– Да, в Корнуолле.

– Ну вот. Неужели ты не можешь поехать и погостить у нее?

Конечно, могу, рассуждала Крессида, остановившись у супермаркета по дороге домой. Но если она так потрясла своим видом Арни, то как же разволнуется ее пожилая тетушка?

В конце концов она решила остаться дома и попытаться исправить положение, но еда не шла впрок из-за ее нервного состояния. Настроение Крессиды было так ужасно, что она даже сняла телефонную трубку с аппарата, потому что ни с кем не могла разговаривать. А если бы позвонила тетушка и услышала ее загробный голос, все было бы еще хуже. Крессида была не в силах заставить себя чем-нибудь заняться. Она не читала книг, не смотрела телевизор, но долго так продолжаться не могло. Однажды ночью, размышляя о своем унылом будущем, она почувствовала, что вся дрожит.

Кое-как, на ватных ногах она добралась до кровати, укрылась несколькими одеялами и заснула глубоким сном, без сновидений.

Где-то били в барабан… Но где? Далекий, приглушенный звук не ослабевал. Крессида приоткрыла глаза, чтобы посмотреть, кто же это осмелился в ее квартире играть на барабане.

– А, это кто-то у входной двери, – сказала она и удивленно осмотрелась. Комната была залита солнечным светом, но, несмотря на это, все лампы были включены, а по телевизору шла ненавистная ей мыльная опера. – Хватит! – закричала она, но стук продолжался.

Она посмотрела сквозь распахнутую дверь спальни, и рот ее в изумлении открылся: входная дверь качнулась и с грохотом упала на пол. Стефано в черных джинсах и черной майке едва удержался на ногах, чтобы не упасть вместе с ней. Его злые глаза оглядывали квартиру, и, увидев Крессиду, он бросился к ней, схватил за плечи и заставил посмотреть на себя.

– Какого черта! Что ты себе позволяешь? – закричал он. Увидев снятую с аппарата телефонную трубку, Стефано выругался и положил ее на место. – Ты что, убить себя решила? Люди не знают, что подумать.

– Люди? – спросила она.

И он тоже?

– С тобой невозможно связаться. Вот уже несколько дней Адриан и Алексия пытаются до тебя дозвониться. Они видели, как мы вместе ушли с банкета по поводу последнего спектакля, и подумали, что я, возможно, знаю, где ты. У меня в офисе лежит гора их записок. Кроме того, они без конца звонили по телефону. А теперь я возвращаюсь из Италии и нахожу тебя в полумертвом состоянии. Ты сошла с ума? – Его пальцы впились, ей в руки.

– Ты мне делаешь больно, – пожаловалась Крессида. – И мне холодно.

Стефано посмотрел на нее и увидел на ней толстый свитер и гору одеял. Тихо выругавшись, он схватил их и отшвырнул в сторону.

– Не трогай меня! – закричала она, по-настоящему встревожившись.

Ей действительно это было бы невыносимо. Даже в своем нынешнем одурманенном состоянии она понимала, что Стефано ей нужен весь целиком, а не те ошметки, которые он был готов ей предложить.

– Ты думаешь, я опустился до того, чтобы силой взять больную женщину? – сказал он с горечью, но тут его голос неожиданно смягчился: – А теперь свитер, дорогая. Его нужно снять.

Он с полным безразличием снял с нее свитер и теплые брюки и снова уложил ее на подушки.

А потом все было как в тумане: Стефано громко разговаривал с кем-то по-итальянски по телефону, кричал на нее, требуя, чтобы она выпила лекарство. Казалось, это тянулось вечно, прежде чем он позволил ее тяжелым векам опуститься, и она заснула на груди у Стефано. И это было куда приятнее, чем спать на подушке.

Крессиду разбудил непрерывный гул. Чувствовала она себя отвратительно. С усилием открыв глаза, она огляделась вокруг. Невероятно! Она в самолете! И не в обычном самолете, а в личном самолете Стефано. Что, черт возьми, происходит? Она с трудом повернула голову. Стефано сидел рядом с необычным для него обеспокоенным видом.

Он посмотрел на ее огромные глаза и бледное лицо.

– Наконец-то ты очнулась.

Голова ее была как в тумане, язык едва ворочался.

– Что происходит? Куда ты меня везешь?

Стефано нажал кнопку рядом с собой и, когда появилась стюардесса, заказал кофе и минеральную воду.

– Вначале выпей воды, – приказал он. – Ты была очень больна.

– Больна? – Она выпила воды и почувствовала, как к ней возвращаются силы. – Куда ты меня везешь? – повторила она.

– В Италию. На мою виллу.

Она смотрела на него в замешательстве.

– Тебе нужно выздороветь, а ты не сможешь восстановить силы у себя дома, – спокойно продолжал он. – Там некому за тобой ухаживать, и… – он сделал паузу, – нравится тебе это или нет, я за тебя отвечаю.

«За тебя отвечаю». Как невыразительно прозвучали у него эти слова. И что за унизительная причина, чтобы оказаться в этом самолете! А Эбони? Как же она? Крессиду покоробило при мысли, что, возможно, Эбони уже на вилле. Нет, даже Стефано не способен на такое коварство.

Он, видно, заметил ее реакцию, так как нагнулся к ней и сказал:

– Послушай, сейчас ты не работаешь, потому что была очень больна. Ты истощена и по-прежнему плохо питаешься. Когда я вернулся из командировки и нашел тебя в твоей квартире, ты была в ужасном состоянии. И, если бы я не… – Он покачал головой. – Неужели ты не понимаешь, что выглядишь полумертвой?!

– А тебе какое до этого дело? – спросила она с горечью.

– Мне есть до этого дело, – сказал он с расстановкой. Сердце наивной школьницы подскочило от этих слов. – Быть может, ты носишь моего ребенка.

Зеленые глаза в испуге уставились на Стефано.

– Нет, – прошептала она. – Этого не может быть. Я думала, что ты…

Он смотрел на нее с плохо скрываемым нетерпением.

– Cara! Ты замужняя женщина, а не ребенок. Да, конечно, я принял меры, но уже после первого раза. В первый раз я потерял голову. Ты была слишком… – он намеренно остановился, – обезумевшей от счастья, любовь моя.

Она закрыла лицо руками. То, что он сказал ей, было чудовищно.

– Боже мой, – прошептала она, задыхаясь. – А что, если я действительно беременна?

Его лицо было совершенно невозмутимо.

– Мы справимся с этой проблемой, когда или если мы с ней столкнемся. Этого может и не произойти. Давай-ка, cara, пей кофе. Мы действовали вместе, и справляться с последствиями тоже должны вместе. Я буду заботиться о тебе, пока не станет известно наверняка.

Вздох облегчения вырвался из груди Крессиды. Едва ли Эбони будет на вилле… Может, Эбони и благоразумная любовница, но, сможет ли она переварить известие о том, что жена Стефано ждет ребенка, еще вопрос. Крессида попыталась сесть, но не сумела.

– Как же я попала сюда?

– Когда пришел врач, ты была без сознания. Я забрал тебя в гостиницу, где он и поставил диагноз: вирусная инфекция. Врач посоветовал полный покой и отдых, что у тебя и будет. И еще, он дал тебе легкое снотворное.

– Так вы напичкали меня наркотиками!

Стефано не обратил внимания ни на ее слова, ни на истеричный тон.

– Оформить тебе паспорт не составило труда. И я решил без всяких проволочек отправиться в Италию. Выглядишь ты ужасно, – закончил он с характерной для него прямотой.

Но едва ли Крессида услышала его слова – она была занята тем, что лихорадочно высчитывала день их первой близости, прикидывала, могла ли она тогда забеременеть. Как сказал Стефано? «Мы справимся с этой проблемой, когда или если мы с ней столкнемся. Этого может и не произойти».

Или как раз наоборот. Ему ничего не стоит отогнать от себя эти мысли. Ей же от них не уйти. А что, если в ее чреве уже растет его ребенок? И ее бледная рука сама собой легла на живот.

«Какой-то чудовищный сон», – думала Крессида. Что, если она беременна? Что, если это действительно так? Она осторожно посмотрела на Стефано, погруженного в деловые бумаги. Своей золотой ручкой с черными чернилами он решительно обводил какие-то слова и вычеркивал целые предложения.

Что же ей делать? Даже если она и беременна, Стефано она не нужна. У него есть Эбони. Самолет приземлился. Они прошли паспортный контроль и таможню. Прямо у входа их ждала машина, точная копия таких же машин, какие были у Стефано в Лондоне, Париже и Нью-Йорке. Крессида села рядом со Стефано на заднее сиденье и посмотрела на него.