— М-могу я в-вам помочь? Одна из женщин покачала головой и сказала, не отрываясь от своей ужасной работы:

— Спасибо, не надо. — Голос ее был бесцветен от шока. — Это не очень трудная работа. Хуже всего запах.

— И еще недостающие части, — вставила другая, скривившись от напряжения, когда вытаскивала довольно мясистую правую ногу из кучи обрубков, которые они между собой собрали, и потом положила эту ногу рядом с левой ногой — детской. — Так красиво, когда тело получается почти целое, — сказала она. — А то некоторые получаются с дырками, а ведь это же нельзя так, правда?

На следующее утро, сидя среди обломков кают-компании Порта 30, Брим мрачно кивнул, читая особое сообщение военной разведки. В нем содержался перехват доклада о текущем положении от Ханны Нотром, министра общественного согласия Лиги, военному атташе в нейтральной стране. В нем она хвасталась, что шесть баз Имперского Флота выведены из строя полностью, в том числе Порт 30…

Не прошло и метацикла, как Брим злобно засмеялся, вылетая из этого самого Порта 30 на перехват утреннего налета ста пятидесяти кораблей Лиги. Корабль, который он вел в бой, был так заплатан, что едва мог летать. Но кристалл наведения облачников рее еще работал у него на панели, и потому он мог нанести им потери. Оглядываясь в дисплей кормового обзора, Брим видел, что ведомые им корабли ничуть не лучше: сильно заплатанные и не всегда держат верный курс. Плюс к тому ему еле-еле удавалось держать глаза открытыми, и он знал, что лишь самые свежие пополнения за последние три недели имели хоть какой-то отдых. Тяжело вздохнув, он отхлебнул глоток обжигающего кф'кесса, чтобы не дать себе заснуть. Снаружи местная гравитация устраивала настоящую бурю. Если ведомое Бримом звено можно было назвать типичным, то Имперские Силы Обороны быстро подходили к тому состоянию, когда их можно будет назвать «опрокинутыми» — а облачники в то же время наращивали мощь гигантского рейда. И единственное, что давало Бриму силы держаться, — уверенность в том, что его противник испытывает точно такую же усталость — и нарастающую досаду от собственной неспособности очистить небо от звездолетов обороны.

И даже при этом ситуация была на грани катастрофы. На самой грани.

Рано утром пятнадцатого нонада — среди мощных волн региональных гравитационных возмущений — Брим Попытался отдохнуть в кабинете, читая утреннюю сводку. В это утро к ней был приложен специальный итоговый бюллетень. Накануне вечером содескийская разведка доставила совершенно секретные протоколы совещания высшего командования, проведенного в предшествующий день на Тарроте. Трианский официально дал Готу Орготу срок до девятнадцатого числа, чтобы ослабить Имперский Флот в такой степени, чтобы можно было произвести вторжение. Если это достигнуто не будет, тиран отложит вторжение на Авалон и займется другими завоеваниями.

Еще два дня, мрачно подумал Брим. Выдержат ли Силы Обороны? Этот день относительного затишья — только благодаря бурной гравитации — был благом для обеих сторон. Но флотские гравитологи предсказывали внезапный штиль во время ночной вахты. И тогда «Великий рейд», как назвала его Ева Картье, может разразиться — к удовольствию облачников. Брим покачал головой. На спутники баз Флота стали прибывать первые партии космических мин. Сейчас у него их было восемьдесят с чем-то, и ожидалось не менее сотни назавтра. Как бы там ни было, а к началу битвы у Флота в распоряжении их будет порядка двух тысяч. Но их надо будет использовать с умом, или небольшое преимущество, которое они дают Имперскому Флоту, развеется дымом…

Вскоре после полудня пришли два срочных послания от Колхауна. В первом были скорректированные приказы, реализующие новую стратегию Империи, основанную на данных содескийской разведки. Грядущая атака всех сил Лиги будет встречена одним отчаянным броском игральных костей, на исход которого поставлена судьба всей Империи. Колхаун заключил, что теперь время бросить против атаки облачников все свои силы, в том числе последние скудные резервы.

Брим откинулся в кресле, сцепив пальцы на затылке, и подумал о судьбоносных решениях, которые пришлось только что принять его земляку-карескрийцу. Они означали, что если Трианский после битвы решит, что можно произвести вторжение. Имперским Силам Обороны нечем будет его встретить. И Брим кивнул сам себе — решение правильное. Естественно, облачники тоже считают, что время назрело для вторжения и что Силы Обороны в любом случае будут сильно потрепаны. И он понимал, что измотаны будут все — по обе стороны этого невидимого фронта.

Глубоко вздохнув, он встряхнул головой и вызвал на дисплей второе срочное сообщение. И тут ахнул вслух.

И тут Брим вспомнил слова Онрада, когда он говорил о будущем его дочери. «Что скажете, адмирал?» Он уже знал!

И тут в кабинет вбежал Барбюс.

— Капитан! — выдохнул он, запыхавшись. — Меня перевели! И я даже ничего не знал!

Брим прикусил губу. Трудно было заподозрить, что человек с такими связями, как Барбюс, мог не знать о новом назначении.

— Куда, шеф? — спросил он с неподдельной озабоченностью.

— Это… на Порт 19. Я должен доложиться… я даже не знаю, кому там докладываться. Контр-адмирала Камриэля убили недели две назад. Наверное, тому, кто вместо него. Капитан Брим, вы не можете чего-нибудь сделать? Я был бы рад остаться без повышения, только бы с вами работать.

— Ты и в самом деле хочешь работать с карескрийцем? Да еще с таким, который все время подвергает твою жизнь риску?

— Да, сэр, — ответил явно расстроенный Барбюс.

— И как же тебя повысили?

— Присвоили звание главного сержанта, сэр. Но это все равно ерунда, сэр. Как бы они меня ни звали, я — шеф и этим чертовски горд…

Брим покачал головой. Не говоря уже о давней дружбе, которая возникла в день его прихода на Флот, жизнь без Барбюса была бы куда труднее. Здесь тоже чувствуется рука Онрада.

— Шеф, — сказал он с самой серьезной миной, которую смог состроить, — меня тоже переводят. Барбюс хлопнул себя рукой по лбу.

— Что сталось с моими контактами, Вут их подери! — выругался он. И потряс головой, будто после удара в челюсть. — Прошу прощения у капитана, — начал он, — но… куда?

— На Порт 19, — ответил Брим. Барбюс глубоко задумался, потом сморщил нос, закрыл глаза и кивнул.

— Вас тоже повысили… адмирал? Брим кивнул с широкой улыбкой.

— Поздравляю, мой добрый друг, — сказал он, встряхивая здоровенную лапищу Барбюса. — Никто не заслужил этого больше, чем ты.

— Кроме вас, адмирал, — ответил Барбюс, отступил на шаг и отдал честь. — Мои самые сердечные поздравления, сэр.

— Мой первый адмиральский салют, — сказал Брим, отдавая честь с совершенно серьезным лицом. — И очень хорошо, что он исходит от тебя.

— Прошу прощения у адмирала, но мы с вами всегда были хорошей командой, — заметил Барбюс.