– Вы называете британское правосудие справедливым?! – вспылила Маргарет. – По-моему, это порождение дьявола. А Оливия, да будет вам известно, не сможет с ним тягаться. Она не выживет в тюрьме. Скорее всего она и бежала по этой причине. Но я скажу вам кое-что еще: не смейте тревожить тех, кто обитает в Сефтоне-под-Горой. Заранее говорю: вы проиграете. В поисках несчастной беглянки вы разворошите здесь осиное гнездо и, сами того не желая, сделаете всеобщим достоянием сведения, от которых многие придут в ужас.

– Ума не приложу, с чего вы на меня так взъелись? – пробормотал Хэрри. – Надеюсь, не по той причине, что я хочу арестовать вашу подругу, которая убила человека? А ведь как-то раз я слышал, что по телевизору вы провозглашали: нет преступления хуже человекоубийства. Сильное было заявление, ничего не скажешь. Или вы вдруг изменили свое мнение, когда узнали, что дело касается вашей подруги? Вы, знаете ли, умеете убеждать людей в своей правоте, но, похоже, истины, которые вы проповедуете, не относятся к близким вам людям? Стало быть, все, что вы говорите, обман? Или поставим вопрос иначе: в ваших рассуждениях семьдесят пять процентов обмана, десять процентов милых глупостей, а все остальное – рассудочные доводы. Прошу меня простить, но, исходя из ваших же слов, я так, по-видимому, должен воспринимать ваши слова? Дурной комплимент, ей-богу, но другого сделать не могу… Я изо всех сил буду стараться проявлять снисхождение, но на некоторые вопросы вам все-таки придется ответить. Впрочем, что это я? Ведь мы в кондитерской! Надо отдать должное искусству достопочтенной мисс Марбл. Ее пирожные восхитительны!

Маргарет поднялась со стула и воскликнула:

– Идите вы к черту со своими поучениями, гадкий вы человек!

– Вовсе я не гадкий, а, наоборот, очень даже честный слуга закона, – сказал Хэрри, вставая, чтобы поцеловать ей руку. Сделав это, он тихим голосом добавил: – Не лгите мне и будьте мне другом, а не врагом. И еще: прошу вас пообедать со мной сегодня вечером в пабе.

Не сказав Хэрри ни слова, Маргарет удалилась.

Маргарет была в гневе. Человек из Скотленд-Ярда, рассуждая о ее характере, во многом оказался прав. Многие критики, отзываясь о ней, чуть ли не слово в слово повторяли слова, которые вырвались из уст старшего следователя. Подобные замечания преследовали ее не один год, а целых пятнадцать, словом, все то время, что она занималась общественной деятельностью. Она и сама чувствовала кое-какие огрехи в философии, которую исповедовала и проповедовала. Принцип любви ради любви, любви любой ценой являлся, возможно, привлекательным для многих женщин, которые не нашли счастья в отношениях с единственным близким мужчиной, но на поверку был неважной альтернативой подлинным, серьезным чувствам. Этой философии, кстати, Маргарет во многом была обязана отношениям с Оливией, которая, рассуждая о любви, имела в виду прежде всего любовь чувственную, плотскую. Как говорится, семя пало на благодатную почву: Маргарет никогда не испытывала стремления или желания посвятить себя одному мужчине. Прежде всего потому, что мужчин, которые заслуживали бы подобного дара, она не встречала. Зато таких, с которыми можно было испытать сладостную дрожь оргазма, находилось предостаточно. Маргарет предавалась чувственной любви часто и с удовольствием, но, поскольку любовь такого рода жила недолго, ей требовалась постоянная подпитка, что приводило к частой смене партнеров.

Интересно, кто же такой этот Хэрри Грейвс-Джонс, помимо того, конечно, что он старший следователь? Ясно, что он человек особенный, не похожий на тех, которые попадались Маргарет на жизненном пути. Ясно было также, что надуть его сложно. Он сумел, болтая за чашкой кофе, проникнуть в заповедные уголки ее души. Если же ему удалось так быстро раскусить ее, ничего удивительного не было бы и в том, что ему с подобной же легкостью удалось бы вникнуть в суть событий, связанных с исчезновением Оливии. Защитить от него свою душу, свою сущность было, судя по всему, совсем не просто. Как не просто уберечь от его пронизывающего взгляда секреты и тайны их маленького сообщества, так или иначе связанные с Оливией.

Но куда подевалась Оливия? Неужели эта прекрасная, дивная женщина навсегда исчезла из жизни обитателей Сефтона-под-Горой? Маргарет не сомневалась, что старший следователь Грейвс-Джонс, доведись ему познакомиться с Оливией, полюбил бы ее ничуть не меньше всех остальных ее почитателей. При мысли об этом Маргарет улыбнулась. На ее взгляд, Хэрри был как раз таким человеком, который наверняка поддался бы на уловки Оливии и которого ей ничего не стоило бы соблазнить. Судя по всему, он уже сейчас, даже не зная ее лично, был до чрезвычайности ею заинтригован. Интересно, стал бы Грейвс-Джонс преследовать Оливию, если бы встретил ее, так сказать, во плоти?

Маргарет поспешила домой, чтобы поставить в известность Джеймса о том, какой опасный противник появился на их горизонте.

После ее ухода Хэрри еще долго сидел в чайной мисс Марбл. Хотя он и отдавал себе отчет в том, что был со своей новой знакомой довольно суров, но особенно об этом не сожалел, так как это было необходимо. Кроме того, он не считал нужным вводить в заблуждение ни Маргарет, ни кого-либо еще из жителей деревушки в отношении причин своего здесь пребывания. Маргарет была обаятельной женщиной, которая поднаторела в искусстве манипулировать людьми, пользуясь в том числе и своим обаянием. Грейвс-Джонс же хотел дать ей понять, что с ним этот номер не пройдет, и ему, похоже, это удалось.

Мисс Марбл властно вторглась в его размышления, осведомившись:

– Прикажете еще одну чашечку кофе, мистер Грейвс-Джонс?

Хэрри окинул взглядом чайную. Вдруг выяснилось, что, кроме него, старшего следователя, посетителей в заведении больше нет. Молоденькая официантка бродила по комнате, накрывая столы свежими скатертями.

Грейвс-Джонс встал и сказал:

– Только в том случае, если вы ко мне присоединитесь, мисс Марбл.

Мисс Марбл была очарована внешностью Грейвс-Джонса, сразу же увидела в нем истинного джентльмена и, кроме того, приняла в расчет то немаловажное обстоятельство, что ее пирожные пришлись ему по вкусу.

– А я вам не помешаю? – на всякий случай спросила она.

– Ни в малейшей степени, – последовал ответ.

Отдав распоряжение Энни принести еще один кофейник для гостя и чаю для себя, хозяйка чайной уселась за стол.

– Американцы часто просят меня посидеть с ними за столиком, но вы первый англичанин, который обратился ко мне с подобным предложением, – застенчиво пробормотала она.

– Вы, мисс Марбл, настоящая кудесница по части сладостей, – сказал Грейвс-Джонс, и та расцвела. – Я намереваюсь провести в Сефтоне-под-Горой несколько дней и очень надеюсь, что мы будем встречаться с вами довольно часто.

– Вы приехали сюда порыбачить? – спросила мисс Марбл. Глаза ее заблестели от радости. – Здесь есть голубая форель, а у рыбаков, что живут у речки, прямо на берегу стоит коптильня. Нет ничего лучше свежей форели горячего копчения, доложу я вам. По вкусу напоминает копченого лосося, только гораздо нежнее.

– Очень может быть, что мне доведется отведать этого лакомства, но приехал я сюда не за рыбой. Я – старший следователь Нового Скотленд-Ярда и нахожусь здесь по той причине, что веду дело леди Оливии Синдерс.

– Я надеюсь, что с бедняжкой Оливией ничего не случилось! Уверена, связанное с ее именем дело не более чем ошибка.

– А вы ее знаете лично?

– Да, конечно. Чудная, милая девочка и красавица, каких мало. Леди до самых кончиков ногтей. Относится к той редкой породе людей, которым доверяешь с первого взгляда. Она воспитывалась вместе с девочками Бухананов и стала, по сути, полноправным членом этого семейства. И молодые люди, которые приезжали сюда с ней вместе, тоже были сплошное очарование. Никогда не встречала людей, которых бы до такой степени переполняла радость жизни. Но возвращаясь к Оливии… Разумеется, она окончила Оксфорд. Помнится, я пекла ей на дни рождения торты, а сэр Джеймс доставлял их девочке на своем самолете.