Литмир - Электронная Библиотека
A
A

– Я не жду от нее никакой благодарности, – обычно бормотал он мне, – но пусть хоть обратит внимание, что я оставляю здесь эти проклятые деньги. Они нелегко достались, вот так-то, – заявлял он громогласно, стоя на ступеньках галереи. Бабушка ничего не отвечала и обычно продолжала свою работу внутри дома.

– Спасибо, Grandpere, – обычно говорила я.

– А мне не нужна твоя благодарность, Руби, не твоей благодарности я прошу. Просто мне хочется, чтобы кое-кто знал, что я не умер и не похоронен или не проглочен гейтором. Чтобы кое-кто хотя бы из приличия посмотрел на меня, – часто жаловался он достаточно громко, чтобы услышала бабушка.

Иногда, если дед говорил что-то, что ее особенно задевало, она появлялась в проеме двери.

– Приличия, – восклицала она из-за дверной сетки. – Неужели я не ослышалась? Так это ты, Джек Ландри, говорил о приличиях?

– А… – Дедушка махал своей длинной рукой в направлении жены и поворачивался в сторону болота.

– Подожди, Grandpere, – кричала я ему вслед и бежала за ним.

– Ждать? Чего? Тот не видел упрямца, кто не видел кайенскую женщину, уже что-то решившую. Ждать нечего, – заявлял он и шел дальше, а его болотные сапоги чавкали по похожей на губку траве.

Обычно он одевался в красную куртку, гибрид между жилетом и плащом пожарника, с огромными нашитыми карманами, которые располагались по всей спине от одного бока до другого. На них имелись прорези, и назывались они крысиными карманами – в них дедушка складывал ондатр.

Когда он, рассерженный, мчался прочь от нашего дома, его длинные седые волосы развевались вокруг головы и были похожи на белое пламя. Дед был смуглым мужчиной. Говорили, что у Ландри есть примесь индейской крови. Но дедушка имел зеленые, как изумруды, глаза, искрившиеся озорным обаянием, когда он был трезвым и в хорошем настроении. Высокий, поджарый и настолько сильный, что мог сразиться с аллигатором, дедушка Джек был своего рода легендой на протоке. Немногие люди жили за счет болота так же хорошо, как он.

Но бабушка Катрин была настроена против семейства Ландри и часто доводила меня до слез, проклиная тот день, когда она вышла замуж за деда.

– Пусть это послужит тебе уроком, Руби, – однажды сказала она мне. – Уроком, показывающим, как сердце может обмануть и запутать ум. Сердце хочет того, чего оно хочет. Но прежде чем ты доверишься мужчине, имей ясное представление, куда он тебя заведет. Иногда самый лучший способ узнать будущее – это заглянуть в прошлое, – советовала бабушка. – Мне следовало бы прислушаться к тому, что все говорили о Ландри. В них полно дурной крови… они были беспутными с тех самых пор, как первый Ландри поселился в этих краях. Это было задолго до того, как здесь появились первые объявления, гласящие: «Ландри вход воспрещен». Вот что значит поступить неправильно и довериться своему молодому сердцу, не стоило пренебрегать старой мудростью.

– Но наверняка ты когда-то любила дедушку. Ты должна была видеть что-то хорошее в нем, – настаивала я.

– Я видела то, что хотела видеть, – отвечала бабушка. Она становилась упрямой, когда вопрос заходил о деде, но причины этого упрямства я все еще не понимала. В тот день я, наверное, была одержима духом противоречия или храбрости, оттого и пыталась выведать прошлое.

– Grandmere, почему он ушел из дома? Что, из-за пьянства? Я думаю, он перестал бы пить, если бы жил с нами.

Ее глаза быстро блеснули в мою сторону.

– Нет, не только из-за пьянства. – Она помолчала немного. – Хотя это достаточно серьезная причина.

– Значит, из-за того, что он проматывает деньги?

– Игра не самое плохое в этом деле, – резко ответила она, в ее голосе звучало желание прекратить этот разговор, но почему-то я не могла этого сделать.

– Тогда что же, Grandmere? Что он сделал такого ужасного?

Ее лицо потемнело, но затем слегка смягчилось.

– Это между ним и мной, – сказала она. – Тебе не нужно об этом знать. Ты слишком молода, чтобы понять все это, Руби. Если бы ему было предназначено жить с нами… дела обстояли бы по-другому, – заявила бабушка и оставила меня, как всегда, в смятении и расстройстве.

Бабушка Катрин такая сильная и такая мудрая. Почему же она не может ничего сделать, чтобы мы вновь стали семьей? Почему она не может простить дедушку и применить свой дар, чтобы изменить его и чтобы он снова жил с нами? Почему мы не можем быть настоящей семьей?

Неважно, что говорили мне дедушка и другие люди, неважно, что он ругался, пустословил и чудил, – я знала, что дед, живя на болоте, был очень одинок. Немногие посещали его, а дом деда был фактически сараем, стоящим на сваях в шести футах от болота. У дедушки была бочка дождевой воды и бумажные фонари. В доме стояла небольшая печь для топки щепками, хворостом и плавником. По вечерам дед сидел у себя на галерее, играл печальную мелодию на аккордеоне и пил низкосортное виски.

Он не был счастлив по-настоящему, так же как и бабушка. И вот мы возвращались из дома Родригес после изгнания злого духа, но были не в силах прогнать прочь тех злых духов, которые обитали в полумраке нашего дома. Где-то в глубине души я считала свою бабушку Катрин сапожником без сапог. Она могла сделать так много хорошего для других, но помочь себе самой, похоже, была неспособна.

Может, такова судьба знахарки? Может, это цена, которую она должна платить за обладание этим даром?

Станет ли это и моей судьбой: помогать другим, но не себе самой?

Протока была миром, наполненным многими таинственными вещами. Каждое путешествие по ней открывало что-то удивительное, какой-нибудь новый секрет. Но больше всего на свете мне хотелось бы разгадать то, что таилось в глубине наших сердец.

Мы уже почти добрались до дома, как вдруг бабушка Катрин сказала:

– В доме кто-то есть. – И с явно выраженной нотой неодобрения добавила: – Это опять тот самый мальчик Тейтов.

Поль сидел на ступеньках галереи и играл на губной гармошке; его мотороллер был прислонен к кипарисовому пню. Как только Поль увидел наш фонарь, он перестал играть и поднялся поздороваться.

Поль был семнадцатилетним сыном Октавиуса Тейта, одного из самых богатых людей в Хуме. Тейты владели консервной фабрикой по переработке шримса и жили в большом доме. Они имели прогулочный катер и дорогие автомашины. У Поля были две младшие сестры – Джинн, которая училась в моем классе, и Тоби, на два года моложе меня. Поль и я знали друг друга всю жизнь, но совсем недавно начали проводить больше времени вместе. Я знала, что его родители не были в восторге по этому поводу. Отец Поля не раз ссорился с дедушкой Джеком и вообще не любил семью Ландри.

– Все в порядке, Руби? – быстро спросил Поль, как только мы подошли. Он был одет в светло-голубую рубашку поло, брюки цвета хаки и туго зашнурованные кожаные ботинки. Сегодня вечером он выглядел более высоким, широким в плечах и казался старше.

– Мы с Grandmere ходили к Родригесам. Ребенок миссис Родригес родился мертвым, – ответила я.

– Да, это ужасно, – тихо проговорил Поль. Из всех знакомых мне по школе мальчиков он, пожалуй, был наиболее искренним и взрослым, хотя и довольно застенчивым. Кроме того, он определенно был хорош собой: с небесно-голубыми глазами и густыми волосами какого-то смешанного цвета – шатен с блондином. – Добрый вечер, миссис Ландри, – поздоровался он с бабушкой Катрин.

Она сверкнула на Поля тем подозрительным взглядом, который появился у нее с тех пор, как он первый раз проводил меня из школы домой. Теперь, когда Поль бывал у нас чаще, бабушка разглядывала его еще внимательнее, и меня это приводило в замешательство. Поля, похоже, это забавляло, но и он слегка ее побаивался. Большинство людей верило в пророческие и таинственные способности бабушки Катрин.

– Здравствуй, – медленно проговорила она. – Сегодня ночью, наверное, будет ливень. Тебе не следует разъезжать на этой хлипкой штуке.

– Да, мэм, – ответил Поль. Бабушка перевела взгляд на меня.

4
{"b":"107123","o":1}