Он не успел увернуться, и тополиная ветка скользнула по правой щеке и плечу.

Пэт окликнула его, а может, ему просто показалось? Сейчас он слышал только, как шуршат по земле его кроссовки, как шелестит листвой ветер и кто-то все шепчет и шепчет…

Пол нахмурился.

Нет, это не шепот.

Все-таки это шипение. Но только какое-то странное. На змеиное не похоже. Скорее, это… да, как будто чем-то шершавым водят по шершавой поверхности.

А теперь опять как будто шепот…

Пол споткнулся и облизнул губы.

Ладно, может, там и не люди, но и не змеи тоже, если верить Пэт. И уж конечно, не река.

Так что же, черт возьми, там такое?

Ветер снова пробежал по листве. Пол задрал голову и улыбнулся.

Теперь понятно: кто-то тащит по земле ветку. Это шуршат листья!

Все громче и громче…

Черт, как раскалилась зажигалка! Пол погасил пламя и принялся размахивать рукой, чтобы охладить пальцы, а заодно и зажигалку: ведь она ему скоро опять понадобится.

Главное — все верно рассчитать.

Он подождет, пока этот козел подойдет поближе, а потом одновременно зажжет зажигалку и как размахнется! Да этот дебил и сообразить не успеет, кто его так огрел.

Дергая от нервного напряжения уголком рта, Пол встал в бейсбольную стойку и весь обратился в слух.

Ну, где вы там, уроды, нападайте!

Все громче…

Шагов пока не слышно, но это не важно.

Пол оглянулся: сестры не видно. Он снова посмотрел вперед — там маячила чья-то неясная тень, казавшаяся в темноте выше, чем на самом деле.

Громче-Совсем громко.

«Городской мальчик!» — со злостью вспомнил Пол и чиркнул зажигалкой.

Но не размахнулся.

Вскрикнула Пэт.

Он не мог размахнуться.

Пэт завизжала…

Ее визг слился с истошным криком Пола.

Заместитель директора Вальтер Скиннер сидел за столом, сложив руки на коленях, и глядел в потолок. Наконец он опустил глаза и мрачно воззрился на раскрытую папку с делом. Покачал головой, снял очки в металлической оправе и потер переносицу.

Малдер молчал. Сидевшая рядом Скалли сохраняла невозмутимый вид.

Заседание шло пока не самым благоприятным образом.

Шеф был не в духе: затерялась расшифровка записей полугодовых телефонных разговоров главаря питсбургской мафии. Когда Малдер вошел в кабинет, Скиннер изливал свой гнев на секретаршу и провинившихся агентов. Зная его необузданный нрав, Малдер вместо приветствия кивнул и благоразумно ретировался в приемную.

Потом он нарушил этикет, позволив себе сесть без приглашения. А когда появился весь красный от возбуждения Скиннер, Малдер недостаточно шустро вскочил со стула, за что босс одарил его таким взглядом, от которого скисло бы и парное молоко.

И пошло-поехало! Даже появление Скалли не улучшило настроения шефа: долго и нудно он разглагольствовал на тему преступной безответственности некоторых сотрудников.

Малдер внимал ему без комментариев.

Слава Богу, на этот раз гнев босса направлен на кого-то другого (неплохо для разнообразия): Малдеру частенько приходилось выступать в качестве объекта воспитания.

Как правило, яблоком раздора служили дела под грифом «Икс».

Согласно положению об обеспечении правопорядка, спектр деятельности ФБР охватывал расследование самых разнообразных федеральных преступлений: похищений, вымогательств, политических убийств, ограблений банков. Кроме того, агенты ФБР имели право расследовать и местные дела — либо по просьбе местных властей, либо в тех случаях, когда дело затрагивает федеральные интересы и представляет угрозу национальной безопасности.

Но иной раз встречаются такие дела, которые не подпадают ни под одну из категорий.

Дела настолько странные и необъяснимые, что не поддаются ни здравому смыслу, ни логике — словно в них не обошлось без вмешательства внеземных цивилизаций.

Дела под грифом «Икс».

Их обычно поручали Малдеру, который свято верил, что в любом деле, независимо от грифа, истина не всегда столь очевидна, как представляется на первый взгляд. А зачастую и не столь желанна и лицеприятна.

Но она всегда есть — нужно ее только найти.

И предъявить миру.

А какой ценой — не суть важно.

Скиннер положил руку на папку.

— Малдер… — Он запнулся и отодвинул очки. — Малдер, вы что, всерьез полагаете, что убийца пишет на телах жертв свое имя?

По его тону Малдер догадался, что босс озабочен чем-то другим.

— На мой взгляд, это очевидно, сэр. Остается только правильно расшифровать символы.

Скиннер молча посмотрел на него и устало выдохнул:

— Допустим.

Переглянувшись со Скалли, Малдер убедился в верности своей дОгадки. Более того, он понял, что умудрился в очередной раз наступить кое-кому на любимую мозоль.

Малдер не раз говорил Скалли, что танцор из него хреновый.

Впрочем, есть масса вещей, которые волнуют его куда больше, чем внутренняя политика ФБР. Учитывая действующих лиц, ему следовало бы догадаться, что с точки зрения стратегии было бы куда лучше, если Ньюхаус и Бурнелл пришли к решению самостоятельно. Надо было лишь направить их в нужную сторону, а не решать все за них.

Ну и нетрудно догадаться, опять же с учетом действующих лиц: кто-то из них (скорее всего Бурнелл), надо думать, пожаловался боссу, что Малдер хочет умыкнуть у них дело, а значит, и лавры.

— Сэр, — обратилась к шефу Скалли. Тот перевел на нее взгляд.

— Насколько я понимаю, мы весьма ограничены во времени. Судя по регулярности предыдущих преступлений, убийца нанесет очередной удар недели через две. А может, и того раньше. Поэтому в данный момент любая подсказка, любая версия, которую агент Малдер выдвигает, несмотря на груз собственных дел, должна восприниматься не как грубое вмешательство, а как неоценимая помощь.

Малдер едва заметно кивнул, сдерживаясь изо всех сил, чтобы не рассмеяться.

— Кроме того, я полагаю, что для Малдера, — вкрадчивым тоном продолжила Скалли (Скиннер опять надел очки), — дело это слишком очевидно, а значит, и неинтересно.

Скиннер не мигая посмотрел на Малдера:

— В этом я с вами полностью согласен, агент Скалли.

Малдер никак не мог понять выражение его лица. Ведь именно Скиннер по приказу свыше закрыл дела под грифом «Икс»: начальству не нравилось, что Малдер слишком много знает. Но именно Скиннер приказал вновь открыть дела под грифом «Икс». А сделать это ему наверняка было нелегко.

Что-то здесь нечисто.

Скиннер ему не враг, но и не союзник. Он как тень. Знать бы еще чья.

— Прошу прощения, сэр, но могу я узнать, в чем моя вина? — тщательно подбирая слова, спросил Малдер. — В том, что я, когда ко мне обратились, предложил помощь?

— Никто вас ни в чем не обвиняет, агент Малдер, — устало возразил Скиннер. Он опять потер переносицу, но снимать очки не стал. — Да, я вас вызвал, и, надеюсь, разговор останется между нами. Но в следующий раз будьте так любезны, избавьте меня от лишних неприятностей и нежелательных звонков. Ну хотя бы для разнообразия дайте возможность кому-нибудь другому выдвинуть свою версию. А вы, как удачно сформулировала агент Скалли, ему только подскажите.

Все это было сказано без намека на улыбку.

И в том же духе воспринято присутствующими.

Наконец босс захлопнул папку и кивком головы дал понять, что больше их не задерживает.

— Малдер, это греческий? — спросил он вдруг, когда они были у самой двери.

— Да, сэр, древнегреческий, — невозмутимо ответил тот, поборов желание отдать честь, и поспешил в коридор за Скалли.

Она предложила пойти в кафе выпить: ей — кофе, ему — ледяной чай.

— Знаешь, Скалли, спасибо тебе за поддержку, — сказал он по дороге, — но защита мне не нужна. Как-нибудь и сам справлюсь.

Скалли взглянула на него и вздохнула:

— Еще как нужна, Малдер!

Он недоверчиво покосился в ее сторону.

— Доверься мне, — сказала она, погладив его по руке.

До полудня Малдер успел добросовестно потрудиться, просмотрев с полдюжины новых дел, оставленных для него на столе. Оксфордский диплом, глубокое знание криминальной психологии и природный дар прослеживать логику преступления даже там, где ее как будто не было и нет, делали Малдера незаменимым при расследовании дел, зашедших в тупик.