– Это еще хуже. – Ли бросил камешек в море, тот подпрыгнул восемь раз. Коул был удивлен – как же мало он знает о своем спутнике. Даже дочка Амаду захлопала в ладоши. Девочки босиком бродили по мелководью, а Коул держал их туфли – маленькие, голубенькие, они свернулись у него в руке, словно котята.

Ли интересовался сельским хозяйством. Оказалось, что основные фермы находятся в море. Коула это совершенно не интересовало, и он не стал слушать. Мимо проехали верхом на слоне дети.

– Слоны вернулись? – воскликнул Коул.

– А что, они исчезали? – Впервые Амаду, казалось, что-то заинтересовало в далеком прошлом планеты. – У вас не было слонов?

– Были, – ответил Ли, – но мы плохо заботились о них.

Вид у Амаду был озадаченный.

– Разве они сами о себе не заботятся?

– Они пытались, – ответил Коул.

– Не все слоны погибли в эпоху Шестого Вымирания, – подсказал РВР. Он был прекрасным источником информации. – В джунглях Африки осталось несколько штук. Но индийские слоны действительно пропали навсегда. Очень грустно.

Очень грустно. При виде слона Коул не развеселился, как можно было бы ожидать, а загрустил еще больше. Тени постепенно удлинялись, и они направились назад, туда, где оставили планер, в дом на Главной улице. Карманный компьютер Ли все еще не подавал никаких признаков жизни, а день клонился к концу.

– Мне бы хотелось так много еще спросить перед отъездом, – сказал Коул. – Расскажите об Африке. О США. Об уровне моря.

Африка была заселена вновь, ответил РВР. Сахара исчезла. Уровень моря оставался примерно прежним; таким он, скорее всего, будет и всегда. США разделились на этнические и языковые сообщества. Разве это произошло не во времена Коула? Распад мегагосударств…

"Не совсем", – ответил Коул.

На планете живет около шести миллиардов человек (5 987 097 543 – шепнул ему на ухо РВР), большинство – в городах. Небольшая часть людей живет в "дикой местности", но АРД старается сохранять подобные уголки для существования других биологических видов. Люди бывают там лишь с целью охоты.

– Разве охота разрешена? – спросил Ли.

Коул удивился, он был уверен, что Ли даже не слушает, а РВР общается с ним одним. Разговор с РВР казался ему таким личным.

– Именно эту часть человеческой натуры АРД понимает лучше всего, – ответил Амаду, который, оказывается, тоже прислушивался к разговору. – Сам я рыбак, но другим больше нравится охота. Думаю, что это заложено у нас в генах.

– У меня нет генов, – сказал РВР, – но я предпочитаю быть с тобой, когда ты охотишься. Только во время охоты АРД бывает тобой довольна.

– А как же убитые животные? – спросил Ли. – Разве им нравится, что их убивают?

– Ничто живое не любит, когда его убивают, – ответил РВР. – Но все живое должно умирать.

– И ты тоже? – спросил Коул.

– Я не думаю об этом, – ответил РВР. – Я не думаю о том, о чем я не думаю. Но вот охота – мне нравится думать об охоте. Погоня, выстрел, добыча. Только во время охоты мы все объединяемся: и АРД, и я, и люди.

Коул вдруг понял, что с точки зрения РВР все они, все человечество – одно существо. Он обиделся, но лишь слегка.

Солнце садилось за синие холмы на окраине города, который был таким тихим, что и городом-то его трудно было назвать (по мнению Коула). Девочки остались в центре под открытым небом, где проводилась какая-то вечеринка. В сонном городе любили устраивать вечеринки, наряжаться, хорошо поесть и получать от жизни максимум удовольствия.

– А почему бы и нет? – спросил у Коула Ли. Они медленно шли следом за Амаду. – Почему бы и нет, они ведь пережили технологический взрыв, который начался в тысяча пятисотом году, а я был уверен, что человечество не переживет его. Почему бы им теперь не расслабиться и не посвятить свою жизнь удовольствиям?

– Слишком хорошо, чтобы быть правдой, – ответил Коул.

– Но я китаец, – сказал Ли. – Мы знаем цену терпению и времени, и знаем, как медленно происходят любые перемены.

Не забывай, что у нас стабильное общество, которое существует в два-три раза дольше вашей Римской империи. Вы, европейцы, признаете лишь перемены. Нестабильность.

– Наша Римская империя? – переспросил Коул. – Но я не европеец!

– Нет, европеец.

Они подошли к ларьку, в котором продавались дары моря, и полакомились устрицами – их подавали прямо на половинке раковины. Амаду расплатился, мигнув глазом. Счета помечались с помощью кода сетчатки глаз, и поступал в экономическую базу данных РВР. Ли и Коул поделили блюдо на двоих, а потом запили его ледяным пивом из бутылок. Пиво охлаждалось, стоило открыть бутылку. Коул уже подумывал, не заказать ли еще пива, когда услышал долгожданный звук.

Бип-бип.

Ли показал ему на курсор – тот замигал.

Они поймали пустую машину и направились через город к планеру. Машина сама знала дорогу, хотя сюда они приехали совсем по другой.

Амаду ехал сзади, он с трудом сдерживал зевоту. Такой обходительный, но видно, что он устал, скучает и рад тому, что они улетают.

– Попрощайтесь за нас с девочками, – сказал Коул. Потом забрался в планер и почувствовал, как рука Ли, еще холодная после пива, сжала его собственную руку.

Ли нажал на кнопку "ВОЗВРАТ", снова запищали мыши… и по мертвой тишине Коул догадался, что они далеко, далеко, далеко от дома.

В этом временном промежутке Коул впервые почувствовал себя полностью дезориентированным – не потому, что оказался в будущем, спустя миллион лет после собственной смерти, а потому, что весил в шесть раз меньше обычного. Фунты оказались важнее лет.

Впервые он чувствовал себя действительно странно. Хотя и понял сразу, где они оказались. Через прозрачный купол он смотрел на голубую планету, которая висела на пепельно-сером горизонте и казалась такой близкой, словно до нее можно дотянуться рукой.

Он был на Луне.

– У-у-ух, – тихо сказал он. – На такое я не подписывался.

– Я тоже, – ответил Ли. – Но вот мы здесь. – Коул с облегчением заметил, что их переводчик, РВР, все еще с ними – вот он висит около уха Ли и около его уха тоже.

Они с Ли одновременно поднялись, держась за руки. Они так мало весили, что казалось, будто кто-то их поддерживает, помогает. Они находились в какой-то оранжерее, которая освещалась яркими полосками света на полу и еще голубовато-белой Землей.

– Эй! – крикнул Ли. – Кто-нибудь тут есть?

– Да, конечно, – ответил РВР. Его отрывистый шепот прямо над ухом успокоил Коула. – Она уже здесь. Обернитесь.

Помещение было длинным и узким, кругом стояли растения с крупными листьями. Они услышали высокий поющий звук. Коул обернулся: по длинному проходу между двумя рядами растений к ним приближалась седая женщина в инвалидной коляске. В колесах были невидимые спицы, которые и издавали поющий звук.

– Доктор Ли, доктор Коул, вот вы и прибыли, – сказала женщина. – Хотите кофе? Мы тут выращиваем лучшие сорта.

"Мы" было явным преувеличением, потому что женщина оказалась единственной представительницей человечества на Луне. Звали ее Зуи Зуисдоттер, а волосы у нее были вовсе не седые, а светло-желтые. Одета она была в мягкий спортивный костюм светло-кремового цвета, похожий на детскую пижаму. На вид ей было не больше шестидесяти. Кофе оказался превосходным, почти таким же замечательным, как вино в Париже и пиво в Бахии. Лунная станция Лоренс была основана триста семьдесят тысяч лет тому назад. Почти всю вторую половину срока она была в запустении, но потом Старики попросили восстановить и заселить базу, потому что она попадала в траекторию полета Ли и Коула.

– Значит, вы можете рассказать нам, кто такие Старики? – спросил Ли.

Нет. Зуи и ее община лишь получили послание, как и в предыдущих случаях. Эта лунная станция являлась промежуточной базой на пути Ли и Коула туда, куда их собираются отправить дальше Старики.

Зуи находилась здесь уже целый год, она ждала именно их.