Однако столь быстрое триумфальное шествие войск создало для Зиапа проблемы с тыловым обеспечением. Углубившись в Лаос, он не мог набирать носильщиков среди лаосцев, испытывавших отвращение к тяжелому физическому труду и еще в большей степени – чувство ненависти к вьетнамцам. Ко всему прочему приближался юго-западный муссон, во время которого снабжение войск могло и совсем прекратиться, а здоровье бойцов, застигнутых сезоном дождей в полевых условиях, – ухудшиться. 7 мая 312-я и 316-я дивизии начали отоходить в направлении Вьетнама. В Лаосе, с целью проведения диверсий, вербовки проводников и агентов среди местного населения и создания запасов продовольствия, остались только части 308-й дивизии. Закончился еще один сезон войны. В мае 1953 года на место генерала Салана назначили генерала Анри Наварра. Салан же, отбыв на родину, получил за “достижения” в Индокитае четвертую генеральскую звезду, как в свое время Валлюи и Карпантье.
То, как Зиап спланировал и провел “зимне-весеннюю” кампанию 1952 – 1953 гг., свидетельствовало о том, что он становился зрелым полководцем. Он наконец усвоил первый принцип стратегии – использовать собственную силу против слабых мест неприятеля, одновременно сводя на нет усилия противника и не подставляя под его удар своих слабых мест. Выманивание французов с сильной позиции в Тонкинской дельте за счет угрозы их союзникам ставило врагов Зиапа перед выбором. Французам приходилось либо с большой опасностью для себя защищать союзников и принадлежащую им территорию, либо позволить себе потерять и то и другое без борьбы.
Изучение кампании 1952 – 1953 гг. дает возможность отметить рост Зиапа как стратега. Прежде всего, строя планы боевых действий на военный сезон 1952 – 1953 гг., он заглядывал вперед, прикидывая, что предстоит осуществить в 1953 – 1954гг. и даже позднее. Цель операций, проводимых им в 1952 – 1953 гг. – захвата Нгья-Ло, наступления на Черной реке, вторжения в Лаос, – состояла в том, чтобы отторгнуть от французов их сторонников, тайцев и лаосцев, и использовать их земли в качестве плацдарма для предстоящих кампаний – кампаний на истощение сил противника. В обеих операциях по вторжению в Лаос чувствуется выдержка стратега, нацеленного на долгосрочную перспективу, чего совершенно не ощущалось в Зиапе прежде. А ведь именно то, что Зиап нашел силы сказать себе: “А я подожду”, именно “непрямой подход”, избранный им в борьбе с противником, в наибольшей степени всполошил французов и стал косвенной причиной их окончательного поражения при Дьен-Бьен-Фу.
В кампании 1952 – 1953 гг. стратегии Зиапа оказалась свойственна определенная утонченность – его атаки на Фат-Дьем и в Анна-ме в декабре 1952-го и январе 1953-го. При этом Зиап не преследовал цели захватить города, которые атаковали его бойцы. Угрозой Фат-Дьему и Ан-Ке, созданной как раз накануне широкомасштабного вторжения в соседнюю страну, он как бы предупреждал французов, что они не могут воспользоваться всеми имеющимися у них резервами для отражения его наступления на Лаос. И они правильно поняли адресованное им “послание”. Вне зависимости от масштабов вторжения, у французов отсутствовала возможность сосредоточить все силы в Лаосе, поскольку противник сохранил способность в любой момент атаковать на каком угодно другом участке их обороны. Из всех имевшихся в распоряжении Салана двадцати пяти или даже тридцати батальонов он не мог направить для защиты Лаоса более половины. Так или иначе, французский командующий не посмел оголить оборонительные рубежи в дельте и в других критических точках, лишив себя резервов.
Отвлекающие атаки коммунистов обладали для них еще одной, дополнительной ценностью, поскольку служили чем-то вроде “упреждающих маневров”, еще сильнее сковывавших инициативу неприятеля. Наступления на Фат-Дьем и Ан-Ке оказались вполне успешными “упреждающими маневрами”. Теперь-то уже известно, что 30 декабря 1952-го, сразу же после атаки на Фат-Дьем и до нападения вьетминьцев на Ан-Ке, Салан издал директиву № 40. Ею предписывался захват Дьен-Бьен-Фу 10 января 1953-го, что должно было стать перавым шагом на пути к восстановлению французского контроля над территорией тайцев‹8›. Атака Зиапа на Ан-Ке сорвала планы противника. Силы, которые в ином случае отправились бы на овладение Дьен-Бьен-Фу, пришлось посылать в Аннам.
И наконец, по тому, как строил свою стратегию Зиап в 1952 – 1953 гг., становится понятно: он осознал, до какой степени изменилось в его пользу “соотношение сил”, убедился, что долгожданная третья фаза революционно-освободительной войны наступила и пора переходить к Всеобщему контрнаступлению. Французы утратили инициативу. Они еще сохранили способность осуществлять вылазки из-за периметра линии де Латтра, но теперь, в 1952-м, любые операции с внешней стороны укрепленного рубежа оказывались сопряженными для них с большой опасностью. Поражение французов стало лишь вопросом времени. В ретроспективе любая ситуация всегда понятнее и проще, гораздо труднее разобраться в том, что происходит здесь и сейчас. Поскольку Зиапу удалось сделать это, он вполне заслуживает права считаться зрелым командующим.
Однако задачи полководца не ограничиваются одной лишь выработкой стратегии и составлением планов. Нужно уметь воплощать свои идеи в жизнь – то есть быть еще и тактиком. Одним из признаков хорошего тактика является умение передвигаться быстро и появляться в нужном месте неожиданно, постоянно опережая противника, не давая ему возможности грамотно выстраивать оборону и наносить ответные удары. И как тактик Зиап во время кампании 1952 – 1953 гг. вполне заслужил отличной оценки. Скрытностью и стремительностью его части обескураживали командование неприятеля. В октябре Салан потерял Нгья-Ло, ключевой населенный пункт между Красной и Черной рекой, поскольку не успевал адекватно среагировать на действия коммунистов. В конце октября в жертву стремлению французского военного руководства замедлить продвижение войск Зиапа на Черной реке был принесен 6-й колониальный парашютный батальон. В декабре, во время марша на Лаос, равно как и на обратном пути, вьетминьцы почти не встретили сопротивления, поскольку французы постоянно опаздывали. То, с какой скоростью продвигались войска Зиапа во время второго вторжения в Лаос, заслуживает всяческих похвал. Полки Вьетминя преодолевали в день по тридцать – тридцать пять километров по извилистым горным тропам Лаоса, и это с учетом примитивной и неуклюжей организации тыла, при которой для снабжения войск приходилось использовать 200 000 “кули”. Интересно, что, когда 300 защитников Муонг-Куа оказали неожиданное сопротивление 312-й дивизии, Зиап, в лучших традициях Джорджа Паттона, оставил у форта группу сдерживания, приказав остальным частям дивизии незамедлительно продолжать марш на Луанг-Прабанг.
Быстрота передвижения сил Зиапа внесла сумятицу в действия французского командования, которое не успевало контролировать быстро менявшуюся ситуацию и принимать сообразные меры для ее исправления. Как мы помним, сначала Салан собирался оборонять Сам-Нёа и только потом, явно с опозданием, приказал гарнизону отступать. Затем он намеревался защищать Сиенг-Куанг и лишь в самый последний момент отказался от своего плана и отвел батальоны на базу в Плэн-де-Жарр. Такую же нерешительность проявили французы в Луанг-Прабанге. Вторжение в Лаос представляло собой настоящий блицкриг, правда на индокитайский манер. Здесь не было тысяч танков и сотен самолетов штурмовой авиации – только тысячи неутомимо шагавших вперед пехотинцев, за которыми следовали десятки тысяч носильщиков, сгорбившихся под тяжестью поклажи.
Другим аспектом Лаосской операции, показывающим в Зиапе качества умелого тактика, является продемонстрированная им гибкость, умение грамотно расположить свои войска, а затем управлять ими, корректируя их действия в зависимости от изменения ситуации. Благодаря этому Зиап получил возможность нацелить удар 312-й дивизии на Луанг-Прабанг, 316-й – на Сам-Нёа, а 308-ю направить либо на базу в Плэн-де-Жарр, либо – в зависимости от реакции противника и от результатов первых боев – на Вьентьян. “Железная дивизия”, 308-я, была в этом плане “гибкой” дивизией, которую можно было использовать как для атаки на объекты на центральном направлении наступления, так и для оказания помощи подкреплениями двум фланговым дивизиям. Зиап принял окончательное решение о том, как следует распорядиться силами 308-й дивизии, только тогда, когда 19 апреля французский гарнизон Сиенг-Куанга передислоцировался в лагерь на Плэн-де-Жарр. Салан пошел на такой шаг ввиду угрозы, которую создавала 308-я Вьентьяну. Только тут Зиап сделал завершающий тактический ход. Он увидел, что 312-я дивизия, за исключением отряда, оставленного для блокирования Муонг-Куа, может окружить и связать действия трех французских батальонов в Луанг-Прабанге, хотя последних и поддерживали многочисленные лаосские части. С другой стороны, осада гарнизона базы в Плэн-де-Жарр, состоявшего из десяти – двенадцати батальонов, потребовала бы привлечения в дополнение к 316-й также частей 308-й дивизии. В результате основные силы французов в Лаосе оказались заперты превосходящими их войсками Вьетминя в двух точках, в Луанг-Прабанге и в укрепленном лагере на Плэн-де-Жарр.
