— Действительно серьезную, — согласился Онрад, поднимая глаза вверх, где в сотнях иралах над ним лежал в руинах город Авалон. Потом он перевел взгляд на дорогие часы, лежащие на столе. — И это напоминает мне о совете в Ставке, где я уже вот-вот должен быть. Итак, господа, — произнес он, вставая, тоном, который означал «все свободны».

Брим и трое медведей встали.

— Мы благодарим вас от имени князя Николаев, — произнес Бородов.

— Можете сказать князю, что это я его благодарю за ленивцы, которые он послал нам в тот день, — ответил Онрад. — Но я пошлю эту благодарность и по официальным каналам.

Тут прозвучал сигнал. Онрад нахмурился и коснулся встроенной в подлокотник кресла панели. Тут же открылась дверь и вошел генерал Запт, держа в руках кожаный мешочек, запечатанный пломбой, на которой удивленный Брим рассмотрел герб Эффервика.

— Ваше Величество, — сказал Запт, — это поступило на имя адмирала Брима по каналам разведки — высочайшая секретность и так далее. Похоже на то, что это было тайно вывезено из Эффервика одним из наших агентов.

Онрад кивнул.

— Вы это проверили? — спросил он, нахмурившись.

— Полностью безопасно, — ответил Запт, протягивая мешочек Бриму.

— Вам не обязательно открывать его здесь, — сказал ему Онрад.

— Это ничего, — ответил Брим, развязывая шнурок и заглядывая в мешок. И тут у него отвисла челюсть. — Это же мои новые часы! — сказал он с изумлением. — Те самые, которые я купил в терминале во время вашей последней поездки на Люсулент, Ваше Величество.

— Как они могли попасть обратно в Эффервик? — спросил было Онрад и тут же захлопнул рот. Он вспомнил.

— Э-э, — промямлил Брим, — я был на… секретном задании. Ваше Величество. Мы там попали в историю, и я, гм, обронил их на поверхности одной из малых приграничных планет.

— Э-гм, да, — отозвался Онрад, слегка покраснев. — Вас действительно посылают на самые отчаянные задания, Брим. — Он с интересом посмотрел на мешочек. — А там только часы? — с любопытством спросил он, прищурив глаза.

Брим снова заглянул в мешочек.

— Нет, Ваше Величество, — ответил он, вынимая сложенный лист пластика стандартного размера. — Кажется, здесь еще и записка.

Хмурясь, Брим развернул листок… и вдруг закрыл глаза в полном ошеломлении. Он знал этот почерк не хуже своего собственного.