– Она действительно похожа на волшебную фею. Мои воспоминания о тех днях как воспоминания о сне; картины и слова, которые проплывают через мое сознание словно мыльные пузыри, готовые лопнуть при малейшем моем усилии воскресить подробности.

Вы с Жизель очень похожи на нее, знаешь ли… Я не заслуживаю такого счастья – быть вместе с вами двоими, с теми, кто напомнит мне о Габриэль, но я благодарен любой судьбе, которая привела тебя сюда.

– Это бабушка Катрин, – сказала я. – Вот кого ты должен благодарить.

Отец кивнул.

– Я постараюсь уделять тебе столько времени, сколько будет в моих силах. Я сам покажу тебе Новый Орлеан и расскажу о нашей семье.

– Чем ты занимаешься? – спросила я, поняв, что даже этого о нем не знаю. То, как я задала этот вопрос и как расширились мои глаза, скользнувшие по убранству особняка, заставило его рассмеяться.

– В данный момент я зарабатываю деньги, вкладывая их в недвижимость. Мы владеем рядом жилых домов и зданий под учреждения и участвуем в разных финансовых и строительных предприятиях. Моя контора находится в деловой части города. Мы очень старинная и известная семья, которая может проследить свою родословную вплоть до первоначальной Торговой компании Миссисипи, французской колониальной компании. Мой отец составил родословную, которую я как-нибудь покажу тебе, – добавил он, улыбаясь. – И отец доказал, что мы происходим от одной из сотен Filles a la Casette, девушек с сундучками.

– А кем они были? – спросила я.

– Француженки, которых тщательно отбирали из семей среднего сословия, а потом выдали по небольшому сундучку с кое-какой одежонкой и послали сюда, чтобы они стали женами французов, осваивающих эти места. У них вещей было не больше, чем в твоем чемоданчике, – добавил отец.

– Тем не менее, – продолжал он, – история семьи Дюма заполнена не только достойными и достохвальными делами. У нас есть предки, которые владели и управляли одним из первоклассных игорных домов и даже делали деньги на публичных домах в Сторивилле. У семьи Дафны прошлое похоже на наше, но она не очень настроена его признавать.

Отец потер руки и поднялся.

– Ну хорошо, у нас еще будет много времени поговорить обо всем. Я обещаю. А сейчас, думаю, ты устала. Тебе, наверное, хочется залезть в ванну, расслабиться и поспать. Утром сможешь начать новую, надеюсь, чудесную жизнь. Можно мне поцеловать тебя и приветствовать теперь и в твоем новом доме и семье? – спросил он.

– Да, – ответила я и закрыла глаза, когда он коснулся губами моей щеки.

Первый поцелуй отца… Как часто я мечтала об этом, представляла, как он подходит к моей кровати, наклоняется вниз, чтобы поцелуем пожелать мне спокойной ночи… Таинственный отец моих картин, он сошел с холста и прижал свои губы к моей щеке, погладил мои волосы и прогнал прочь всех демонов, которые толпятся в темных уголках нашего сознания. Отец, которого я никогда не знала.

Я посмотрела вверх и увидела в глазах отца слезы.

Его взгляд был полон печали и боли, и мне показалось, что он немного постарел, когда смотрел на меня с глубоким чувством сожаления.

– Я рада, что наконец нашла тебя, – проговорила я. Мгновенно печаль, которая омывала его красивые глаза, исчезла, и его лицо просияло.

– Ты должна стать для меня чем-то совершенно особенным. Не знаю, чем я заслужил такое счастье.

Отец взял меня за руку и вывел из гостиной, рассказывая о некоторых других комнатах, картинах, предметах искусства, пока мы не подошли к винтовой лестнице.

Как раз, когда мы достигли верхней площадки, дверь справа резко распахнулась и из нее вышла Жизель вместе с Бо Андрисом.

– Что ты намерен с ней делать? – потребовала она ответа.

– Не волнуйся, Жизель, – ответил наш отец. – Через минуту я все расскажу тебе.

– Ты устраиваешь ее в комнату рядом со мной? – скривилась девушка.

– Да.

– Какой ужас, ужас, – завизжала она и бросилась обратно в комнату, захлопнув за собой дверь.

Бо Андрис чувствовал себя неловко.

– Думаю, мне лучше уйти, – проговорил он.

– Да, – согласился отец.

Бо направился к выходу, но Жизель вновь рывком распахнула свою дверь.

– Бо Андрис, как ты смеешь уходить из этого дома без моего разрешения! – закричала она.

– Но… – Молодой человек посмотрел на моего отца. – У тебя и твоей семьи есть дела, которые нужно обсудить и…

– Это может подождать до утра. Сегодня Марди-Гра, – заявила Жизель и сердито взглянула на отца. – Я ждала целый год этого бала. Все мои друзья уже там, – простонала она.

– Месье? – спросил Бо. Отец кивнул.

– Это может подождать до утра, – согласился он. Жизель откинула назад пряди волос, которые в ярости разметала по плечам, вышла из своей комнаты, злобно поглядела на меня, когда проходила мимо, и присоединилась к Бо Андрису. Он чувствовал себя неловко, но позволил ей взять себя под руку, а потом они спустились по лестнице, причем Жизель усердно топала на каждой ступеньке.

– Она так ждала этого бала, – объяснил отец. Я кивнула, но отец чувствовал необходимость продолжить оправдания поведения дочери. – Ничего хорошего я бы не добился, если бы заставил ее остаться. Она бы просто не в состоянии была слушать и понимать. Дафна гораздо лучше справляется с ней в таких случаях.

– Но я уверен, – продолжал он, когда мы подходили к моей новой спальне, – со временем она будет очень рада и приятно взволнована тем, что приобрела сестру. Она слишком долго была единственным ребенком. И немного избалована. А теперь у меня есть еще одна молодая леди, которую тоже можно побаловать.

Как только мы вошли в мою новую комнату, я почувствовала, что баловство уже началось. В комнате под балдахином стояла огромная, королевских размеров кровать из темной сосны. Балдахин был из тонкого шелка цвета жемчуга и оторочен бахромой. Подушки казались невероятно большими и пышными, покрывало, наволочки и пододеяльник – все было из ситца в блестящий яркий цветочек. Обои повторяли цветовую гамму белья. Над изголовьем висела картина, изображавшая красивую молодую женщину на фоне сада, которая держала на руке попугая. Прелестный чернобелый щенок тянул за подол ее широкой юбки. По обе стороны кровати стояли ночные столики, на каждом была лампа в форме колокола. Кроме подходящих друг к другу комода и шкафчика для белья, в комнате стоял туалетный столик с огромным овальным зеркалом в раме из слоновой кости, покрытой ручной росписью – красные и желтые розы. В углу рядом со столиком висела французская птичья клетка.

– У меня отдельная ванная комната? – спросила я, заглядывая в открытую дверь справа. В шикарной ванной комнате стояли большая ванна, раковина и туалет. Все с бронзовой фурнитурой. На ванне и умывальнике были даже нарисованы птицы и цветы.

– Вы, конечно, близнецы, но Жизель не из той породы, чтобы с ней можно было иметь общую ванную комнату, – улыбнулся отец. – Эта дверь, – он кивнул на дверь слева от меня, – соединяет ваши комнаты. Надеюсь, скоро наступит день, когда вы обе будете ходить туда и обратно через нее не без удовольствия.

– Я тоже надеюсь, – заметила я. Потом подошла к окну и стала смотреть на участок. Я увидела, что окно выходит на бассейн и теннисный корт. Окно было открыто, и я могла вдыхать запах зеленого бамбука, гардений и цветущих камелий.

– Тебе понравилось? – спросил отец.

– Понравилось? Я просто в восторге от этой комнаты. Она самая изящная из тех, что мне приходилось когда-либо видеть! – воскликнула я.

Он рассмеялся над моей горячностью.

– Пожалуй, для меня это будет свежим ощущением – видеть, как кто-то что-то ценит. Обычно все воспринимается как должное, – объяснил он.

– Я никогда не буду воспринимать что-то как должное, – обещала я.

– Посмотрим. Подожди, пока Жизель поработает над тобой. Я вижу, тебе уже принесли ночную одежду, а рядом с кроватью стоит пара ночных туфель. – Отец открыл шкаф, там висел розовый шелковый халат. – А вот и халат. Ты найдешь все, что тебе нужно, в ванной комнате – новую зубную щетку, разное мыло, но если тебе еще что-нибудь потребуется, просто попроси. Я хочу, чтобы ты стала считать это жилище своим домом, и как можно скорее, – добавил он.