- Ну что вы, Элмер! Я ей не пара. Ей нужен парень ученый, вроде вас, чтобы одеться умел и ввел бы ее в общество - ну и все такое.

- Но она и самому-то тебе, кажется, нравилась не на шутку, а? Да и как же иначе! Второй такой девушки во всем мире нет! Влюблен был в нее?

- Да, пожалуй, что так. Я… А-а, да что там - не ровня я ей, и все тут. Благослови ее бог!

За спиною Элмер говорил о Флойде как о своем будущем кузене, не переставал во всеуслышание твердить о том, как привязан к нему, восхищаться его достоинствами и прекрасным пением (Флойд Нейлор пел приблизительно так, как и полагается петь Флойду Нейлору). Да, Элмер говорил о Флойде как о своем будущем кузене - Элмер просто наглядеться не мог на него!

Он всячески расхваливал Лулу и Флойда друг другу, прибегая к всевозможным ухищрениям, чтобы почаще оставлять их наедине, а сам возвращался и наблюдал за ними в окно. Но они, к величайшей его досаде, просто сидели и мирно болтали.

Перед пасхой он провел в Шенейме целую неделю. Шенеймские баптисты с их нелюбовью к католической обрядности не придавали особенного значения пасхе как таковой, именуя ее "праздником воскресения Христова". Тем не менее они отнюдь не были намерены отказывать себе в ежедневных молитвенных собраниях в течение недели, известной еретикам под названием "святой недели". Элмер жил у Бейнсов и не покладая рук трудился, борясь с грехом, а также с опасностью оказаться связанным узами брака. Он был так вдохновенно красноречив, что вывел на стезю добродетели двух шестнадцатилетних девушек и вернул в лоно церкви престарелого грешника, притчу во языцех всей округи, большого любителя яблочной водки, - душу которого не удавалось спасти вот уже целых два года.

К этому времени Элмер знал уже, что хотя Флойд Нейлор в общем-то и не девственник, но решимость его - а следовательно, и его победы - гораздо скромнее его желаний. И Элмер задался целью устранить это несоответствие. Он увел Флойда в поле и, благодушно заметив сначала, что духовному лицу, в сущности, не следовало бы говорить о таких вещах, пустился рассказывать о своих амурных похождениях, пока у Флойда не разгорелись жадно глаза. Потом, смущенно хихикая, Элмер показал ему свою "коллекцию художественных фотографий".

Флойд так и пожирал фотографии голодными глазами; Элмер одолжил ему их на время. Это произошло в четверг.

Наряду с этим Элмер на всю неделю лишил Лулу своих ласк, по которым она изнывала, так что она уже была на грани отчаяния.

В пятницу, заменив вечернюю службу утренней, он условился с Лулу и Флойдом устроить вечером ужин на свежем воздухе в сикоморовой роще, недалеко от фермы Бейнсов. Он описывал этот пикник в таких радужных и идиллических тонах, что Лулу повеселела. По дороге в рощу, шагая с корзиночкой в руках рядом с ним и немного отстав от Флойда, она вздохнула:

- Отчего ты так холоден со мной, дорогой мой? Опять я в чем-то провинилась?

"Получай же, на тебе!" - злорадно подумал Элмер.

- Слушай, не скули ты все время, ради бога! - грубо сказал он. - Неужели раз в жизни не можешь доказать, что у тебя есть мозги, ну хотя бы куриные?

Когда они расположились ужинать, она с трудом сдерживалась, чтобы не расплакаться.

Когда они кончили, уже стемнело. Они сидели молча; Флойд поглядывал на Лулу, не понимая, отчего она так грустна, украдкой переводил взгляд на ее хорошенькие ножки.

- Схожу-ка я домой, набросаю кое-что для завтрашней проповеди, - сказал Элмер. - Нет, нет, вы меня подождите тут. На свежем воздухе оно приятней. Через полчасика вернусь.

Он удалился, тяжело шагая, с шумом раздвигая кусты, потом неслышно прокрался назад и притаился за сикомором, недалеко от Лулу и Флойда. Он был горд собой. Дело шло на лад. Лулу уже плакала навзрыд. Флойд утешал ее:

- Что с тобой, моя хорошая? Что случилось? Расскажи мне!

Флойд подвинулся ближе (Элмер едва видел их в сумерках), и она склонила головку на плечо своего друга.

Теперь Флойд осушал ее слезы поцелуями, а она, вероятно, прижалась к нему. Во всяком случае, до Элмера донеслось сдавленное:

- Ах, не надо меня целовать, нельзя!

- Элмер говорит, я должен относиться к тебе как к сестричке и мне можно тебя поцеловать… О господи, до чего же я тебя люблю, Лулу!

- Нет-нет, нельзя!

Наступило молчание.

Элмер сломя голову бросился на ферму, разыскал у амбара старосту Бейнса и грозно потребовал:

- Ступайте за мной! Я хочу, чтоб вы видели, чем Лулу занимается с Флойдом. Фонарь оставьте. У меня есть свой, электрический.

Он сказал правду. Он действительно купил себе электрический фонарик специально для этой цели. У него был даже револьвер в кармане.

Когда Элмер и ошеломленный Бейнс выскочили из-за деревьев, пучок света от электрического фонаря выхватил из темноты Лулу и Флойда, слившихся в долгом поцелуе.

- Вот вам! - оскорбленно загремел Элмер. - Теперь вы видите, почему я не решался обручиться с этой женщиной! Я это с самого начала подозревал. О мерзость, мерзость! И та, что свершила ее, да будет отвергнута!

Флойд вскочил, словно разъяренный пес. Элмер, несомненно, мог бы и сам справиться с ним, но его опередил староста Бейнс. Сбив Флойда с ног одним страшным ударом кулака, староста повернулся к Элмеру со слезами на глазах - то были первые слезы со времен его детства.

- Простите меня и моих близких, брат! Мы согрешили против вас. Эта женщина будет страдать за это до конца дней своих. Никогда больше не переступит она порог моего дома. Клянусь богом, она выйдет замуж за Флойда. За самого безмозглого, бестолкового, никудышного остолопа во всей округе.

- Я ухожу. Я этого не вынесу. Пришлю вместо себя другого пастора. Никогда больше никого из вас не хочу видеть, - сказал Элмер.

- Я понимаю вас, брат. Простите нас, если можете.

Староста плакал - плакал скупыми, мучительными слезами обиды и гнева.

Последнее, что увидел Элмер в свете электрического фонарика, была Лулу, сжавшаяся в комочек, вобравшая голову в плечи - Лулу, с лицом, обезумевшим от страха.

Шагая вечером обратно в Вавилон, Элмер радовался своему освобождению гораздо меньше, чем ожидал. Тем не менее он мужественно заставлял себя вспоминать надоедливую болтовню Лулу, ее беспросветное невежество, ее приторные ласки, ее провинциальную серость, - все, от чего он так счастливо избавился.

Прожить с ней всю жизнь… Да ведь она связала бы его по рукам и ногам!… Никогда не сумела бы помогать ему, улещая прихожан. А ведь его могут назначить и в большой город с шикарной церковью. Господи!… Да как же ему не радоваться, что он выпутался из этой истории! И потом! Ей же самой будет лучше. Они с Флойдом гораздо больше подходят друг другу…

Он знал, что единственная слабость декана Троспера - привычка допоздна зачитываться по вечерам, вот почему он смело ворвался к декану в дом непозволительно поздно - в одиннадцать часов вечера. На протяжении последней мили он героически подавил в себе радостное возбуждение и так прочно вошел в роль обманутого и удрученного изменой юноши, что даже сам поверил в это.

- Ах, как вы были правы насчет женщин, господин декан! - скорбно возопил он. - Случилось нечто ужасное. Мы - я и отец моей невесты - только что застали ее в объятиях другого - местного сердцееда, распутника, каких мало. Я туда ни за что не вернусь, даже ради пасхальной службы! Ее отец, и то меня понимает… Хотите - можете его спросить!

- Что ж, чрезвычайно прискорбно это слышать, брат Гентри, сочувствую вам. Я и не думал, что вы способны так глубоко переживать. Не преклонить ли нам колени, не обратиться ли к господу с мольбой об утешении? А на пасху я пошлю туда брата Шалларда - кстати, и паства ему знакома.

Стоя на коленях, Элмер сообщил богу, что гак гнусно, как с ним, еще не обходились ни с одним человеком в мире. Декан внимал ему весьма сочувственно.