Он уже исчез.

Проводив Кейт взглядом, Келвин, скользя на снегоступах как на лыжах, отталкиваясь палками, развил максимально доступную скорость. Дабы сохранить драгоценное время, он не стал идти в обход, а поехал вниз по прямой, старательно объезжая валуны и кочки. Он хотел вернуться в долину за несколько часов до наступления темноты.

Келвин знал, что такое тепловизор. Он и сам в свое время им пользовался. Прибор был тяжелым, и в течение дня изображение было размытым, нечетким. Он готов был поспорить на собственную жизнь, что днем стрелки не пользовались тепловизорами, предпочитая им обычные бинокли. Он бы и сам так поступил на их месте. В конце концов, им противостоял не хорошо подготовленный и обученный враг, а обычные люди, по большинству среднего возраста и пожилые, фермеры и лавочники, ничего не смыслящие в военном искусстве. С таким противником достаточно просто время от времени сканировать местность.

Но они ничего не знали о нем, о Келвине. Он не был обычным гражданским человеком, и его они ни за что не смогли бы засечь с помощью полевого бинокля, а тем более с помощью мощной оптики с ограниченным радиусом обзора. Он не собирался ждать наступления ночи. К тому времени как наступят сумерки и они включат свои термоскопы, он будет на их территории, практически у них перед носом, и они ни о чем не смогут догадаться, пока не будет уже слишком поздно.

Кейт была их мишенью, Кейт. Ему наплевать, что там у них за цель. Что до него, так он считал, что они уже подписали себе смертный приговор.

Кейт уже в полдень спустилась в долину. Мышцы ее мелко дрожали от слабости. От долгой ходьбы в снегоступах ноги сильно болели. Первый спуск пришлось осуществлять там, где еще лежал снег, поэтому было решено оставить эти чертовы снегоступы на ногах. Кейт вообще не очень любила спускаться по канату и никогда не делала этого одна, без страховки. Стороннему наблюдателю могло показаться, что спуск – вещь легкая и не требующая ни особого мастерства, ни приложения силы. Но на самом деле все обстояло не так. Спуск требовал отличной физической подготовки. Стоит оступиться, стоит что-то сделать не так, и ты покойник. Ситуация для Кейт усугублялась не только снегоступами, привязанными к обуви, но еще и тем, что все тело, особенно мышцы плеч и рук, болело после вчерашнего марш-броска.

Когда Кейт наконец спустилась туда, где снега не было, она сразу же отрезала веревки, на которых держались снегоступы, и тут же упала, прокатилась по склону несколько футов и ударилась коленом о камень. Ругаясь сквозь стиснутые зубы, Кейт села на мокрую землю, схватилась за колено и начала качаться из стороны в сторону, чуть не воя от боли. Она не знала, сможет ли вообще идти после такого удара. Если идти она не сможет, все – пиши пропало.

Когда боль чуть поутихла, Кейт попыталась задрать штанину и подтянуть панталоны так, чтобы осмотреть колено. Но панталоны плотно впились в тело. Она попробовала встать на ноги, но колено подвернулось, и первая попытка закончилась неудачей. Черт. Она должна заставить себя пойти. Сустав должен ее удержать, потому что впереди был еще один спуск, и этот спуск был длиннее, чем первый.

Кейт взяла одну из палок, на которые опиралась при ходьбе, и воткнула ее в землю, используя палку как рычаг, с помощью которого можно перебросить тело так, чтобы добраться до ближайшего тоненького деревца. Схватившись за нижние ветки, Кейт подтянулась, поднялась и выпрямилась во весь рост. Потом постояла немного, покачиваясь, вцепившись в дерево, постепенно перенося вес на больное колено. Колено болело, но не так сильно, как она опасалась.

Единственным способом осмотреть колено было спустить штаны, что Кейт и сделала. Камень разорвал кожу, и под коленной чашечкой начала надуваться шишка, кожа там потемнела. Но, что радовало, сама коленная чашечка была цела.

Хорошо бы сейчас приложить к шишке лед. Кейт огляделась, ища глазами снег. Но для того чтобы приложить холодный компресс к колену, ей придется вновь подниматься на склон. От этого увольте, сказала себе Кейт.

Держась для устойчивости за дерево, Кейт попробовала сделать шаг. Было больно, но сустав держал вес. Выходит, она всего лишь поставила себе синяк, никаких порванных связок. Почувствовав, что может нормально идти, Кейт продолжила спуск по склону, ругаясь на каждом шагу, потому что при спуске колени нагружаются сильнее, чем при подъеме.

Последний спуск по канату, самый длинный, обернулся настоящим кошмаром. Ей приходилось следить затем, чтобы все время спускаться лицом к скале, расставив ноги, потому что, повернувшись боком, она могла удариться о скалу. Ноги при этом были напряжены, и ушибленное колено отчаянно протестовало против такого насилия. Коленка так опухла, что Кейт едва могла ее согнуть.

Внизу было прохладно, но эта прохлада сейчас была приятна. Кейт подняла голову и посмотрела на горы вокруг, на белые шапки на вершинах, на припорошенные снегом склоны. Вон там она только что была, оттуда спустилась.

Келвин все еще был там, но дальше на запад, ближе к проему в горах. Кейт горячо помолилась о том, чтобы Бог хранил его в пути, и, отвернувшись от гор, начала мучительный путь в обход утеса, с вершины которого они с Келвином спустились сюда так легко и просто. Она вспомнила, что у подножия утеса не было ничего, кроме камней, и едва не разрыдалась. Для того чтобы подняться по камням, надо иметь крепкие, здоровые ноги, а на свое колено она положиться никак не могла. Оставалось только соскальзывать с камня на камень в сидячем положении. Вот радости-то!

Но ей не пришлось так мучиться. По крайней мере, не пришлось преодолевать таким образом весь путь. Через два дня после того, как они с Келвином отправились в путь, жители Трейл-Стоп организовали вахту. Роланд Гиттас заметил ее и спустился с утеса, чтобы помочь. Для того чтобы подняться по камням на вершину утеса, пришлось затратить немало времени и усилий, куда дольше, чем она рассчитывала, – почти столько же, сколько понадобилось, чтобы спуститься с горы.

Роланд отвел Кейт к Ричардсонам, поскольку их дом был ближайшим с этой стороны. К удивлению Кейт, подвал был почти пуст, по крайней мере по сравнению с тем, каким он был, когда они с Келвином уходили оттуда. Там по-прежнему находились Джина и Ангелина, потому что Джина не могла ходить из-за растянутого сухожилия – она едва ковыляла. Крид и Нина тоже там были, и еще, конечно, в доме оставались хозяева – Пери и Маурин. Кто-то протянул в подвале веревки, отгородив уголок и завесив его простынями, чтобы создать некое подобие отдельного кабинета.

Крид бросил на Кейт резкий взгляд, увидев, что она вошла одна.

– Где Келвин?

– Пошел туда, откуда стреляют, – задыхаясь, проговорила она и опустилась на стул, который заботливо придвинула ей Маурин. – Он хочет попытаться… Сказал, что они не ждут, что он появится с той стороны.

– Хочешь воды? – участливо спросила Маурин. – Или поесть что-нибудь?

– Воды, – сказала Кейт. – Пожалуйста.

– Что случилось? – с металлом в голосе спросил Крид. – Что изменилось?

– Джошуа, – с нежной укоризной сказала Нина.

– Ничего, – вздохнула Кейт. – Келвин вспомнил кое-что. Он относил вещи Лейтона на чердак. Так вот, он вспомнил, что там был еще дорожный набор с принадлежностями для бритья. Когда те люди… Когда Меллор сказал, что ему нужен чемодан, я схватила чемодан и отдала ему и даже не вспомнила о несессере. Он все еще на чердаке. То, что они хотят, должно быть в том наборе. Поэтому они вернулись.

– Я пойду туда и принесу его, – сказал Пери, обменявшись взглядами с Кридом. – Как он выглядит?

– Обычный коричневый дорожный набор. Он лежит на полу. – Кейт закрыла глаза, представляя себе чердак. – Когда подниметесь на чердак, сразу поверните направо. Там на стене вы увидите шлемы для скалолазания. Несессер должен быть на полу где-то в этом районе, если только Келвин не отшвырнул его куда-нибудь в сторону, когда собирал снаряжение.