- М-да… А все же он как будто симпатичный малый! - Мистеру Стайлсу было явно не по себе. - Хотя, если правда, что он действительно безбожник, этого, думаю, так оставить нельзя.

- Устроит вас, если я в эту пятницу приглашу вас, нескольких старост и Шалларда пообедать в отдельном кабинете Спорт-клуба?

- Ну что ж…

Фрэнк был настолько простодушен, что потерял самообладание, когда Элмер начал запугивать и орать на него, грозно надвигаясь всею своею массой, в то время как его же, Фрэнка, собственные старосты почтительно ловили каждое слово Элмера. В запальчивости позабыв всякую осторожность, Фрэнк тоже раскричался и выпалил, что отрицает божественное происхождение Иисуса Христа, что не уверен в существовании загробной жизни, не уверен даже в существовании какого-то определенного бога!

- Почему, в таком случае, вы не сложите с себя сан, мистер Шаллард? - резко перебил его мистер Уильям Дмлинджер Стайлс. - Добровольно, не дожидаясь, пока вас выгонят.

- Потому что я еще не уверен… Да, я считаю, что наши церкви в их нынешнем виде так же нелепы, как вера в колдовство, и все-таки я убежден, что можно создать церковь, свободную от суеверий, церковь, которая будет помогать нуждающимся, даст народу то мистическое нечто, которое сильнее разума, то чувство душевного подъема, которое возникает, когда люди едины в своем поклонении неведомой силе добра. О себе лично могу сказать, что мне будет одиноко в мире, где нет ничего, кроме унылых дискуссионных клубов. Я думаю, по крайней мере пока еще, что у многих душ есть потребность поклоняться чему-то, пусть это даже будет красивый обряд…

- "Мистическая потребность поклоняться"! "Неведомая сила добра"! Слова, слова и слова! Сахарная водичка! - загремел Элмер. - И это при том, что вам уж дан величественный и вполне конкретный образ, достойный поклонения и подражания, - образ Иисуса Христа! Извините, что я вмешиваюсь, господа, но мне - не как священнику, а просто как смиренному и благочестивому христианину - физически тошно, когда кто-то начинает воображать: он-де так много знает, что может выкинуть в окошко самого Христа - Христа, в которого столько веков верит весь цивилизованный мир, - и пытается заменить его набором пустых фраз! Простите, мистер Стайлс, но в конце концов религия - дело серьезное, и если мы вообще решаемся называть себя христианами, то обязаны признавать существование бога доказанным фактом. Еще раз прошу извинить.

- Пожалуйста, доктор Гентри, пожалуйста. Вполне понимаю ваши чувства, - сказал Стайлс. - И - хоть я и не авторитет по части духовных дел - не только понимаю, но и разделяю их. Полагаю, что и остальные господа тоже… Ну-с, Шаллард, а с вами так: можете придерживаться каких угодно взглядов, но только не на нашей кафедре. Почему бы вам не уйти тихо и мирно, пока мы сами вас не выбросили вон?

- Не имеете права! Для этого требуется решение всего прихода!

- Ничего, не волнуйтесь. Будет и решение всего прихода! - пообещал староста Уильям Доллинджер Стайлс.

- Что будем предпринимать, дорогой? - устало спросила Бесс. - Я, конечно, всегда и во всем с тобой, но давай-ка смотреть на вещи практически. Может, проще и лучше будет все-таки уйти самому?

- Что я такое сделал, чтобы уходить? Я жил честно. Я не лгал, не подличал, не крал. Я проповедовал творческую мысль, счастье, справедливость, стремление к правде. Я, конечно, не бог весть какой мудрец, но мои люди все-таки узнали от меня, что есть на свете такие науки, как этнология [193] и биология, такие книги, как "Этан Фроум" [194], "Отец Горио", "Тоно Бенге" [195], "Иисус" Ренана, что вовсе не грешно смотреть на жизнь открытыми глазами…

- Милый, я ведь сказала: будем рассуждать практически!

- А, черт, не знаю! Думаю, что смогу устроиться на работу в Благотворительное общество - их генеральный секретарь, насколько я знаю, настроен достаточно либерально.

- Ужасно не хочется совсем порывать с церковью. Понимаешь, для меня это вроде как родной дом. Может, стоит попытаться перейти к унитарианцам?

- Чересчур респектабелен. Боюсь. Все те же старые освященные временем фразы, от которых я пытаюсь избавиться и, наверное, так и не сумею.

Чтобы решить, достоин ли Фрэнк звания священника, было созвано общее собрание прихожан, которым Стайлс доложил, что Фрэнк выступает против религии вообще. Многие его приверженцы, которых до сих пор ничуть не смущало то, что они слышали собственными ушами, мгновенно прозрели и увидели, что Фрэнк - опасный субъект, вполне способный нанести урон всемогущему богу.

Перед собранием одна женщина, которая была еще по-прежнему расположена к Фрэнку, тревожно убеждала его:

- Ах, неужели вы не понимаете, какое ужасное дело совершаете? Подвергать сомнению божественное происхождение Иисуса! Боюсь, что вы причините религии непоправимый ущерб. Если б вы только смогли открыть глаза и понять… если б вы знали, чем была для меня религия в минуты отчаяния! Не знаю, что стало бы со мной, когда я болела тифом, если б не это утешение! Вы же все понимаете и все можете, когда захотите. Почему вы не сходите к доктору Дж. Просперу Эдвардсу? Поговорите с ним по душам. Он старше вас, он доктор богословия, у него такой огромный приход… Я уверена, что он сумеет показать вам, в чем ваши заблуждения, и тогда все снова станет просто и ясно!

Приехала сестра Фрэнка - ныне супруга адвоката из Экрона. Когда-то им с Фрэнком так славно жилось в тепличной, мирной обстановке отчего пасторского дома! Они играли в церковь - куклы и солонки были прихожанами. Вокруг всегда были книги, такие привычные, а за столом они слышали, как гости отца - священники, юристы, политики - беседуют о высоких материях.

- Знаешь, Бесс, - волновалась сестра, - Фрэнк ведь и половины того не думает, что говорит. Он просто любит порисоваться! Он даже сам не знает, что в душе он добрый христианин. Такой был набожный в молодости - председатель местного отделения С. М. Б., - просто не может быть, чтобы он отошел от Христа и ударился во всю эту муть, которую никто не принимает всерьез, кроме всякого долгогривого отребья! Он прямо разбивает сердце отцу! Нет, пора потолковать по душам с милым братцем и привести его в чувство!

Как-то на улице Фрэнку встретился знаменитый доктор Мак-Тайгер, пастор пресвитерианской церкви на Ройял-ридж.

Доктор Мак-Тайгер родился в Шотландии, учился в Эдинбурге и втайне - хоть и не делая из этого особого секрета - презирал все американские институты и семинарии, а заодно и выпускников. Это был огромный мужчина, нетерпеливый и бесцеремонный, славившийся тем, что читал бесконечно длинные проповеди.

- Говорят, молодой человек, - рявкнул он Фрэнку, - вы прочитали от корки до корки книжонку о дохристианских таинствах, решили, что наши собственные доктрины - несвежий товар, и теперь собираетесь разделаться с церковью! Не будьте же столь бессердечны! Как бедной церкви отныне ковылять по своей стезе, утратив такого титана мысли, как вы, приятель! Жаль, что, открыв для себя столь ценное явление, как ученые занятия, вы не сумели набраться хотя бы столько учености, чтобы понять, что по несравненной милости божией древние и разрозненные религии со временем объединились в одно гармоническое и совершенно целое - христианское братство. Уж и не знаю, что более характерно для вас, молодой друг мой: невежество в области церковной истории или отсутствие чувства юмора! Идите же и не грешите более.

А от Эндрю Пенджилли пришло нацарапанное дрожащей рукой потрясенное письмо, в котором он умолял Фрэнка не изменять вере, не предавать вверенную ему паству во власть дьявола. Вот это было больно.