Но к чему сейчас эти воспоминания? Особенно сегодня, когда она убедилась, что в его жизни присутствует женщина. Неужели Джуди права? Неужели она до сих пор любит этого мужчину? Крессида страдала.

Мощная машина резко остановилась возле ее дома.

– Проводить тебя до квартиры? – холодно предложил Стефано.

– Нет, спасибо, – ответила она и удивилась, услышав свой невыразительный и холодный голос.

С усилием открыв дверцу машины, она метнулась в подъезд, моля о том, чтобы он не увидел слез, брызнувших из ее глаз. Крессида знала, что длинная блестящая машина стояла внизу до тех пор, пока она не захлопнула за собой дверь.

Точно раненый зверь, рухнула Крессида на диван. Всхлипывая, она думала о том, как наивен был ее вопрос. Мать была права: она не жила с тех пор, как оставила Стефано, не жила абсолютно, только лишь существовала. Это было безопасное существование, а жизни не было.

Он вновь вдохнул в нее огонь и жизнь. Без него она была лишь пустой раковиной.

И только наивная дурочка стала бы отрицать то, что было правдой и о чем Крессида теперь знала. Она любит Стефано. Конечно, любит. И никогда не переставала любить.

Слезы текли по щекам Крессиды. Слова, которые Стефано когда-то очень давно говорил ей, всплывали в памяти и все тяжелее ложились на сердце.

– Я люблю тебя.

Крессида смотрела на красивого темноволосого мужчину, стоявшего перед ней, и не могла поверить тому, что слышит.

– Что?

Он улыбнулся.

– Я люблю тебя.

Она вскрикнула от восторга и бросилась в его объятия, поднося свою руку к его губам для поцелуя. Взглянув в его суровые глаза, она поняла, несмотря на свои девятнадцать лет, что он впервые в жизни произнес эти слова.

– О, Стефано, я тоже люблю тебя… так сильно. Не могу поверить, что ты чувствуешь то же самое. Это как сказка.

– Мне самому трудно поверить, – засмеялся он. – Меня как громом поразило. Соблазнительница, – прошептал он и поцеловал ее.

Одной рукой он накрыл взволнованную грудь Крессиды, а другая рука утонула в копне ее густых волос. Она застонала от удовольствия, когда знакомое тепло начало разливаться внутри ее. Ее маленькие руки скользили по его мускулистой груди, а он взял ее руку, поднес к губам и поцеловал.

– О нет, – запротестовала Крессида. Стефано всегда следил за своими действиями, и иногда она обижалась на него. Такие минуты любви были прекрасны, но он всегда находил в себе силы остановиться, усмиряя свою страсть, которая была готова захватить Крессиду.

– О да, – сказал он, и его взгляд вдруг стал мягким, таким же, как и голос. – Мы должны пожениться, cara. И как можно скорее. Я не могу больше ждать.

Они знали друг друга менее трех месяцев, и она не поверила своим ушам.

– Пожениться? – повторила она.

– Конечно. Такие чувства слишком редки, чтобы расточать их. – Он говорил спокойно, будто разговаривал сам с собой. – Я сомневался в существовании подобных чувств. – Он повернул ее руку и стал водить кончиком языка по тонким эротическим линиям на ладони, вызывая трепет в каждой клеточке ее тела. – Я не хочу романа с тобой, Крессида. Я хочу, чтобы ты была моей женой.

Ей было девятнадцать, и со всей дерзкой уверенностью, присущей молодости, она сказала первое, что пришло ей в голову:

– А как же моя карьера?

Глаза его заблестели, и он наклонился, чтобы поцеловать мягкую ямочку у основания ее шеи.

– Твоя карьера? – прошептал он. – В настоящий момент, cara, она меня меньше всего волнует.

– Нет, я серьезно! – засмеялась она.

– Я тоже. Ты почти уже закончила учиться и можешь работать сколько захочешь. В течение недели мы будем жить в Лондоне, а выходные проводить в Италии. В соответствии с этим ты можешь организовать свою работу. Ну как, ты чувствуешь себя счастливой?

– Очень счастливой, – сказала она не дыша.

– А что сделает тебя еще счастливее? – спросил он. – Вот это? – И его губы вновь коснулись ее шеи.

Отведя в сторону волосы, он поцеловал ей подбородок и стал приближаться к ее губам. Она беспокойно зашевелилась в его объятиях. Его лицо нависло над ее, темные глаза полузакрыты, губы совсем близко. Предвкушение счастья разгоралось в ней, как раздуваемое ветром пламя. А его рука осторожно опускалась по ее спине. Он все сильнее и сильнее прижимал Крессиду к себе, с тем чтобы она почувствовала его желание и ощутила напряжение и упругость его мужской плоти. Крессида во все глаза смотрела на него. Голова ее кружилась от любви и нетерпения.

– Я хочу, чтобы ты была моей женой, – повторил он хрипловатым голосом.

– О, дорогой, да. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Пожалуйста… Стефано, о, – вздохнула она, а он беспощадно осыпал ее поцелуями.

Но вплоть до самой брачной ночи он не занимался с ней любовью. Все это время до свадьбы походило на агонию. Крессиду бросало то в восторг, то в негодование от его железной сдержанности, от того, что он всегда мог устоять на краю пропасти и не дать ввергнуть себя в пучину страсти.

В день двадцатилетия Крессиды, взяв с собой ее тетушку – родители должны были присоединиться к ним позднее, – они полетели в Италию для церемонии бракосочетания. Венчание происходило в великолепной церкви, в окружении, по-видимому, нескольких сотен его родственников, смотревших на Крессиду как на пришельца с другой планеты. Лил проливной дождь, напутствия священника не были слышны из-за раскатов грома и вспышек молний. Крессида, прикрываясь зонтом, добежала до машины – и за считанные секунды промокла до нитки. Ее шелковое платье прилипло к телу, а фата из пушистого летящего облака превратилась в мокрую тряпку.

После традиционного приема гостей Стефано повез Крессиду по серпантину горных дорог в крошечную уединенную хижину. Добравшись до нее и оказавшись внутри, он минуту стоял, внимательно глядя на свою молодую жену. В глазах его сиял незнакомый свет. Прежде чем обнять ее, он широко раскрыл руки и просто скомандовал: «Иди». Она бросилась к нему, сгорая от желания и любви.

Ей казалось, что после столь долгого ожидания все произойдет очень быстро, но она ошиблась. Целуя ее, он говорил ей о своей любви, потом усадил ее с бокалом вина, а сам стал разжигать камин. Огонь наполнил дом теплом, а его оранжевые и черные тени лизали стены.

Наконец Стефано вновь подошел к Крессиде. Он крепко обнял ее и начал медленно снимать с нее одежду: красивый костюм, сшитый специально для медового месяца, шелковые чулки, тонкое белье. Лицо Стефано пылало такой страстью, что Крессиде казалось, она умрет от любви к нему.

Он долго готовил ее, лаская и руками, и губами, поэтому она не ощутила той боли, какой ожидала. Глядя прямо в глаза Стефано, Крессида видела в них неистовую гордость, и страсть его наконец заставила сердце Крессиды испытать счастье в полной мере.

В этой хижине они провели три недели, ставшие самым замечательным временем в жизни Крессиды. Во время длительных прогулок, перекусив на скорую руку, сидя у костра или камина, они все больше узнавали друг друга. Они любили друг друга, и это было самое главное.

Проснувшись после очередного беспокойного сна, Крессида потерла виски, пытаясь избавиться от тупой головной боли. После того вечера, когда она ужинала со Стефано, они еще не виделись. После того, как… она прикусила губу… как она вообразила, что все еще любит его. Да, это было какое-то сумасшествие. Интересно, он умышленно избегает бывать в театре?

Наверное, он тоже понял всю бесполезность их попытки быть «друзьями». Но вряд ли он, как и она, провел несколько последних ночей в воспоминаниях о прошлом. Что же касается ее, то образы прошлого мучили ее, возбуждали в ней боль и тоску.

Но пора, наконец, распрощаться с прошлым. Вспоминать его – бессмысленно. Все это было очень давно, с тех пор утекло столько воды. Вспоминать любовь – жестокое занятие, ведь она никогда не была уверена в любви Стефано. Любил ли он ее по-настоящему? Если да, то почему постепенно отдалился от нее настолько, что она решила, будто того ласкового, любящего мужчины, каким он был в первые дни, никогда в действительности не существовало?