Простодушный мирянин был бы несказанно изумлен, увидев, как они сидят на скамьях рядами, точно школьники, слушают почему-то не сообщение о кредитах и упадке торговли скобяным товаром, а краткие, но содержательные сообщения о делах религии. Впрочем, равновесие поддерживалось достаточным количеством выступлений на деловые темы: какую конструкцию церковных скамей следует считать наиболее удобной; стоит ли рассылать прихожанам открытки с таким текстом: "Где вы пропадали в это воскресенье, старина? Нам, право же, очень недоставало вас в воскресной школе для взрослых"; какой счетчик лучше всего использовать во время специальных денежных сборов: в виде огромного термометра, исполинских часов или гигантского автомобильного спидометра; нужно ли выдавать золотые и серебряные звезды в награду за примерное посещение воскресной школы; имеет ли смысл раздавать детям копилки в виде прелестной церковки, чтобы с детства приучать их откладывать каждый цент на богоугодные дела; безнравственно или нет приглашать для выступления в церкви солистов-скрипачей.

А когда начинались отчеты о росте посещаемости и денежных сборах, то выяснялось, что духовным лицам вовсе не чуждо и хвастовство, столь свойственное простым смертным.

Элмер понял, например, что на главного инспектора зенитского округа Фреда Ора можно не обращать особого внимания, так как это человек робкий и молчаливый. Правда, он бесподобен во время молитвы и, по-видимому, ведет до отвращения непорочный образ жизни, но не имеет никакого понятия о том, как надо увеличивать сумму церковных сборов.

Серьезных конкурентов, с которыми приходилось считаться, среди методистских проповедников было четыре.

Во-первых, Честер Браун, священник новой и ультраготической церкви Эсбери-Черч, строгий блюститель обрядов, по слухам, не лучше любого сторонника епископальной церкви. Носит наглухо застегнутый пасторский жилет; заставляет хористов носить специальные одеяния и пользуется католической обрядовой книгой; по слухам, как-то раз допустил на богослужении зажженные свечи вокруг алтаря. До ужаса (с точки зрения Элмера Гентри) сведущ в литературе и эффектен на кафедре. Говорят, что обладает литературным талантом, печатается не только в "Адвокате", но и в "Христианском Веке" и "Нью-рипаблик" [173]. Его эссе довольно изысканны по стилю, вполне правоверны, но откровенно критикуют церковь за леность, жадность и недальновидность. Бывший профессор английской литературы и церковной истории в Лаккокском колледже; читает о книгах такие проповеди, о каких Элмер, со своими исчерпывающими познаниями из области творчества Лонгфелло и Джорджа Элиота [174], не мог даже мечтать.

Во-вторых, доктор Отто Хикенлупер, Центральная церковь. Еще более неприятный соперник. Из всех церквей штата его церковь ведет самую активную воспитательную и общественную работу. У него есть не только курсы ручного труда и гимнастические кружки, но и устраивались религиозные спектакли, студия живописи (без обнаженной натуры), курсы французского языка, курсы разрисовки материй способом "батик", кружок половой гигиены, бухгалтерии, литературное объединение. Клубы железнодорожников, стенографисток, рассыльных. А после церковных ужинов молодежи разрешалось оставаться посидеть в нишах, игриво именуемых газетчиками "укромными уголками".

Д-р Хикенлупер - горячий сторонник общественной деятельности. Он очень дружески настроен к Американской Федерации Труда, Индустриальным Рабочим Мира [175], социалистам, коммунистам и Лиге беспартийных [176], чего нельзя сказать об отношении этих организаций между собой. По воскресным вечерам читает лекции о Безумии Войн, о Минимальной Заработной Плате и пользе стерилизованного молока. Раз в месяц проводит открытые митинги, на которые приглашаются самые опасные ораторы-радикалы, и им позволяется говорить решительно все, при условии, чтобы они не употребляли бранных слов, не затрагивали вопроса о прелюбодеяниях и не подвергали сомнению духовного водительства Христа.

Третий - доктор Малон Поттс, Первая методистская церковь. На первый взгляд показался Элмеру менее опасным соперником. Тучен, напыщен, тяжеловесно и шумливо благочестив. Позер. "А, мой дорогой брат! - гремел он, - как мы чувствуем себя сегодня, мой милый доктор, как поживает ваша прелестная женушка?" Увы! У доктора Поттса более многочисленная паства, чем у любого другого священника любого религиозного толка. Он такой респектабельный, такой благонадежный. На такого можно положиться. А как красиво говорит! Тут тебе и горы, и закаты, и сожжение мучеников, и прием, который оказывают названным мученикам. Отлично говорит - может потягаться с любым проповедником в городе. Зато никогда не сомневается сам и не позволяет сомневаться другим, что, регулярно посещая методистскую церковь и не забывая о раскаянии, спасении души, крещении, причастии и щедрых пожертвованиях на церковные дела, каждый может почти наверняка застраховать себя от рака, туберкулеза, грехопадения и обеспечить себе верное место в раю.

Этим трем Элмер завидовал, уважая их; четвертому завидовал с лютой ненавистью.

Четвертым был Филипп Мак-Гарри, Арборская методистская церковь.

Доктор философии, преподаватель экономики и философии Чикагского университета, Филипп Мак-Гарри - только все, кто его любил, как миряне, так и собратья-священники, называли его "Фил" - в свои тридцать пять лет был известен всей методистской церкви Америки как enfant terrible. Все дочерние издания "Защитника" по всей стране восхищались им и кудахтали, словно нежные и встревоженные наседки, по поводу его частых выходок. Его обвиняли во всякой и всяческой ереси. Он никогда не пытался ничего отрицать и, как было известно, бесспорно признавал один-единственный догмат - духовное водительство Иисуса, о божественном происхождении которого высказывался довольно-таки неопределенно.

Это был коренастый, улыбчивый мужчина, страстный любитель бокса, неспособный даже на похоронах со вздохом прошептать: "Увы, сестра!…"

Он критиковал всё и вся, критиковал даже епископов за то, что они слишком толсты и честолюбивы и в разгар жестокой забастовки позволяют себе мямлить о милосердии. Он критиковал - довольно, впрочем, добродушно - общественного деятеля, просветителя и неразборчивого филантропа Отто Хикенлупера, с его клубами по изучению Карла Маркса и воскресными вечеринками для одиноких коммивояжеров.

- Вы парень ничего, Отто, - говорил ему доктор Мак-Гарри. И как! Во всеуслышание на очередном заседании в понедельник. - Намерения у вас хорошие. Жаль только, что вы из этих чертовых филантропов!

"Чертовых! И это - на людях! Ничего себе…" - возмущался преподобный Элмер Гентри.

- Вся эта ваша возня в Центральной, Отто, - не унимался доктор Мак-Гарри, - не что иное, как мелочная опека. Прикармливаете свою драгоценную паству, а сами держите ее в повиновении. Болтаете о социализме, пацифизме, расписываете это все до небес, но при этом непременно объясняете, что реформы должно проводить своевременно, иными словами - никогда, и то лишь с любезного разрешения Рокфеллера и Генри Форда! Я всегда подозревал, что за вашей деятельностью кроется низкий замысел - заманить бедных простаков в церковь, пусть даже методистскую!

Собрание духовных особ разразилось бурными воплями:

- Да, конечно, в этом и есть наша цель…

- Интересно знать, зачем же вы сами состоите в методистской церкви, если считаете делом второстепенным привлечение…

- Ну, а вы-то сами, проповедник евангелия, - вы о чем печетесь, если не о религии?

Собрание в это утро грозило безудержно отклониться от вопроса об использовании в церковных печах мелкого угля и подойти к вопросу о том, что действительно думают священники о богословских проблемах в целом, когда не стоят перед своей паствой и когда их слова не заносят в протокол.