Спровоцированная либералами революция разразилась по всей стране, вспыхнули восстания в армии и на флоте. В результате Россия была вынуждена подписать позорный мир с Японией, а царь поставлен перед необходимостью издать Манифест 17 октября 1905 года, означавший разрыв с многовековой русской традицией. Оппозиция получила долгожданную свободу слова, ставшую тем кислородом, при котором огонь революции разгорался все сильнее.

Тем не менее, либералам всего этого было уже мало. Их интересовала только власть и деньги, и в феврале 1917 года во время тяжелейшей Первой мировой войны они вновь разыграли революционную карту, организовав в столице массовые рабочие волнения. На этот раз самодержавие было сметено, но при этом возник взрыв народного негодования такой силы, что вместе с царем в небытие были отправлены и либералы, и помещики, и капиталисты. Как говорится, посеявший ветер пожнет бурю.

Юрий ЖИТОРЧУК,

кандидат физ.-мат. наук

Недавно мне попалась уникальная книга мемуаров участника обороны Брестской крепости танкиста Александра Чернова «Гарнизон отважных» - Саратов: Саратовское книжное издательство, 1959. Я знакомлюсь с ветеранскими мемуарами вот уже 31-й год, с 12-летнего возраста, но за это время мне впервые попались мемуары участника обороны Брестской крепости.

Несмотря на свой небольшой объем (около 100 страниц) книга очень информативна и развеивает многие мифы об обороне Брестской крепости, вошедшие в оборот советской историографии и научно-популярной литературы.

Так например, автор, не акцентируя на этом внимание, опровергает один из главных мифов о том, что якобы вся тяжелая боевая техника запертой в крепости 42 стрелковой дивизии была уничтожена в первый же день войны. Из описанных им боевых эпизодов первых двух недель обороны следует, что в распоряжении защитников крепости находилось не менее десяти танков – это практически весь штатный комплект танков бронебатальона стрелковой дивизии (кроме танков в его состав входило 10-15 пушечных бронемашин). Также сохранилось и определенное количество зенитных автоматических пушек калибра 37 мм. В один из налетов немецкой авиации на глазах автора их огнем было сбито два немецких бомбардировщика.

Также автор рассеивает миф о полной блокаде крепости, якобы не давшей возможности частям 42 сд вырваться из нее. На самом деле первые две недели боев командование осажденных и не планировало прорыва, ведя жесткую оборону и надеясь на деблокаду извне.

В общем, книга очень интересная. Ее тираж 30 тысяч экземпляров, что позволяет надеяться вам найти ее в какой-нибудь крупной московской библиотеке. Ведь дошел же, по меньшей мере, один из ее экземпляров до Севастополя, находящегося от Саратова в 2500 километрах.

Константин КОЛОНТАЕВ

(Продолжение. Начало в №3)

Группа москвичей пишет мне: «На вас обрушиваются противники в Интернете. Их много, их полчища…»  Господь с вами, друзья! Какие полчища? Вы же сами  пишете через несколько строк: «Не обращайте на них внимания. Ведь у Вас гораздо больше друзей». Вот именно. Со мной солидарно весьма отрадное большинство. Из около 200 с лишним откликов на эту статья, пожалуй, не больше 20-30 возражений. Но КЮ о том же: «Ох, и расшевелили Вы осиное гнездо!». Да не осы это, приглядитесь: бабочки, стрекозы и божьи коровки. Машут крылышками и порхают с цветка на цветок, собирают ценнейшую для пропитания пыльцу, одних вовсе не слышно, от других доносится лёгкий шелест.

Вот прошелестел крылышками  Анатолий Ракитин: «Бушин – это беспородная моська, лающая на Королевского Дога» . Он уверен, что Пастернак был бы польщен званием дога. Что на это можно ответить? У меня на даче три брошенных кем-то, скорей всего такими вот, для кого это как ругательство, беспородных моськи. Я в них души не чаю, и они меня любят. Я им передал, что меня зачислили в их компанию. Ужасно были рады. Прыгали, визжали, отчаянно виляли хвостами. Спрашивали адрес Ракитина, хотят  телеграммку отбить. Я дал: «Москва. Институт судебной психопатологии им. В.П.Сербского. До востребования. Стрекозлу Ракитину». Побежали на почту. Ждите, Толик. Наверняка уж так на радостях облают…

В чистом поле под ракитой

Стрекозёл лежит убитый…

А ПРОСТО Я, радостно потирая передними лапками, стыдит меня за «композиционный перекос». Верно. Но я и сам вижу. В статье было шесть главных персонажей, а осталось только два, по выражению Е.Л., «два инородца», остальные персонажи пали жертвами догмата «свобода без границ» (ведь его адепты есть всюду). Они сознательно придали статье такой характер.

Кроме того, прозорливец Я по поводу приведенных мной строк Мандельштама «Нет, не спрятаться мне от великой муры/За извозчичью спину Москвы», в предвкушении торжества потирая уже и передними и  задними лапками, вопрошает: «По какому изданию цитируете, батенька? У поэта иначе : «За извозчичью спину – Москву». Ну, тут не всё благодатно. Во-первых, меня это ещё более огорчает: значит, поэт почему-то считал не только «спину» (а что это?) нашей столицы извозчичьей - саму столицу такой «спиной». Странно. Как гражданина и москвича меня это коробит. Представьте себе чувства француза, которому говорят, что Париж это задница. Или англичанина – что Лондон это брюхо. Хотя да, есть книга «Чрево Парижа», но это о рынке. Тем не менее, спасибо за поправку. Точность – превыше всего.

А цитировал я, за неимением под рукой Мандельштама, по «Мемуарам» Э.Герштейн. Там на странице 439 именно так. Я знал, конечно, что это источник не совсем доброкачественный. В самом деле, например,  на стр.14 Эмма Григорьевна писала, что её отец до 1929 года был главным врачом больницы, но после «беспартийный уже не мог занимать административной должности». Никак не мог! Это-де было немыслимо! И он стал всего лишь заведующим отделением. Так ли? Можно вспомнить немало фактов, опровергающих это. Допустим, даже в 1928 году не главным врачом, а начальником Генерального штаба был назначен Б.М.Шапошников – не только беспартийный, но еще и полковник царской армии. Позднее Л.А.Говоров, тоже бывший царский офицер, но еще и командир батареи в армии Колчака, даже будучи уже генерал-лейтенантом и командующим фронтом, оставался беспартийным. К тому же беспартийность не помешала ему до войны окончить две военных Академии, а во время войны – получить два ордена Ленина. Будучи членом Союза писателей, Герштейн могла бы знать и о том, что СП СССР долгие годы возглавлял беспартийный Константин Федин, а СП РСФСР – беспартийный Леонид Соболев, «царский мичман», как он о себе говорил. Но что взять с Герштейн, она писала свои мемуары, когда ей было, пожалуй, за девяносто, и порой, увы…

Так вот, нам сказано, что в 1929 году отец был беспартийным. Однако на стр.244 мы читаем, что папа был не просто членом партии, а даже членом ЦК, и лечил членов правительства и «ездил на машине». На стр.261 он снова беспартийный. А на стр.352 его всё-таки выводят из состава ЦК. Хоть стой, хоть падай! Если уж мемуаристка путалась в  таком вопросе о своём родном отце, то… Да, я не должен был слепо доверять ей и в цитатах, пусть даже из её любимого поэта. Виноват, каюсь. И в благодарность пошлю вам, знаток поэзии, бочку прекрасных огурцов собственного посола с укропцем. Адресок! Однако… Вы хотите пригвоздить меня  цитатой из Лермонтова: «Не вы ль сперва так долго гнали?» Но - по какому изданию цитируете, батенька? У поэта иначе: «так злобно гнали». А ведь Лермонтов-то гораздо более доступен.

Но остаётся шорох о том, что мы «гнали» Пастернака. С другой стороны, Миша из Усть-Кута ласково прошелестел: «Автор статьи – пигмей и графоман без читателей. Насаждают его и Проханова, а Пастернака и Мандельштама просто читают». Не спорю, читают. Не отрицаю, я рядом с Мишей – гимпей и фрагоман, но кто нас с Прохановым насаждает? Да Александр  сам что хочет, то и насаждает на русской земле - газету, свои романы, Бондаренку, мистику, даже холм воздвиг, которому стоять тысячу лет. Он может кое-кого и на кол насадить. И насаживал – депутата-мгимошника Мудянского, пустозвона-банкрота Немцова, давно спятившего Жириновского, какого-то американиста Злобина… А меня лично всегда именно злобно гнали, вышибали, выставляли, вытуривали отовсюду, куда мне, ловкачу, удавалось пролезть: из либерально-еврейской «Литгазеты» и из патриотически-русской «Молодой гвардии», из опять же интернционально-еврейской «Дружбы народов» и из русофильского «Патриота»… И есть свидетели: А.Рекемчук, В. Оскоцкий, М. Земсков… А тов. Зюганов, объявив мои статьи «факелами борьбы», удостоив меня звания лауреата «Советской России» и «Правды», после этого подписал секретный протокол с тов. Чикиным, потом с тов. Шурчановым о запрете печатать меня, старого большевика, в этих большевистских газетах. Видно, уж очень не понравился ему мой совет не выставляться больше в президенты. Сколько можно!.. Впрочем, допускаю, что причина может быть ещё и в том, что в КПРФ теперь стали принимать таких, как кинорежиссёр Владимир Бортко, лютый антисоветчик. Об этом я приводил факты в статье «Наконец-то!», напечатанной в «Завтра». А совсем недавно, уже получив партбилетом с профилем Ленина на обложке, этот зюгокоммунист заявил: «Самый ненавистный человек для меня – Ленин! Он исказил Маркса и поголовно расстреливал население, в том числе - двух моих дедушек» (Экономическая газета, №34-35’07). Правда, до сих пор живы четыре бабушки: две по матери и отцу и две по отчиму, коим был знаменитый драматург Александр Корнейчук, но это не смягчает гнев зюгокоммуниста. Не удивлюсь, если Бортко станет членом Президиума ЦК. Ну, как такому новобранцу коммунизма читать мои статьи в «Правде» и «Советской России» в защиту Ленина!  Вот Зюганов и очищает для него атмосферу и создаёт климАт… А сколько то крутого кипятка, то кипящей смолы вылил на меня в своих газетах Владимир Бондаренко руками Николая Котенко, Бориса Славина, Куняева (раза два или три), кажется, ещё и Байгушева…Да и сам он и корежил мои статьи, оберегая Солженицына, и швырял меня с корабля современности в надлежащую волну. Как я выжил, сам не знаю, но совершенно облысел и утратил потенцию. А ещё в порядке гонений хотели у меня даже Шолоховскую премию отнять и передать Ване Савельеву, магистру государственного управления, но уж тут я упёрся… А вы говорите – насаждают! Я, конечно, не стал бы всё это вспоминать, если бы не такой напор с дубинкой в виде строки Лермонтова: «Вы гнали, а вас насаждают!»