Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Захожу к брату, чтобы узнать его мнение. Хоррэл, как всегда, тянет с ответом. Не тороплю его — знаю, вопрос не из легких.

— Пожалуй, Рэшэд прав, — задумчиво произносит он. — Я тут тоже произвел кое-какие расчеты. Такое увеличение углекислоты, какое было зафиксировано на Эффе десять лет назад, вполне может быть результатом большой войны, охватившей всю их планету.

— Выходит, что приведенные Джэхэндром факты не сработали против Рэшэда?

— Видимо, Джэхэндр просто не потрудился сделать всех необходимых расчетов, прежде чем опубликовать свою статью, — хмурится Хоррэл.

Глава четырнадцатая

На следующий день в нашей лаборатории снова появляется кибернетик. Рассеянно кивнув мне, он торопливо проходит к Рэшэду. Страшно хочется послушать, о чем они там теперь говорят. Но входить к ним я не решаюсь: кибернетик так энергично прикрывает за собой дверь, что и без слов ясно — он хочет говорить с Рэшэдом с глазу на глаз.

Сижу, вздыхаю, волнуюсь. Конечно же, кибернетик спросит, как обстоит дело с восстановлением фонограммы, а я могу продемонстрировать всего лишь две коротких фразы на совершенно не понятном нам языке. Опасаюсь даже, что это просто случайное сочетание лишенных всякого смысла звуков. Многие наши лаборанты разделяют мои опасения. Верят в удачу только наша юная лаборантка да Рэшэд, а я и сама не знаю, что думать…

Беседа Рэшэда с кибернетиком длится довольно долго. Удалось ли «электронному мозгу» обнаружить хоть какую-нибудь систему в артикуляции девушки с Эффы? Видимо, результаты не очень блестящие. В случае успеха разговор, наверное, был бы не столь продолжительным. Да и дверь кибернетику не пришлось бы закрывать так энергично.

И вдруг дверь распахивается.

Вижу улыбающегося Рэшэда. Он машет мне рукой:

— Зайдите-ка к нам, Шэрэль!

Так я и знала, что непременно позовут! Догадываюсь, зачем я им понадобилась.

— У кибернетиков неплохие успехи, Шэрэль, — весело говорит Рэшэд. — Похвалитесь и вы своими. То, что вам удалось восстановить, очень пригодится им теперь. Думаю даже, что без вас они уже ничего больше не смогут сделать.

Кибернетик смотрит на меня испытывающим взглядом, видимо, он сомневается в моих «успехах».

— Хвалиться, собственно, нечем, — стараясь не волноваться, говорю я. — Пока восстановлены всего две фразы. Одна довольно четко, за вторую не ручаюсь.

— Продемонстрируйте их мне синхронно с изображением, — приказывает кибернетик.

Я молча готовлю аппаратуру для воспроизведения восстановленной части фонограммы. Перед тем как включить ее, спрашиваю:

— Что могут дать вам эти фразы? Поможет разве чем-нибудь даже полностью восстановленная фонограмма? Никто из нас не знает ведь языка обитателей Эффы.

— Нет безвыходных положений, — уверенно заявляет кибернетик; видно, эти кибернетики слишком уж надеются на свои «электронные мозги»!

— Устная речь вообще, видите ли, устраивает нас больше, чем письменная, — продолжает он тоном школьного учителя. — Она имеет, как известно, весьма значительную избыточность информации. В разговоре повторений отдельных слов и даже целых выражений всегда бывает больше, чем в письменном тексте. Кроме того, живая речь содержит еще дополнительную информацию эмоционального характера. По интонации произносимых слов, например, мы можем судить о настроении говорящего, об его отношении к сказанному. Речь же, произнесенная существом, которое мы можем наблюдать, обогащает нас еще большим количеством информации, так как смыслу произносимого соответствует обычно и выражение лица говорящего — его мимика. Немаловажное значение имеет и жестикуляция. В данном случае это для нас особенно важно.

— Дело в том, Шэрэль, — поясняет Рэшэд, — что наша девушка довольно энергично жестикулирует, и это имеет, конечно, связь с тем, о чем она говорит. В том случае, например, когда она прикладывает руку к груди, это может означать: «мое сердце», «от всего сердца», «всем сердцем» и так далее. Электронная машина подыщет нам теперь из всех возможных вариантов подобных выражений такие, которые будут наиболее соответствовать правилам языка обитателей Эффы и совпадут с артикуляцией нашей девушки.

— Но прежде нужно ведь знать эти правила.

— Мы уже знаем кое-что, — уверяет кибернетик. — Составили даже фонетические варианты ее речи. А теперь с помощью восстановленной вами части фонограммы уточним это.

— Но как? — все еще не понимаю я.

— Объясните, пожалуйста, как вы это будете делать? — просит и Рэшэд, так как кибернетик, видимо, не собирается вдаваться в подробности.

— Если вы имеете понятие о структурной лингвистике, — без особого энтузиазма и, как мне кажется, нарочно не очень понятно начинает объяснять кибернетик, — то вы должны иметь представление и о таком отделе ее, как фонология. Она занимается изучением звуков языка и устанавливает его абстрактный код, состоящий из ряда бинарных дифференциальных элементов. Их можно изобразить в виде следующих символов, представляющих собой первичные элементы звуковой части языка.

Кибернетик подходит к доске и начинает торопливо чертить какие-то замысловатые знаки и формулы.

— Вы сами можете убедиться теперь, — торжественно заявляет он, оборачиваясь к нам, — что структурная лингвистика языкознания — такая же точная наука, какими являются физика и химия. Подобно прочим точным наукам, она успешно пользуется математическими методами исследования.

— Ладно, — смеется Рэшэд, стирая формулы кибернетика, — потом я объясню вам все это более популярно, Шэрэль. А теперь включайте вашу фонограмму.

Глава пятнадцатая

Наконец-то Хоррэлу удается закончить монтаж нового телескопа!

В астрономическом павильоне брата собрались все наши астрономы. Пришел и глава Совета ученых. Хоррэл разрешает присутствовать и мне. Устраиваюсь в уголке, чтобы никому не мешать. Наблюдаю за Рэшэдом. Не сомневаюсь, что он волнуется, но не подает вида. Ему, конечно, хочется, чтобы телескоп, в первую очередь, направили на «его планету», но разве он станет просить об этом?

Перевожу взгляд на Джэхэндра. Этот явно нервничает. Беспокойно заглядывает в глаза то главе Совета, то Хоррэлу, но тоже ни о чем не просит.

В павильоне гасят свет. Постепенно начинаю различать разноцветные точечки сигнальных огоньков на пульте управления гигантской системы телескопа. Слышится приглушенный рокот мотора, выводящего телескоп в точку наводки. Интересно, на какую из планет все-таки решено навести его в первую очередь? Волнуюсь и очень хочу, чтобы это была «наша планета».

В новом телескопе нет окуляров. Изображение здесь проектируется на экран, покрытый люминесцирующим веществом. Затаив дыхание напряженно слежу за движениями Хоррэла, вручную доводящего телескоп до нужной точки. Щелкают переключатели на пульте управления. На тускло мерцающем экране появляется какое-то расплывчатое пятно. Помощники Хоррэла торопливо вращают рифленые ручки настройки электронных преобразователей.

Экран велик, я всматриваюсь до рези в глазах, но ничего не могу понять. А астрономам, видимо, уже все ясно. Они взволнованно перешептываются.

Но что же все-таки это такое — Эффа или Юлда?

Ищу глазами Рэшэда или Джэхэндра. По тому, как Рэшэд всматривается в экран, а еще более по разочарованному лицу Джэхэндра догадываюсь, что на экране Эффа.

Теперь уж и я не могу сидеть спокойно. Пробираюсь поближе к экрану. Довольно отчетливо различаю широкий зеленоватый серп планеты в причудливых узорах беловатых и темных полос. Очевидно, это облака, сквозь которые просвечивают более темные очертания материка или материков. Значит, Рэшэд прав: суши на Эффе должно быть вполне достаточно.

Прислушиваюсь к разговорам. Теперь, когда первое волнение улеглось, ученые уже спокойнее обмениваются впечатлениями.

— Ни одна обычная оптическая система не может, конечно, с этим сравниться! — восторженно восклицает кто-то.

— Даже с такой разрешающей способностью нет, однако, возможности рассмотреть Эффу достаточно отчетливо, — слышится чей-то вздох.

10
{"b":"108097","o":1}