– Ничего с тобой не случится. Подумаешь, вымокнем немного. Мы идем на пляж. Я хожу туда каждый вечер. Это у меня теперь такой ритуал.

– А все потому, что у тебя нет своей, настоящей жизни. А эти два дня ты, значит, будешь обращаться со мной как с игрушкой, развлекаться за мой счет?

Элизабет взяла Меган за руку и потащила к двери:

– Давай быстрее, а то мои киты очень пунктуальны.

– Киты? Ты шутишь?

Элизабет весело рассмеялась. Как же хорошо ей было с подругой!

– Давайте, госпожа адвокат, одевайтесь-ка поживее. На этот раз вы последуете за мной как миленькая, не вечно же вам командовать.

Джек приехал на студию позже обычного. Накануне они с Уорреном допоздна засиделись в ресторане и много выпили. Им было что отмечать. Программа «Чистый спорт» вышла в эфир и сразу стала настоящей сенсацией. Рейтинг был просто заоблачный.

Сначала Джек сходил на совещание, а потом несколько часов просматривал и редактировал материалы для сегодняшней передачи. Наконец они с Уорреном отправились на студию, где их уже ждал приглашенный на этот вечер олимпийский чемпион по прыжкам в длину, заболевший рассеянным склерозом.

После эфира Джек еще какое-то время пробыл на студии, общаясь с засидевшимися допоздна журналистами. Примерно через час, когда здание практически опустело, он вернулся в свой офис, сел за стол и по памяти набрал номер.

Она ответила после третьего гудка.

– Привет, Салли, – сказал он, откидываясь на спинку кресла.

– Джек! Как я рада тебя слышать! Ну, как дела в Нью-Йорке? Я слышала, твоя программа пользуется бешеным успехом.

Он не мог припомнить, чтобы кто-то в последнее время был так ему рад.

– Все прекрасно. Начальство превозносит меня до небес.

– И правильно делает, но без тебя здесь совсем не интересно стало работать.

– Тогда, может, переберешься в Нью-Йорк? Мне нужен помощник.

Салли ответила далеко не сразу:

– Ты что, шутишь?

– Нет, я делаю тебе серьезное предложение. Мой начальник уже дал добро. Платить тебе будут не слишком много, но все равно больше, чем ты сейчас получаешь.

– Я могла бы прилететь через десять дней, – радостно заявила она. – Да я соглашусь на любую зарплату, лишь бы работать в Нью-Йорке. Спасибо, Джек. Ты даже не представляешь, как много это для меня значит.

– Ты этого заслуживаешь, Салли.

Положив трубку, Джек несколько минут посидел в задумчивости. А когда он собрался уходить, зазвонил телефон. Это был Уоррен.

– Привет! У Бет сегодня занятия по йоге. Не хочешь поужинать со мной в «Спарксе»?

– С удовольствием.

Движение в городе было ужасное, и Джек опоздал на пятнадцать минут. Хорошенькая женщина-метрдотель в черном, обтягивающем ее стройное тело платье, с лучезарной улыбкой приветствовала его:

– Добро пожаловать в «Спаркс», мистер Шор.

Джек одарил ее ослепительной, хорошо отрепетированной улыбкой:

– Спасибо. Приятно снова оказаться здесь. Я сегодня ужинаю с Уорреном Митчелом.

– Он уже пришел. Пойдемте, я вас провожу.

Она повернулась на каблучках, и он пошел за ней к столику, за которым расположился Уоррен. У столика она коснулась его руки и с обворожительной улыбкой сказала:

– Я сегодня работаю до закрытия. Если вам что-нибудь, – она сделала ударение на этом слове, – понадобится, я к вашим услугам.

– Я подумаю над вашим предложением, дорогая, – ответил Джек, усаживаясь на место.

Уоррен рассмеялся.

– Я заказал тебе виски со льдом, – сказал он, поднимая в знак приветствия свой бокал. – Просто потрясающе: стоит помелькать в ящике, и ты становишься сто крат более привлекательным для противоположного пола.

– Во всяком случае, очень приятно снова почувствовать себя нормальным человеком, – ответил Джек, беря свой бокал.

Уоррен глотнул виски:

– Да уж, представляю, каково тебе было, поиграв в Национальной футбольной лиге, освещать провинциальные спортивные события.

– Это был кошмар.

– Я тогда тебе не помог, ну, когда ты повредил колено.

– Да ты и не мог мне ничем помочь.

– Дело не в этом. – Уоррен снова выпил. – Знаешь, меня это тогда очень напугало. Только что ты был звездой, а потом вот так вдруг сразу всего лишился. Как ты это пережил?

Джек откинулся на спинку стула. Он уже много лет старался не думать о том, как он все потерял. После многочисленных операций он неделями лежал в спальне, в полной темноте, притворяясь, что боль намного сильнее, чем на самом деле, и одну за другой глотал болеутоляющие таблетки.

И вот в один прекрасный день Элизабет вошла к нему и решительно отдернула занавески, впустив в комнату солнечный свет.

– Все, хватит, Джексон Шор. У тебя десять минут на то, чтобы встать и одеться. Не встанешь – я оболью тебя ледяной водой.

И она действительно вылила ему на голову кастрюлю холодной воды.

А несколько часов спустя произнесла это страшное, запретное слово: наркомания.

– Меня тогда спасла Элизабет, – произнес наконец Джек.

– Меня это нисколько не удивляет. Да, с Птичкой тебе повезло. Если бы я женился на такой девушке, как она, а не...

– Мы с ней расстались.

Джек впервые вслух произнес эти слова и был поражен тем, что они в нем вызвали одновременно и боль, и душевный подъем.

– Боже, вы ведь прожили вместе целую вечность. Как ты себя теперь чувствуешь?

Ответить на этот вопрос было совсем не легко. Но Джеку не хотелось копаться в своей душе и анализировать свои чувства. Он хотел просто плыть по течению и наслаждаться новой жизнью.

– Знаешь, в последнее время у нас с ней что-то разладилось.

– Да, знаю, такое бывает. А как Элизабет, она-то как пережила ваш разрыв?

Уоррен был уверен, что решение расстаться принял Джек. Ему в голову не могло прийти, что у Птички хватило на это отваги.

– С ней все в порядке. Давай-ка лучше поговорим о чем-нибудь другом.

– Конечно, Джек. Как скажешь.

Наступил четверг. Элизабет поймала себя на том, что с нетерпением ждет вечера.

– Добро пожаловать. Входите быстрее, – с воодушевлением поприветствовала ее Сара Тейлор.

Элизабет уселась на свободное место рядом с Миной.

– Ну, кто сегодня начнет? – Сара сразу же приступила к делу.

К собственному изумлению, Элизабет подняла руку. Когда все присутствующие повернулись к ней, ей стало немного не по себе.

– Мы с мужем расстались, – тихо проговорила она.

– Ну и что вы в этой связи чувствуете? – спросила Сара. И тогда Элизабет начала говорить. Ей казалось, что она не остановится никогда. Она рассказала им все и закончила свою речь словами:

– Мне надо начать новую жизнь, но я просто не знаю, как это сделать. Вот поэтому я сюда и пришла.

– Я думала о вас всю эту неделю, – сказала Мина. – Я тут просматривала каталог колледжа, выбирала курсы, на которые мне записаться теперь, когда я уже научилась водить, и обратила внимание, что вот-вот должны начаться занятия по живописи.

Элизабет почудилась искра надежды.

– Правда?

Мина полезла в сумочку и вытащила оттуда потрепанный каталог.

– Я его захватила специально для вас, – сказала она, протягивая каталог Элизабет.

– Спасибо. – Элизабет была растрогана до глубины души.

Дальше разговор пошел по кругу, иногда прерываясь слезами и смехом. Когда встреча закончилась, Элизабет еще несколько минут поболтала с женщинами и только после этого поехала домой.

Достав почту из ящика, она свернула на дорожку, ведущую к дому.

Войдя к себе, в уютный теплый дом, Элизабет просмотрела корреспонденцию. Среди прочего ей пришел большой белый конверт от Меган. Она нетерпеливо разорвала его, и оттуда на стол выпали каталоги университетов. Три из них когда-то приняли ее в аспирантуру.

А еще в конверте была записка от подруги: «Сейчас ты уже не скажешь, что у тебя на все это нет времени».

Элизабет избегала разговоров с дочерьми. Она звонила им в то время, когда они были на занятиях, и оставляла на автоответчике жизнерадостные сообщения: у папы в Нью-Йорке все идет прекрасно, она сама пытается сдать их дом. Ложь все копилась и копилась.