То, что Р.К. Баландин скромно назвал «отчленением окраин»,  на самом деле было 3-й силой, победить которую белогвардейцы заведомо не могли, а большевики эту силу победили не только с помощью военных побед, но и с помощью того, что сумели убедить рядовых сторонников этой силы поддержать власть Советов. Р.К. Баландин в упор не видит того, что, например, Украина получила независимость на два года раньше Финляндии, что во время Гражданской войны и во время войны с Польшей Пилсудского на месте бывшей Российской империи (и бывшей Российской республики) юридически не было единого государства, не было единых вооруженных сил. Если бы большевики не провозгласили и не реализовали право наций на самоопределение, то белогвардейцы могли одержать если не полную, то частичную победу. В одних частях бывшей Российской империи были бы буржуазные государства типа Польши, Чехословакии, Черногории (здесь я отчасти повторяю слова самого же Р.К. Баландина), а в других - свои Ольстеры, Басконии, Корсики.

«Лозунг «Вся власть - Советам! - анархический» - это почти полностью неправда. Я допускаю, что многие рядовые граждане связывали с Советами не столько государственное управление, сколько общественное самоуправление (можно утверждать, что попытка утвердить общественное самоуправление была попыткой предугадать югославский самоуправленческий социализм). Но я уверен, что с началом Гражданской войны практически все сторонники Советской власти поддерживали жесткое государственное управление.

«Никакого свержения капитализма и установления социализма не произошло ни в октябре 1917 г., ни в последующие десятилетия». Осуществленная после продолжительных переговоров с предпринимателями в 1918 г. национализация как раз и была свержением капитализма. Неужели Р.К. Баландин этого не понимает?

О.П. БРЯНСКИЙ, г. Екатеринбург

Телеигра "Что? Где? Когда?" начиналась с умных вопросов, требовавших от соревнующихся не демонстрации памяти, а шевеления извилинами. За 40 сек. можно было проанализировать ситуацию вопроса, за 12-13 сек. синтезировать суть ответа и за 2-3 сек. чётко сформулировать его. В одном из туров игры ведущий Ворошилов, продемонстрировав фотографию совершенно безлюдного центра Москвы, снятую с колокольни Ивана Великого, сказал: "Снимок сделан перед прибытием Александра III в Успенский собор на коронацию. Вопрос: "Куда девалось население Первопрестольной?". Команда знатоков решила, что москвичей разогнали жандармы. Поскольку ещё в начале 1950-х гг. я занимался фотографией аппаратами собственной конструкции (весьма примитивными), ответ (на диване) нашёлся сразу. Интрига исторического снимка обусловлена очень низкой в XIX в. чувствительностью негативной фотопластинки. В момент снимка Москва жила своей обычной жизнью - проносились кареты, дрожки извозчиков, спешили разносчики, приказчики, летали галки, вороны и т.д., а на пластинке фиксировались лишь неподвижные, неизменные предметы  – здания, заборы, деревья. Исследование истории - то же всматривание в мгновенные события быстротекущего времени. Если рассматривать историю русской культуры бесчувственно, ничего кроме жандарма в ней не увидишь и не догадаешься, какой бурной повседневной жизнью жила моя Родина.

Такую вот бесчувственность продемонстрировал Н. Вельга в статье "О грамотности" ("Д", 350/2007). С удовольствием позиционировав себя как "знатока вопроса грамотности в Древней и Средневековой Руси", Вельга поспешил отметиться в пресловутой толерантности, мать её! Сей "знаток" Руси вещает: "Желание приукрасить собственную историю, показать величие и значимость предков весьма похвально и понятно, но ведь любые комплексы и в первую очередь национальные - губительны. Поэтому нельзя грешить то наивным высокомерием, то постыдным уничижением перед Западом или кем-либо ещё. Комплексы - детская болезнь, и взрослому человеку стыдно болеть детскими болезнями".

Желание приукрасить свою историю, действительно, понятно, но почему оно похвально? С чьей точки зрения? Не вставил ли Вельга эту "похвальность", чтобы замаскировать следующую за ней мыслишку? Мне, откровенно говоря, начхать на значимость предков Н. Вельги. Вполне возможно, что для Руси было бы гораздо лучше, если бы их вообще не было, но, что касается моих предков, то не поспешил ли этот потомок их стыдить? По одной из линий (малороссийское казачество) я знаю их непрерывно с самого начала XVII века. Они были не мальчиками с детскими болезнями, а зрелыми мужами с чувством ответственности за судьбу народа, к которому принадлежали. Никто из них не был ни богат, ни знатен, но они были грамотны и служили Отечеству, благодаря чему их имена и сохранились в документах. Мои предки с их национальными комплексами тысячи лет создавали это государство, а интернационалисты и толерантщики про...ли его за каких-то 70 лет и управились бы с этой задачей вдвое быстрее, если бы не помешало стальное упорство товарища Сталина. Безусловно, чередование высокомерия и уничижения - не лучший стереотип поведения. Здесь Вельга прав. Но вот британцы триста лет, а усанцы весь последний век без перерывов на самоуничижение выказывают отнюдь не наивное, а очень гипертрофированное высокомерие и почему-то ничуть не стыдятся его и не гибнут, как пророчествует русским Вельга. Значит, ошибся Вельга? Соврал! Высокомерие наивным вообще не бывает, наивной может быть гордость. Но почему же гордость - грех? Вот и В.И. Ульянов писал "О национальной гордости великороссов", правда, взяв в этой статье очень своеобразный предмет для гордости, но ведь от понятия национальной гордости, от её права на существование он не отказывался. Почему Вельга навязывается нам в исповедники и определяет, что грех, а что не грех для нации, привирая при этом? Да, ладно бы, грех перед кем-то конкретным за конкретное деяние (вроде, как мы, без вины виноватые, оказались в Катынском расстреле), а то вина вообще перед "кем-либо ещё"! Прямо-таки некий первородный грех вбивает Вельга в русские головы. Ещё один В.С. Гроссман отыскался!

Объясняю правильное понимание (это не самохвальство, это я у Р.Б. Ждановича заимствовал такую форму дискутирования) вопроса о "национальных комплексах". Нация устойчивая, самовоспроизводящаяся общность людей, сформировавшаяся на генетической основе в ходе исторического бытия этой общности на конкретной территории. Представители нации отчётливо ощущают свою личную причастность к этой человеческой общности через единство менталитета, а менталитет это и есть национальное своеобразие, квинтэссенция национального комплекса. Не бывает наций без национальной самобытности, без национальных комплексов! И самобытность эта охватывает не только покрой штанов, рецепты любимых пирогов и особенности охоты, а всё бытие нации. "Безнациональная нация" - это бред вроде "сухой воды" или "безалкогольной водки". Нация, по той или иной причине (например, под влиянием нашёптывания вельг) отказавшаяся от национального своеобразия, гибнет и становится субстратом для расцвета национальных комплексов иных наций, тех самых "перед кем-либо ещё", о которых вкрадчиво шепчет Н. Вельга. Пусть он лучше попробует пропагандировать свои представления албанцам в сербском Косово или "тиграм освобождения Тамил Илама".

Все три составляющих национального комплекса должны находиться в равновесии. Выпячивание генетической основы приводит к шовинизму, территориальных особенностей - к местечковой замкнутости, исторического своеобразия - к политизации и агрессивности. Знать своё территориальное и историческое своеобразие нужно, гордиться им - можно, потому что для самовоспроизводства нации оно нуждается в постоянном обозначении.

Несколько слов о преувеличении генетической составляющей национальных комплексов, так пугающем Вельгу и "кого-либо ещё". Эта составляющая, как и в психофизиологической наследственности индивидуума, образует не более 25% национального комплекса. Даже в наше время, в шенгенской Европе, национальная причастность не ставится никому в вину. Помню телеинтервью Мирей Матье на нашем телевидении. Наш журналистик жевал свою мочалу: "Вся Ваша жизнь прошла в песне. Можете ли вы сказать, что Ваша родина - песня?" Мирей, морщась, выслушала перевод и, вздёрнув носик, отрезала: "Моя Родина - Франция!!!" Браво, певица! Ещё одно наблюдение из трагических дней Беслана. Семилетний мальчик успокаивает мать: "Не плачь, мама. Я с тобой. Я же осетин!" Молодец, мальчик! Настоящим мужчиной растёт. Но, представьте, что русский малыш, спасшийся от гибели, а в той школе, открою секрет журналистики, были и русские, сказал бы маме: "Я же - русский!" Как взвился бы Вельга: "Это губительно!". Как билась бы в истерике вся журналистская ср...нь: "Открытые проявления русского фашизма!" "Даже семилетние мальчики твердят, что они русские, а ведь в этой школе были не одни русские!" "Проявления имперских комплексов!" Возникшее "дело" не ограничилось бы серией интервью с маститыми "правозащитниками". Последовало бы несколько заявлений правительств стран Запада "О серьёзной озабоченности", "Об угрозе демократии в России" и т. д. Но русский мальчик так не сказал бы, а если бы и сказал, его мама очень удивилась бы. Уж что-что, а преувеличение национально-генетической составляющей русским, сформировавшимся в сфере национально терпимой византийской культуры, никак не грозит. У русских даже термина для обозначения этой западноевропейской одури не было, пока французский солдатик Chauvin'e вместе со своим императором не попёрли через Неман прививать этим русским недоумкам толерантность.