шифр. Детское увлечение. Она и ее друзья разработали целую систему передачи чисел с помощью стука. Она просуществовала недолго, поскольку терпения хватало у одной только Дайны Мэй. Но…

– Семь тысяч четыреста семьдесят четыре, – наконец сказала она.

– М-да? Прямо посреди этого сфабрикованного номера сообщения?

– Угу. Когда-то, давным-давно, я пользовалась этим как паролем. Ну, знаешь, вроде как "Стой, кто идет?" в военных играх. А остаток строки должен быть отзывом.

Две Элен переглянулись.

– Коротковато для того, чтобы иметь значение, – сказали они.

Потом обе потрясли головами, не соглашаясь сами с собой.

– Валяй, Дайна Мэй, пробуй.

Система соответствия стуков и чисел была проста, но на миг Дайна Мэй совершенно ее забыла. Она держала бумажку перед глазами и тупо смотрела на цифры. Ага. Внимательно, очень внимательно она начала сортировать цифры, идущие после "7474". Строка оказалась куда длиннее детских посланий ее приятелей. Да и она сама никогда столько не зашифровывала.

– Забавно, – хмыкнула владелица доллара.

"Хм?"

– А чего ты ожидала, Элен? Мне же было всего восемь лет.

Они уставились на дверь.

Ничего.

– Ладно, перейдем к плану Б. – "А потом к В, Г, Д, Е, пока наше время не истечет".

Неожиданно раздался скрежет, будто какое-то старье разваливалось на части. Круглая дверь поддалась под рукой Дайны Мэй, и она отпрыгнула назад. Диск все поворачивался, медленно-медленно поворачивался. Через несколько секунд железо с грохотом бухнулось на землю у входа… и перед глазами возник пустой коридор, уходящий в недра горы.

Внутри, кажется, никого не было – по крайней мере, на четверть мили вперед. Вокруг ничто не напоминало стандартные корпуса "МегаТеха". Ни теплых панелей красного дерева, ни светящихся полос. Здесь под звукопоглощающим потолком горели флуоресцентные лампы, а стены были окрашены в бежевый цвет, так часто встречающийся в разного рода официальных учреждениях.

– Похоже на подвальные лаборатории Норман-холла, – заметила одна Элен.

– Там хоть люди были, – отозвалась другая.

Обе они говорили шепотом.

А еще тут имелись лестницы, ведущие вниз. Вниз, и только вниз.

Дайна Мэй сказала:

– А у вас нет такого чувства, что, кто бы тут ни обитал, он заключен на долгий срок?

– Что?

– Ну, сортировщики из здания ноль девятьсот девяносто девять были наняты на однодневную работу и думали, что свободно могут сообщаться с внешним миром по телефону. Наша группа поддержки потребителей шесть дней находилась на учебе и, наверное, еще только один день отвечала на запросы, но у нас не было никаких внешних контактов.

– Да, – сказала Элен из УНБ. – Наша группа работала месяц, и мы должны были трудиться еще два. Изолировали нас официально. Ни телефонов, ни электронных писем, ни выходных вне стен здания. Чем длиннее временной цикл, тем строже ограничения. Иначе бедные обманутые простофили разобрались бы в ситуации.

Дайна Мэй на секунду задумалась:

– Виктор действительно не хотел, чтобы мы заходили так далеко. Может быть… – "Может быть, каким-то образом мы способны изменить положение".

Они миновали один боковой коридор, затем прошли другой. За полуоткрытой дверью оказалась спальня. На матрасах лежало аккуратно сложенное чистое белье. Здесь кого-то ждут?

Впереди виднелась еще одна дверь, и из-за нее доносились голоса: люди спорили. Пришельцы подкрались ближе, не перешептываясь и почти не дыша.

Звуки складывались в слова:

– … Года достаточно, Фред?

Другой собеседник явно сердился:

– Ладно, пускай. В конце концов, у Джерри нет денег, а у меня – времени.

Обе Элен оттащили рванувшуюся к двери Дайну Мэй. Наверное, они хотели подслушать больше. "Но сколько мгновений у нас еще осталось?" И Дайна Мэй, прошмыгнув между ними, вошла в комнату.

Там находились два парня, один сидел перед обычным включенным монитором.

– Боже! Ты кто?

– Дайна Мэй Ли. – "Как ты наверняка должен знать".

Сидящий за монитором широко ухмыльнулся:

– Фред, я думал, мы изолированы?

– Так сказал Джерри. – Этому второму – Фреду Онсвуду? – было где-то под тридцать. Он был высок, худ, и в нем чувствовалась какая-то отчаянность. – Ладно, мисс Ли. И за чем вы здесь?

– Как раз это ты мне и скажешь, Фред. – Дайна Мэй вытащила из кармана письмо и помахала разлохмаченным клочком бумаги перед его носом. – Я требую объяснений!