Официант ушел. Стефано смотрел на Крессиду. Плотно сжатыми длинными пальцами он подпер свой крепкий подбородок.

– Ты заказал не итальянскую еду? – спросила она несколько удивленно.

Он засмеялся.

– Ты же всегда винишь меня за излишнюю приверженность всему итальянскому, да, Крессида?

– Я удивляюсь, что ты не пригласил меня в «Скалу».

Темные брови поднялись дугами.

– О-о?

– Алексия сказала… – она остановилась.

– Да? – тихо спросил он. – Что же сказала Алексия?

– Она сказала, что это лучший итальянский ресторан в Лондоне.

– Неужели? Она ошибается. Да, он хороший, но лучшим его не назовешь.

– Ты спал с ней? – Слова вылетели сами собой, и она испуганно посмотрела на него.

– Вот уж это не твое дело, – холодно ответил Стефано.

Голос Крессиды не дрогнул.

– Да, ты прав. Это не мое дело.

Прищурив свои темные глаза, он стал внимательно всматриваться в ее лицо.

– Если честно, я с ней не спал. Когда женщина предлагает себя, это вовсе не значит, что мужчина должен непременно этим воспользоваться. Ведь так? – усмехнулся он.

Как это сделала она, Крессида, в ту самую первую ночь в своей квартире? Если бы Стефано сам не остановился, она бы позволила ему овладеть ею, девственницей или нет, прямо тогда, стоя, спиной прислонившись к стене.

Краска стыда залила ее щеки. И как раз тут официант принес им первое блюдо. Это были артишоки – деликатес. Крессида обрадовалась, что еда отвлекла внимание.

Стефано окунул один из мясистых листиков в растопленное масло и деликатно откусил кусочек. Она сделала то же самое.

– А что, Крессида, с твоей семьей? Родители до сих пор живут как хиппи?

Она кивнула.

– Боюсь, что да. Прошлым летом я виделась с ними.

– Ну и как?

– Очень странно.

– Почему «странно»?

Она пожала плечами.

– Я себя чувствовала их мамашей, а они были как дети.

Она вспомнила, как смешно они оба выглядели. Их длинные седеющие волосы, выцветшая одежда и бусы. Но, несмотря на эти странности, она любила своих родителей. Она вспомнила, как рассказывала им о своем неудачном замужестве, о том, что все закончилось и она больше не любит Стефано.

«Не верю я тебе, – сказала ей мать. – Когда ты говоришь о нем, твои глаза загораются».

Крессида тряхнула головой, возвращаясь к действительности, убедившись, что, о чем бы она ни думала, все ее мысли неизбежно возвращаются к этому мужчине. К Стефано.

Она попыталась найти нейтральную тему для разговора.

– А твоя семья? Как они? – спросила она вежливо.

Он окунул свои длинные загорелые пальцы в полоскательницу и вытер их салфеткой.

– Там все в порядке. Маме, естественно, очень хочется, чтобы у меня появился наследник. Но для этого мне нужно решить семейную проблему.

Крессида склонила голову над полоскательницей, сосредоточившись на плавающем в ней кусочке лимона. Ею завладела ревность, к чему она была совершенно не готова, но твердо решила не показать это Стефано. Не сразу смогла она встретиться с ним взглядом.

– Правда? – спросила она, стараясь говорить безразличным тоном. – У нее… есть кто-нибудь на примете?

– Естественно. Это одно из неудобств мужчины в моем положении, – мужчины, который вскоре вновь окажется холостяком. Мамаша и сестры регулярно устраивают смотрины претенденток на роль будущей жены.

Так вот почему он не стремился к разводу с ней, он признался в этом. Их теперешний «союз» защищал его от подобных претенденток. Она взглянула на тяжелую серебряную вилку. А что будет, подумала Крессида, если она ударит ею по тарелке и разобьет ее на мелкие кусочки?

– Неудобство, – произнесла она холодно. – Похоже, что за такое неудобство многие мужчины отдали бы все на свете.

– Многие – да. – Он умышленно сделал паузу. – Я же предпочитаю сам охотиться за своей добычей.

Свой следующий вопрос она задала, сама не зная, что заставило ее сделать это.

– И ты уже кого-нибудь присмотрел? Кто удостоится чести вынашивать твоего ребенка?

Но на этот раз взгляд Стефано напугал ее. Он был полон откровенной злости, которая, правда, быстро растаяла.

– Тебя это так мало волнует? – рыкнул он. – Ты действительно такое холодное, бесчувственное…

– Кажется, я выбрала неподходящий момент, – вдруг раздалось рядом с ними. Слова были произнесены по-американски, невнятно. – Это битва один на один или можно к вам присоединиться?

Крессида онемела, а Стефано вскочил, обнял женщину и наклонил свою темноволосую голову, чтобы расцеловать ее в обе щеки, как это принято в Европе.

– Эбони! – тепло поприветствовал он ее.

«Эбони! – злобно повторила про себя Крессида. – Что за нелепое имя! Даже если оно и идет ей».

Женщина имела довольно высокий рост – она казалась всего на несколько дюймов ниже Стефано. У нее были гладкая, как шелк, смуглая кожа, темно-шоколадного цвета глаза и гордая осанка амазонки. Но самое сильное впечатление производили ее черные как смоль волосы, блестящие густые пряди которых спускались до пояса. Рука ее с красным маникюром лежала на руке Стефано, а он, который обычно не любил случайных соприкосновений, казалось, ничего не имел против.

Они весело перебросились несколькими фразами, и вдруг Стефано как будто вспомнил о присутствии Крессиды.

– Эбони, – сказал он, – познакомься с Крессидой. Крессида, это Эбони. Возможно, ты ее видела на обложке журнала «Вог» за этот месяц.

Глаза цвета шоколада холодно сощурились.

– Крессида? – переспросила она.

– Крессида – актриса, – пояснил Стефано.

Крессида спрятала руки под стол, чтобы не видно было, как они дрожат. Актриса! Он сказал «актриса», а не «жена». Может быть, он влюблен в эту потрясающую фотомодель? Может быть, он и не стремится от нее защищаться, как от других женщин?

– Да? – медленно произнесла Эбони. – Актриса? Я могла вас видеть где-нибудь?

– Сейчас мы выпускаем спектакль «Все или ничего» в театре «Карлайсл», где я участвую, а в прошлом году я снялась на телевидении в паре реклам, – спокойно, без эмоций ответила Крессида.

Короткую паузу прервала Эбони.

– Ну, что ж, – заговорила она, улыбаясь. В ее глазах был вопрос, когда она посмотрела на Стефано. – Кажется, я не ко времени. Увидимся завтра, да, Стефано? – И, дважды поцеловав его, она удалилась. Все до одного мужчины в ресторане провожали ее взглядом.

Стефано вновь опустился на стул и внимательно посмотрел на Крессиду.

– Хочешь спросить меня о чем-нибудь?

Уныние боролось с ревностью. Внутренний голос убеждал не показывать ему, что ее это волнует.

– Зачем? – спокойно сказала она. – Кажется, вы очень хорошо знаете друг друга.

Он откинулся на спинку стула.

– Да, – согласился он. – Возможно, даже лучше, чем ты знаешь Дэвида, Крессида.

Скрытый смысл этих слов наполнил Крессиду таким холодом и такой болью, что она поняла: она не сможет выдержать больше ни секунды этой пытки. Да, это была настоящая пытка.

Она просто сошла с ума, отправившись с ним сегодня в ресторан. Наивная, сбитая с толку дурочка. Крессида отодвинула свой стул назад.

– Извини, Стефано, но я думаю, это была не слишком удачная затея – вместе поужинать. Я не в силах сидеть здесь и есть еще два блюда. Извини. Я хочу домой.

К ее удивлению, он не возражал, спокойно попросил счет и настоял на том, чтобы оплатить заказанные, но даже не поданные на стол блюда. Крессида видела удивление на лицах других посетителей, но Стефано спокойно, с полным безразличием повел ее к двери. Она знала, что многие мужчины, и Дэвид в их числе, растерялись бы, окажись они в такой ситуации. Но Стефано, и он сам ей об этом говорил, не принадлежал к числу «многих».

Возвращались они в молчании. Крессиде путь до дома казался бесконечным. Напряжение в большой машине было почти осязаемым. Когда-то они часто возвращались на машине домой из театра, по дороге обсуждая увиденное. К моменту их возвращения прислуги уже не было. Они занимались любовью, а потом Стефано посреди ночи готовил ужин на двоих. Он приносил ей в кровать хрустящий хлеб, омлет и вино. Они хихикали, как напроказившие школьники, и крошки сыпались на простыни.