Затем под фризом начали неясно вырисовываться гигантские колонны, стены с зияющими пропастями окон, циклопическая лестница, цоколь, сложенный из чудовищных каменных блоков… Меотида вставала перед ним величественным храмом, увенчанным гирляндой прекрасных женских тел, таких недостижимых и желанных, что Блейд застонал в смертной тоске, не в силах смириться с потерей. Потом белесая мгла закрыла храм, и странник навеки канул в нее, словно в воды Стикса, увлекаемый на дно тяжким золотым доспехом.

Путешествие в Меотиду завершилось.

В Меотиде первым его ощущением был звук, здесь запах. Его память еще хранила ароматы соленого морского ветра и слабое благоухание тела Гралии, которая стояла рядом с ним секунду — или вечность назад. Теперь их сменили запахи резиновой изоляции, металла и пластмассы, чуть затхлый сухой воздух подземелья наполнил легкие Блейда, словно мерно гудевшие вентиляторы силой прокачали его сквозь рот и гортань.

Он напряг мышцы и с изумлением убедился, что вполне владеет и чувствами, и телом. Обратный переход совершился на удивление легко; миг полета в туманной зеленоватой мгле, краткая потеря сознания и он дома. Может быть, те муки, что он претерпел, добираясь в Меотиду, были связаны с вредоносным влиянием мексиканского снадобья, которым пичкал его Лейтон? За два с лишним месяца организм должен был полностью очиститься от этой дряни… Пожалуй, так оно и есть, решил Блейд и поднял веки.

Перед глазами его болталось несколько проводов. Скользнув взглядом по разноцветным жгутам, он понял, что часть из них висит свободно, не касаясь его груди; остальные, как обычно, обвивали его обнаженные руки и шею. Блейд чуть склонил голову, поймав зрачками золотистый отблеск. Панцирь! Его царский доспех! Теперь чуткий слух разведчика уловил слабое позвякивание: грудь его вздымалась, и металлические кругляши контактов бились о пластины доспеха.

Значит, хотя бы часть боевого снаряжения последовала за хозяином… и сыну его в том, ином мире не носить золотой панцирь, драгоценный дар императора Райны. — Конечно, только сын, возмужав, мог бы надеть его — для Гралии он великоват… Ну, ничего! Ей остались шлем, меч и цепь с самоцветами — вполне солидные атрибуты царской власти. Шлем, меч и цепь… А еще воспоминания и дитя, плод любви, зреющей в её чреве…

Сам он помнил все, помнил отлично — с первой минуты, когда очнулся на скале близ Меота, и до последней, до своего отбытия с воинского схода под стенами Айдин-Тара. Эти воспоминания нельзя было назвать неприятными, но в этот миг, в секунду пробуждения в своем родном мире Блейд с пугающей ясностью осознал, что Меотида пребудет с ним до конца дней. Он станет тосковать по её равнинам и прибрежным утесам, у которых ласково шелестят волны, по лесам с горьковатым привкусом лавра, по мраморному Меоту, ступень за ступенью врезавшемуся в горный склон, даже по Голубому Дворцу…

О, Меотида, великолепная, утраченная навсегда! Блеск булатной стали, грохот копыт, бешеный скок мчащейся в атаку конницы, развевающиеся плащи, грозные и прекрасные женские лица… Гралия с каштановыми кудрями, черноволосая Харамма, огненно-рыжая Пэя, белокурая Бантала, златовласая Кария… И сотни, тысячи других!.. Боже, Боже, что он потерял!..

— Ричард! Ричард, очнитесь!

Внезапно Блейд понял, что его окликают. Подняв руки, он резким движением содрал провода, толкнул вверх колпак коммуникатора и поднялся. Его доспех лучился и сверкал в свете люминесцентных ламп, кольчужная юбка из вороненой стали охватывала бедра, на высоких сапогах позвякивали шпоры, широкий защитный пояс с чеканными серебряными бляхами подпирал ребра.

— О!

Его светлость отступил на пару шагов, потрясенный этим великолепием, этой королевской пышностью. Глаза под седыми кустиками бровей расширились, и сейчас выражение его лица было точь в точь как у старого Лартака, познающего великие тайны паровой машины, закрылок и гальванических батарей.

— О, Ричард! Это… это золото?

Блейд кивнул. Доброе райнитское золото, дар Тагора… Внезапно он будто в первый раз почувствовал тяжесть доспеха на своих плечах, его массивные пластины мягко, но ощутимо давили на грудь и лопатки. Двадцать пять или тридцать фунтов золота… сколько же это будет в твердой валюте?

Взглянув на Лейтона, он понял, что тот занят такими же подсчетами. Губы старика шевелились, янтарные зрачки уставились в потолок, затем он вытащил из кармана потрепанного халата блокнот с карандашом, подвел итог и довольно хмыкнул. Царский панцирь, символ могущества и власти, был измерен, взвешен, оценен и принят на баланс проекта «Измерение Икс». Печально вздохнув, Блейд начал расстегивать свои роскошные доспехи.

— С прибытием, Ричард, — его светлость протянул Блейду обе руки. Поздравляю вас, и простите, что я не сделал этого сразу. Ваш вид ошеломил меня… даже не столько вид, сколько то, что вы появились… гмм… не совсем…

— Не абсолютно голым, как прежде. — Блейд усмехнулся замешательству старика. — Я не могу этого объяснить, сэр. Давать объяснения — ваше дело.

— Удивительно… — лоб Лейтона пошел морщинами. — Если взять два первых случая… что там было? Крохотная жемчужина… потом — небольшая статуэтка… А тут-тут десятки фунтов! — он придирчиво осмотрел Блейда. — Десятки фунтов, Ричард! Если расположить вашу добычу в порядке возрастания массы, мы явно получим экспоненциальную зависимость… Хмм… — старик начал что-то лихорадочно чиркать в блокноте, бормоча вполголоса: — Резкое падение градиента… резистивность перехода… в точках сингулярности мы получим… сходимость… да, сходимость результата здесь обеспечена… однако потребление энергии было примерно одинаковым… Хмм — м-да… странно!

Прислушиваясь к этой знакомой воркотне, Блейд продолжал разоблачаться. Он расстегнул пояс, снял панцирь и положил его прямо на пол, затем стащил сапоги.

— Пойду в душ, сэр. Обратная дорога была не слишком утомительной, однако…

— Да-да, Ричард, конечно! Обычная процедура: помойтесь, перекусите, и отправимся в госпитальный отсек. — Лейтон, похоже, вышел из своего ступора. Я приготовил для вас сюрприз, мой дорогой. Пока вы странствовали в тех пределах, где золото растет прямо на деревьях, — он бросил взгляд на сверкающий доспех, — мне удалось кое-чего добиться. Что вы скажете о приборе — о маленьком приборчике, с рисовое зернышко, — который можно взять с собой, чтобы передать сигнал аварийного возврата?

— Если это связано с какой-нибудь гадостью вроде того мексиканского кактуса… — осторожно начал Блейд, но Лейтон прервал его

— Нет, нет, никаких сомнительных снадобий! Вам просто вошьют его под кожу. Крохотная штучка, величиной с зернышко, уверяю вас… ну, может быть, со спичечную головку или самую маленькую монетку

«Или с чайное блюдце, или с автомобильное колесо,» продолжил про себя Блейд. Колесо! Под кожу! Эта мысль не вызывала у него энтузиазма. Он вдруг почувствовал, что очень хочет увидеть Зоэ пока ему не вшили под кожу Эйфелеву башню.

— Что ты знаешь про амазонок, дорогая? — спросил Ричард Блейд у Зоэ. Его возлюбленная, в воздушном домашнем халатике, устроилась с ногами на диване, чиркая что-то мягким карандашом в большом альбоме, какие обычно используют художники. Правда, Зоэ Коривалл была скульптором и, как утверждали, неплохим, но рисовала она превосходно.

— Ну… — задумчиво протянула девушка, переворачивая лист плотной бумаги, — то были женщины, всадницы… Они великолепно стреляли из лука и не желали знать мужчин.

— Опрометчивое утверждение, — заметил Блейд. — В таком случае они вымерли бы в первом же поколении, моя милая.

— Ах, Дик, не надо все сводить к грубой физиологии, — Зоэ поморщилась, усиленно работая карандашом. — Это же легенда! Мечта! Женщины, независимые, гордые и свободные, которые не нуждались ни в мужчинах, ни в их покровительстве. Это прекрасно! Кажется, — деловито добавила она, — амазонки убивали всех рождавшихся у них мальчиков, не так ли?